Терри Пратчетт - Благие знамения

— Не имеет значения! — поспешно воскликнул Метатрон. — Разумеется, все осталось как прежде!

«Разумеется?» — подумал Кроули. Значит, они ничего не знают наверняка. На губах его заиграла дурацкая улыбочка.

— Иными словами, у вас нет полнейшей уверенности по данному вопросу? — продолжал Азирафаэль.

— Нам не дано постичь непознаваемый замысел, — сказал Метатрон, — но, безусловно…

— Однако этот Великий замысел может быть лишь крошечной частью всеобъемлющей непостижимости, — вставил Кроули. — Вы не можете быть уверены в том, что все эти события не является единственно верными с определенной непознаваемой точки зрения.

— Так предначертано! — взревел Вельзевул.

— Но, возможно, в другом месте будет начертано совершенно другое, — возразил Кроули. — Только об этом вам пока неизвестно.

— Большими буквами, — сказал Азирафаэль.

— Написано и подчеркнуто, — добавил Кроули.

— Двойной чертой, — предположил Азирафаэль.

— Может быть, испытание предназначено не только для мира, — сказал Кроули. — Возможно, испытание должны пройти и небожители? М-м? Интересная мысль?

— Господь никогда не разыгрывает Своих преданных слуг, — возразил Метатрон, но голос его звучал встревоженно.

— Ой ли, — сказал Кроули. — Так уж никогда и не разыгрывал?

Взгляды всех собравшихся вдруг устремились на Адама. Он, казалось, очень старательно обдумывал все услышанное.

Затем он сказал:

— Я не понимаю, почему так важно, что там написано. Даже если речь идет о людях. Ведь можно вычеркнуть одно и написать другое.

Легкий ветерок пронесся над авиабазой. Собравшиеся в небе воинства подернулись рябью, подобно миражу.

Наступил момент такой тишины, которая, возможно, была за день до Сотворения.

Адам стоял, с улыбкой глядя на представителей двух миров, — хрупкая фигурка, уверенно балансирующая между Небесами и Адом.

Кроули подхватил Азирафаэля под руку.

— Ты представляешь, что произошло? — взволнованно зашипел он. — Его предоставили самому себе! И он вырос человеком! Он не стал воплощением Зла или воплощением Добра, он стал просто… воплощением человека…

И тут.

— Я полагаю, — сказал Метатрон, — что мне необходимо получить дальнейшие указания.

— Мне тож-ж-же, — сказал Вельзевул. Его ярость выплеснулась на Кроули. — И я доложу о твоем участии, уж можешь мне поверить. — Он полыхнул свирепым взглядом на Адама. — И я даже не представляю, что скажет твой Отец…

В этот момент раздался оглушительный взрыв. Шедвелл, который уже несколько минут пребывал в жутком возбуждении, наконец совладал с собой настолько, что его дрожащие пальцы сумели спустить курок.

Дробь пролетела рядом с тем местом, где стоял Вельзевул. Шедвелл так никогда и не узнал, как ему повезло, что он промахнулся.

Небесный свод покачнулся и стал просто небом. Клубившиеся в вышине облака начали распутываться и растворяться.

Молчание нарушила мадам Трейси.

— Странные какие-то, — сказала она.

На самом деле она вовсе не имела в виду «Странные какие-то»; вероятно, она подразумевала, что ее впечатления может выразить разве что ужасный вопль, но человеческий мозг обладает поразительной способностью к восстановлению, и слова «Странные какие-то» стали частью быстрого целительного процесса. Через полчаса она уже считала, что просто выпила лишнего.

— Теперь уже все, как ты думаешь? — спросил Азирафаэль.

Кроули пожал плечами.

— Не для нас, к сожалению.

— Я не думаю, что у вас есть основания для тревоги, — авторитетно успокоил их Адам. — Мне все известно о вас двоих. Не переживайте.

Он посмотрел на Этих, которые стойко выдержали последнее испытание. И, поразмышляв слегка, он сказал:

— По тем или иным причинам последнее время в мире творилось слишком много беспорядков и неприятностей. Но мне кажется, все будут намного счастливее, если о них удастся забыть. Не то чтобы совсем забыть, просто сохранившиеся воспоминания будут смутными. И тогда мы сможем спокойно разойтись по домам.

— Но ты не можешь оставить все как есть! — проталкиваясь вперед, воскликнула Анафема. — Подумай о том, на что ты способен! О добрых делах.

— Каких это, например? — подозрительно поинтересовался Адам.

— Ну… для начала ты мог бы восстановить численность китов.

Он склонил голову набок.

— А разве это остановит китобоев?

Она задумалась. Было бы так приятно дать утвердительный ответ.

