Снежана Тимченко - Я, только Я?
Пулеметы расстреливали руку без остановки. Оксана схватила многотонный корабль. Скрежет железа и вой двигателей напоминали предсмертный крик последнего динозавра, но забросить его так же, как и скутер, не удалось. Сопротивление и вес корабля были не такими, как она ожидала, поэтому мысленно Оксана приказала каменной руке прибить корабль к земле. Сложила каменную ладонь в кулак и ударила, что есть силы. Первый удар прибил корабль к земле, второй удар – и отпала хвостовая часть, повалил дым, еще удар – и взорвался один из двигателей, завыла сирена эвакуации.
«Сейчас начнут эвакуацию, выбегут наемники и будут стрелять, может, даже еще несколько скутеров вылетит», – тогда девушка разжала пальцы на каменной руке и схватила корабль так, чтобы заблокировать все возможные выходы. Корабль в каменном кулаке лежал почти разбитый и выл. Наконец-то, маленькая фора.
– Оксана! Сюда! – на входе в шахты стояли два человека и пятеро прокаженных аргонтропов. Как только все вбежали в густую темноту рудников, прокаженные закрыли проход железобетонным люком, похожим на дверь банковского сейфа. Оксана упала на землю, старалась успокоить дыхание и сердце. В голове пульсировала мысль, что она, может, уже стала убийцей, только не рассмотрела своих жертв.
– Пошли подальше, спрячемся за третьим засовом, там безопаснее, – скомандовал Пианист. Он был главой местных прокаженных, и звали его так потому, что он очень любил играть на фортепиано. После того, как он заболел, пришлось бросить любимое дело, некоторые пальцы просто отпали, и ему нечем было играть…
Оксана познакомилась с ним несколько часов назад и первым делом исцелила его. Удивлению не было предела, но когда Алекс стал рассказывать, что за ними гонятся, Пианист сориентировался мгновенно. Сейчас, когда все были в относительной безопасности, он все время смотрел на свои руки, прикасался и удивлялся, что есть пальцы на обеих руках.
За третьей задвижкой стояли существа всех возможных разумных видов галактики. Их громкое дыхание и молчание выводили в воздухе занавес туманного страха. Какая-то женщина, уже здоровая, в слезах бросилась к Оксане.
– Помоги, пожалуйста! Помоги, – она потащила девушку к телу мужчины, тоже здорового, но мертвого. У мужчины, лежавшего на каменном полу, была прострелена грудь.
– Я не могу вернуть его к жизни.
– Ну, попробуй, я умоляю тебя! Я видела, что ты можешь. Ты чудо! – она бросилась целовать руки Оксаны. Девушка отняла руки у женщины и упала на колени перед мертвым мужчиной. Положила одну руку на лоб, другую – на сердце, и закрыла глаза. Мыслями, сердцем, всеми чувствами и желаниями, слезами своими она приказывала ему – Оживи! Оживи! Оживи! – Чуда не произошло. Рана была страшной, и вернуть этого человека уже ничто не могло.
– Простите меня, не могу.
Слезами умытое, грязное лицо женщины состарилось на глазах. Она обняла тело своего мужа и качала его, как ребенка. Оксана подняла глаза на толпу. Всем было горько и дико просить об исцелении теперь, когда одним надо хоронить усопших, а другим – жить. Тогда целительница дала пощечину своему бессилию и смело пошла в толпу.
– Подходите по одному. У кого не хватает каких-то частей тела, будет больно, но недолго, – молчаливая очередь, как нить из причудливого зазеркалья, потянулась к ее рукам. За несколько часов все стали здоровы, но никто не радовался, а у кого были слабые нервы – плакали и обнимались. Оксана отошла от них, забилась в уголок и тоже плакала.
– Оксана, где ты? – позвал Алекс.
– Что такое? – поспешно утирая слезы, отозвалась она.
– Здесь есть еще один раненый, – Алекс увидел спешно вытертые слезы. Обнял: – Не плачь, мы выберемся. Я еще не знаю, как, но за тобой ходит не только неудача, но и счастье.
– Посмотри на всех этих существ, зачем им здоровье здесь? Здесь, в каменном мешке, с безумным пулеметчиком на выходе.
– Ты выведешь их отсюда. Тебе подчиняется камень, сделаем проход с другой стороны или еще что-то. Мы подумаем. А пока помоги еще одному.
– Кому? – всхлипнула носом Оксана.
– Здесь гамманаец, он ранен, видно, попал под обстрел. Рычит, к себе не подпускает, – Алекс повел ее к гамманайцу. Четырехлапое существо, похожее на муравьеда, но с грубой, почти крокодильей кожей и несколькими тонкими хвостами, забилось в небольшую нору, присело на передние лапы и скалило зубы. С головы на морду текла черная жидкость – кровь. Оксана присела и посмотрела ему в глаза. Не пыталась гипнотизировать или проникать в его мысли. Напротив, мысленно расслабилась и показала, что она свободна, открыта для контакта, и гамманаец потянулся к ней.
