Компенсация. Часть четвёртая (СИ) - Шалдин Валерий

Девки Агенту понравились. Учитывая, что он не общался со слабым женским полом уже полгода, то очень понравились. Да, собственно, и никакого изъяна в них и не было. Стройные, с миленькими личиками, с красивыми сиськами и аппетитными попками, девки были просто супер. Аккуратные, одетые в сарафанчики, которые только подчёркивали все их достоинства. Чего мужику ещё надо. Даже Зверюга на них засмотрелся. От девок вкусно пахло пирогами и травяным духом. Масти у девушек были разные: Параська тёмненькая, Фроська блондинистая, а Нюрка рыжая бестия. Красота женщин, это такое дело, это всегда спорный вопрос. Не всем мужикам дано счастье замечать прекрасное в противоположном поле, даже в бесспорных случаях.

Девчонки приняли гостя весьма приветливо и с радостью. Особенно Фроська. Она сразу же дала понять подругам, что Агента она сама без их помощи накормит, напоит и в баньку сводит. Блондинистая Фроська Агенту тоже понравилась больше, чем две другие, хотя и от вида Нюрки и Параськи любой бы мужик пускал слюнки и оглядывался бы им вслед. Питавшийся чем попало в последнее время Агент был ошеломлён разносолами, что приготовила скромно потупившаяся Фроська. А девушка млела, глядя на мужика, который быстро работал ложкой и вилкой. Она буквально таяла под его восторженными взглядами и от его косноязычных комплиментов. Наконец, когда мужик утолил первый голод, девушка с волнением сказала, что теперь отправит гостя дорого в баньку. Как же без баньки то. К тому же она сама готовила баньку, скромно поведала девушка. Это был тонкий намёк, что мужику обязательно следовало заценить старания барышни. А баня была организованна по высшему деревенскому классу: хороший пар, вкусный травяной запах, несколько видов воды, веники берёзовые и дубовые. Освещалась банька керосиновыми лампами, но запах сгоревшего керосина не ощущался. Наверное, там налито какое-то хитрое масло, подумал Агент. Однако лампы давали вполне достаточно света. Разоблачившись в раздевалке, Агент двинулся в парилку, обёрнутый в белую простынку, которую выдала ему засмущавшаяся Фроська. Минут через пять, дверь в парилку тихо открылась и в неё мышкой проскользнула Фроська. На девушке была только тонкая белая ночная рубашка до коленок. От этого вида Агента бросило в жар, а девушка вконец застеснялась, но, пересилив себя, уверенно взялась за веники. Через минуту её ночная рубашка вся пропиталась влагой, душевно облепила тельце девчонки и ничего не скрывала, а только подчёркивала все её прелести. К тому же девушка, охаживая мужика веником, частенько прикасалась к мужику своим горячим телом, что заставляло Агента из последних сил сдерживать свои эмоции. Он, конечно, пытался отвести свой взор от великолепного тела подруги, но это слабо помогало. Хоть смотри на неё, хоть не смотри, а мужское естество уже не могло терпеть. Только большое самообладание сдерживало Агента от необдуманных поступков. Мы же культурные люди, а не быдло какое из обоссанной подворотни. Фроська, как следует, купала Агента в различных водах, а потом они долго сидели разгорячённые, закутанные в свежие простынки, в предбаннике за самоваром, и пили чай. Пили чай, шутили и много разговаривали о жизни, о любви, о загадках природы. Агент периодически бросал восхищённые взгляды на свою девушку, а та мило улыбалась и, казалось, что она очень счастлива. Говорили и об обитавших в этих местах монстрах. Оказывается, Фроська знала о монстрах очень много, все их сильные и слабые стороны, она даже знала, как победить парторгов, но не говорила каким образом это сделать, так как для получения такой информации Агент должен был совершить кое-какой подвиг, а какой не говорила, сильно смущаясь. Наконец, когда уже было пора спать, девушка за руку потащила Агента в дом. В комнате, где мужику была приготовлена кровать, Агента ждало новое открытие. Это была не кровать, это был целый сексодром. Ни фига себе ландшафтик с ромашками. Вроде надо было прощаться с девушкой, но Агент этого решительно не хотел, да и Фроська стояла рядом, тяжело дыша, с заблестевшими глазками и чуть приоткрытым ротиком. Нежно обняв девушку, Агент чмокнул её в щёчку и подивился податливости девичьего тела, которое явно не хотело выбираться из его объятий, а наоборот, стало прижиматься к разгорячённому мужику. Это всё и решило. Поцелуй в губки был долгий и горячий, потом подхватив, чуть пискнувшую девушку в охапку, Агент, решительно, но нежно уложил её тело на огромную кровать. Разоблачаться самому, и освободить тело девушки от простынки было секундным делом, и вот перед мужиком предстала голая девчонка, которая сама, наплевав на природный стыд, с интересом рассматривала тело мужчины. Что было дальше? А много чего интересного для обоих тел. Но это их личное дело. Есть такой большой восточный фолиант о большой и чистой любви, Камасутра называется. Так вот, эта Камасутра в этом случае отдыхала и завистливо курила бамбук. Агент с удивлением узнал, что только что сделал эту девчонку женщиной, но той данное мероприятие только придало энергии и фантазии. Агент старался изо всех сил, но сил, как оказалось, надо было много, очень много. Когда Агент уже падал от истощения, то молодая, уже женщина, активно приводила его в чувства, и всё начиналось сначала. Кровать скрипела, Фроська, бывало, кричала, пот из разгорячённых тел лился, как из ведра. Но всё когда-нибудь кончается, и Агент в полном бессилии отвалился в сторону, тяжело дыша.