— А если люди опять начнут убивать их, как ты попросишь меня поступить с ними? — сказал Адам. — Нет. Я считаю, что успел кое-чему научиться. Однажды я уже попытался вмешаться, но понял, что мое вмешательство ничего не изменит. Мне кажется, что люди сами должны понять, что если они убьют кита, то получат мертвого кита. Вот единственное разумное решение этой проблемы.

— Это очень ответственная позиция, — заметил Ньют.

Адам приподнял брови.

— Это просто разумно, — сказал он.

Азирафаэль похлопал Кроули по спине.

— Похоже, мы выжили, — сказал он. — Только представь, как ужасно было бы, окажись мы всезнающими.

— Гм, — с сомнением сказал Кроули.

— Твоя машина в исправном состоянии?

— По-моему, с ней придется изрядно поработать, — признался Кроули.

— Я подумал, что мы могли бы подбросить этих добрых людей до города, — сказал Азирафаэль. — К тому же я в долгу перед мадам Трейси, она меня потчевала чаем. И перед ее кавалером, конечно.

Шедвелл глянул на него через плечо и перевел взгляд на мадам Трейси.

— О чем это он толкует? — спросил он, глядя в ее торжествующее лицо.

Адам воссоединился с Этими.

— Я думаю, нам давно пора по домам, — сказал он.

— Но что тут произошло на самом деле? — спросила Пеппер. — Вся эта игра была такой…

— Это уже не имеет никакого значения, — сказал Адам.

— Но ты можешь принести так много пользы… — начала было Анафема, когда Эти направились к велосипедам. Ньют мягко удержал ее за руку.

— Вряд ли это хорошая мысль, — сказал он. — Завтра наступит первый день остатка нашей жизни.

— А ты знаешь, — сказала она, — что из всех банальностей эту я ненавижу больше всех?

— А по-моему, здорово сказано, — радостно возразил Ньют.

— Зачем на дверце твоей машины красуется надпись «Дик Турпин»?

— Просто так, ради шутки, — сказал Ньют.

— Ради шутки?

— Ну ведь Дик Турпин разбойничал на больших дорогах, и я тоже, куда бы ни поехал, везде обеспечивал либо пробки, либо аварии, — печально пробормотал он.

Кроули хмуро взглянул на систему управления джипа.

— Мне жаль твой «Бентли», — сказал Азирафаэль. — Я знаю, как ты любил его. Может, если ты постараешься сконцентрироваться…

— Он будет уже не тот, — сказал Кроули.

— Наверное, ты прав.

— Ты же помнишь, я купил его совсем новеньким. Он стал для меня не автомобилем, а скорее чем-то вроде очень удобной перчатки для тела.

Он принюхался.

— Что-то горит? — спросил он.

Порыв ветра на мгновение взметнул пыль. Воздух, ставший вдруг горячим и тягучим, как сироп, начал засасывать всех, точно мух.

Обернувшись, Кроули увидел окаменевшее от ужаса лицо Азирафаэля.

— Но ведь все закончилось, — сказал он. — Сейчас уже ничего не должно случиться! Наше… наше противостояние, подходящий момент или время… осталось в прошлом! Все закончено!

Земля содрогнулась. Казалось, где-то поблизости с грохотом проносится поезд метро, но только не тот, что проходит под землей. А тот, что выскакивает на поверхность.

Кроули в безумной спешке разбирался с системой включения джипа.

— Это уже не Вельзевул! — крикнул он, перекрывая свистящий шум ветра. — Это уже Сам. Его Отец! Но Армагеддона не будет, скорее у Него есть личные счеты. Да заводись же ты, чертова тачка!

Под ногами Анафемы и Ньюта задрожала земля, подбрасывая их на волнах вздыбившегося бетона. Из трещин вырывался желтоватый дым.

— Неужели проснулся подземный вулкан?! — воскликнул Ньют. — Ты чувствуешь, что происходит?

— Ясно одно, там кипят какие-то страсти, — сказала Анафема.

Сидя в джипе, Кроули извергал проклятья. Азирафаэль положил руку ему на плечо.

— Здесь есть еще люди, — напомнил он.

— Да, — сказал Кроули. — И я.

— Я хочу сказать, мы должны помочь им выбраться отсюда.

— Что ж… — начал Кроули и запнулся.

— Ведь если подумать, то мы успели доставить им достаточно неприятностей. И ты, и я. За все это время. Что с одной стороны, что с другой.

— Мы просто выполняли свою работу, — буркнул Кроули.

— Да. Ну и что хорошего? Много кто из людей просто выполнял свою работу, а посмотри, сколько бед они натворили.

— Не хочешь же ты сказать, что нам действительно следует попытаться остановить Его?