Сначала его мысли напоминали протяжные звуки, потом – сплетение звуков. Чувствительно громкие, звуки проникали в сознание и, наконец, в центр понимания всех языков на свете, который есть у каждого человека. Оксана поняла его, но сама не решалась отвечать. Потянулась к его голове, а гамманаец отступил, притих.
Кожа его была грубая, жесткая, трещинки, как узор, покрывали лоб, тянулись к затылку и переходили в позвоночник на спине. Рука, как рука слепого, искала основную рану, наконец, пальцы наткнулись на небольшую рваную впадину. Гамманаец дернулся, целительница накрыла ладонью ранения, и они зажили. Гамманаец покачал головой, почувствовав облегчение, вышел из укрытия и поклонился.
– Ну, хорошо, что все хорошо, – сказал Пианист, – давайте решим, что делать. Я так понимаю, эти бандиты будут пробиваться к нам. Даже с теми ресурсами, которые у них остались, доберутся до нас дня за два. У нас нет ни припасов, ни оружия.
– К тому же, Чо наверняка вызвал подкрепление, – добавил Алекс.
– Как насчет запасного выхода отсюда? – спросил Дару, один из друзей Алекса.
– Здесь ходы на много километров вглубь, мы их не знаем. Можем заблудиться и пропасть. Но даже если бы он был… Допустим, мы вышли наружу, и что дальше?
– Я думаю, – вступила в разговор Оксана, – я выйду к ним. И все. Они хотят меня, вы им не нужны, а я с ними разберусь.
– Ты чего? – встревожился Алекс, – Даже не думай, ты погибнешь! Он чокнутый на всю голову. – Алекс указал рукой в темный туннель, тем самым указав на неизвестность в целом. – Кроме исцеления, он может захотеть чего угодно. Ты никуда не пойдешь! – утвердительно постановил Алекс и посмотрел на окружающих.
Пианист посмотрел на Алекса, потом на своих людей, пошевелил пальцами, и сказал:
– А может, это правильно?
– Что?
– Я хочу сказать, у нее есть сила, и она может их победить. Какой смысл в том, что мы все поляжем?
– Ты неблагодарный сукин сын! За то, что она для вас всех сделала, вы принесете ее в жертву? – Алекс хотел схватить Пианиста за грудки, но его удержал Дару.
– Я говорю о том, что все теряет смысл! Если мы все погибнем, что нам дает исцеление? Для чего оно?
– Это не значит, что нужно предать целителя.
– А что это значит? Как человек, могущественней кого бы то ни было, это ее обязанность – защищать слабого. Кому больше дано, тот больше должен.
– Она смертна! Ты слышишь?! Смертна! Вот, посмотри, – Алекс схватил Оксану за руку и продемонстрировал всем палец без фаланги, – себя она не может исцелить! Это сделали такие, как ты! Такие, как ты, готовы были загрызть ее за то, что тебе далось просто так.
– Не просто так! – крикнул Пианист, но он и сам не верил в то, что говорил. – Не просто так. Выйди наружу и посчитай, сколько там осталось. Дар ценный, но не настолько. – Исцелённый Пианист обернулся к своим соплеменникам, он ожидал, что кто-то, кроме Алекса, попытается защитить целительницу, но толпа впала в ступор. Все смотрели на него как на главного, и решить участь спасенных должен был он.
– Если так, вы все можете убираться к черту, мы сами ее защитим, – выкрикнул Дару.
– И рады бы, да некуда.
За всем этим внимательно наблюдал гамманаец. Он спросил Оксану, о чем речь. Она коротко передала ему суть разговора. Гамманаец сказал:
– Я вам помогу. Сделай так, чтобы меня понимали больше существ.
– Что он говорит? – спросил Дару.
– Он говорит, что поможет, – Оксана коснулась руки Алекса, успокаивая его новой надеждой, – надо сделать так, чтобы вы понимали. Кто хочет? – Дару подошел первым. Оксана взяла обеими руками его голову и освободила путь к подсознанию. Затем Алекс, за ним пятеро Аргонтропов: Чга, Зве, Каю, Китай, Сиу, затем Пианист и еще четверо из его колонии бывших прокаженных.
– Идите за мной, – махнул толстенной мордой гамманаец и побежал на своих четырех вглубь шахты. Сразу за ним побежала Оксана и Алекс.
За порогом темноты скрывался лабиринт путей, уходящих под небольшим углом вглубь скалы. Гамманаец чиркнул грубым наростом лапы по левой стене, и мгновенно вспыхнула светлая полоса вдоль всего пути. Идти пришлось долго, резкие повороты, в которые человеку трудно было даже протиснуться, встречались почти через каждые сто метров. Шум и шепот толпы постепенно перерастал в ропот и нытье. Воздуха было мало, и ниоткуда не долетал даже маленький сквознячок. Люди кашляли, а скапливаясь у очередного поворота, задыхались и жаловались, но все это закончилось на небольшом выступе с пологим спуском.