- Милый, - потянула к нему ручки Фроська, - До первых петухов ещё два часа. Ты уж постарайся, милый.

Но, даже Фроськиной энергии уже не хватало, чтобы направить действия мужика в нужное русло. Ему хотелось уже только одного, спать. Такой марафон мало кто выдержит, да ещё поев прилично, да расслабившись в баньке. Знал бы, думал Агент, не ел бы столько много и не парился бы так долго. Хороший петух - худой петух.

- Милый, - грустно проинформировала Фроська. - Природа ждёт от тебя подвигов. Постарайся продержаться до первых петухов.

Агент бы с толстым удовольствием продолжал бы подвиг, но сил уже действительно не было. Надо было отдохнуть, хоть с часок, хоть минуток двадцать. Но Фроська решительно пресекла его попытки увильнуть от выполнения мужской функции.

- Второй раз спрашиваю, милый, - девушка стала теребить тушку Агента. - Давай, хоть немного трепыхайся.

- Не могу, - просипел Агент. - Давай часок отдохнём.

- Никак нельзя, драгоценный мой, - чуть не плача сказала молодая женщина. - Петухи ещё не орут. Третий раз спрашиваю: ты будешь трепыхаться, или как?

Агент не помнил, что он говорил в ответ, он начал погружаться в неконтролируемый сон. Последнее что он услышал, это были слова Фроськи: "Тогда я тебя, милый мой, съем. Но ты, хороший мой, приходи ещё. Тебя ждут подвиги и великие дела". А последнее, что он ощутил, это зубки ведьмы на своём горле.

Очнувшись на респе, Агент был зол, как тысяча полосатых чертей. Вот же гадская жизнь: его съела любимая девушка, тьфу, женщина. Как она смогла так с ним поступить? Вот, как? Агент скромно умалчивал, что сам виноват: не смог осчастливить девушку из-за своей прожорливости. Надо же: за хавчик променял такую замечательную ночь любви. До каких-то сраных петухов не мог продержаться. Злился он на Фроську, на самого себя, даже досталось Зверюге, который был здесь совсем не при делах. Где мой любимый огнемёт? Щас возьму его и выжгу это гнездо с озабоченными дамочками до пепла! Но, вспоминая о прелестях Фроськи, как-то не очень хотелось жечь её огнемётом. Эх, какие у неё ручки, а какие ножки, а глазки, а....так, хватит комплексовать и биться головой об Зверюгу. Надо головой думать, а не колотить ею об Зверюгу. Вскоре голова начала приходить в себя и выдавать более конструктивные мысли. Подумаешь, великий подвиг, провести ночь любви с любимой девушкой до сраных петухов. Надо меньше жрать перед подвигом, да и банные процедуры свести к минимуму, чтоб не разморило. Да и схитрить надо самую малость: начать подвиг, как можно позже. Надо подольше развлекать девушку разговорами: они это любят. Рассказать ей, что ли, про звёзды, про Луну, про любовь-морковь, стишки почитать. Смотришь, на подвиг меньше времени надо будет. Это называется тактическая уловка, а не отлынивание от совершения подвига.