Терри Пратчетт - Роковая музыка (Музыка души)
Имп побледнел.
— Ты имеешь в виду как… как фоллк-музыкант?
Он взял инструмент.
Фолк-музыка не приветствовалась в Лламедосе и исполнение ее сурово пресекалось; считалось, что если некто напоил коня и собирается приобнять жену, то он вправе рассчитывать, что его дальнейшие шаги не будут запротоколированы и впоследствии исполнены под музыку. Гитары же отвергались из-за их, ну… чрезмерной простоты.
Он взял аккорд. Возник звук, подобного которому он не слышал никогда в жизни: резонанс и необычные отголоски, которые будто бы уносились прочь, пропадали в руинах инструментов и возвращались, обогащенные новыми гармониками. От этого звука зазудел его спинной хребет. Но вы не сможете быть даже самым распоследним музыкантом на свете, если у вас нет инструмента.
— Отлично, — сказал Глод. Он повернулся к старухе.
— Вы же не назовете это музыкальным инструментом, не так ли? — вопросил он. — Взгляните на него — от него тут не больше половины.
— Гллод, я не думаю… — начал Имп. Струны у него под рукой затрепетали.
Старуха посмотрела на эту штуковину.
— Десять долларов, — сказала она.
— Десять долларов? Десять долларов? — воскликнул Глод. — Да это не стоит и двух!
— Стоит, — сказала старуха. Она оживилась самым неприятным образом, как будто предвкушая схватку, в которой ничьим карманам пощады не будет.
— К тому же она старая, — сказал Глод.
— Антикварная.
— Вы слышали этот звук? Совершенно гиблый.
— Сочный. В наши дни уже не встретишь подобного мастерства.
— Только потому, что сейчас научились этого избегать!
Имп еще раз присмотрелся к штуковине. Струны резонировали сами по себе. Они слегка отблескивали синим и смазывались, как будто никогда не прекращали вибрировать.
Он поднес ее к губам и прошептал:
— Имп.
Струны уммкнули.
Теперь он разглядел пометку мелом. Мел почти стерся, так что единственное, что можно было понять — это пометка. Просто меловой штрих.
Глода несло. Гномы считаются самыми энергичными дельцами, уступая в проницательности и наглости только маленьким пожилым леди.
Имп попытался сосредоточиться на происходящем.
— Итак, — говорил Глод. — Мы договорились?
— Договорились, — отвечала маленькая пожилая леди. — И не пытайтесь плевать себе на руку, пока я не пожму ее. Подобное поведение негигиенично.
Глод повернулся к Импу.
— Думаю, я провернул дело просто замечательно, — сказал он.
— Хорошо. Посллушай, это очень…
— Есть двенадцать долларов?
— Что?
— Что-то вроде утешительного приза, я думаю.
Глухой удар донесся сзади. Катя перед собой здоровенный барабан и удерживая локтем стопку тарелок, появился Лайас.
— Я же говорилл, что у меня нет денег! — прошипел Имп.
— Да, но… слушай, люди всегда говорят, что у них нет денег. Это разумно. Ты же не будешь ходить повсюду и говорить, что у тебя полно денег. Значит, ты имел в виду, что у тебя их на самом деле нет?
— Нет!
— Даже каких-то двенадцати долларов?
— Нет!
Лайас свалил барабан, тарелки и пачку нот на стойку.
— Сколько за все? — спросил он.
— Пятнадцать долларов, — ответила старуха.
Лайас вздохнул и выпрямился. На секунду взгляд его приобрел отсутствующее выражение; затем он треснул себя по челюсти, залез пальцем в рот, пошарился там и извлек…
Имп вытаращил глаза.
— Так, дай-ка взглянуть, — сказал Глод. Он выхватил что-то из пальцев Лайаса и внимательно рассмотрел.
— Эй! Здесь как минимум пятьдесят карат! — воскликнул он.
— Я не возьму это, — заявила старуха. — Это побывало во рту у тролля.
— Яйца же вы едите, — сказал Глод. — Так или иначе, всякий знает, что у троллей алмазные зубы.
Старуха взяла алмаз и исследовала его в свете свечи.
— Если я отнесу его к одному из ювелиров на Улицу Совершенства, — сказал гном, — он скажет, что этот камушек стоит две тысячи.
— Ну а я скажу тебе прямо здесь, что он стоит пятнадцать, — ответила старуха.
Алмаз магическим образом преобразил ее. Она одарила их лучезарной улыбкой.
— А почему мы просто не забрали все это у нее? — спросил Глод, когда они оказались снаружи.
— Потому что она бедная беззащитная старая женщина, — сказал Имп.
— Точно!
Глод посмотрел вверх на Лайаса.
— Так у тебя полный рот этого добра?
— Угу.
— Слушай, я тут задолжал своему домовладельцу за два месяца и…
— И думать забудь, — сказал тролль ровным голосом.
Дверь за ними захлопнулась.
— Эй, не унывайте! — сказал Глод. — Завтра я устрою нам ангажемент. Не беспокойтесь. Я знаю всех в этом городе. Трое нас… это группа!
— Мы ведь даже не репетировалли вместе, — заметил Имп.
— Мы будем репетировать прямо по ходу дела, — заявил Глод. — Добро пожаловать в мир профессионалов!
Сьюзан не слишком хорошо знала историю. Она всегда казалось ей исключительно скучным предметом. Снова и снова какие-то скучные личности совершали одни и те же глупости.
В чем смысл? Один король в точности похож на всех остальных.
Класс изучал какую-то революцию, в течение которой некие крестьяне выказывали желание перестать быть крестьянами и, поскольку победили аристократы, они очень быстро перестали быть крестьянами. Стоило ли учиться читать и копаться в источниках, чтобы узнать — что стоят серпы и вилы против арбалетов и мечей?
Она скрепя сердце дослушала до середины, а потом скука взяла свое, она достала книгу и отключилась от окружающего мира.
— ПИСК!
Сьюзан оглянулась. На полу у ее стола маячила маленькая фигурка. Она была чрезвычайно похожа на крысиный скелет в черном одеянии и с крохотной косой в лапах.
Сьюзан уставилась в книгу. Таких вещей не существует. Она вполне уверена в этом.
— ПИСК!
Сьюзан опять взглянула вниз. Видение все еще было тут. Вчера на ужин были тосты с сыром. Книги предупреждают нас, что следует ожидать подобного после сытного ужина.
— Тебя нет, — сказала она. — Ты просто кусок сыра.
— ПИСК?
Убедившись, что оно привлекло внимание Сьюзан, создание извлекло маленькие песочные часы на серебряной цепочке и настоятельно указало на них. Вопреки всем рациональным соображениям, Сьюзан наклонилась и подставила ладонь. Существо вскарабкалось на нее — ноги у него были как шпильки — и выжидательно уставилось на нее. Сьюзан подняла его на уровень глаз. Все в порядке, это, вероятно, просто плод ее воображения. Ей следует отнестись к этому серьезно.
— Я надеюсь, ты не будешь говорить ничего вроде «О, мои лапки и усики!», не так ли? — спросила она тихо. — Потому что если ты это скажешь, я пойду и сброшу тебя в уборную.
Крыса помотала черепом.
— А ты настоящая?
— ПИСК. ПИСКПИСКПИСКПИСК…
— Послушай, я не понимаю, — сказала Сьюзан терпеливо. — Я не говорю по-грызуньи. Из современных языков у нас только клатчский, и я знаю, как сказать «Верблюд мой тетушки пропал в миражах». И если ты воображаемый, то попытайся стать более… привлекательным.
Скелет, даже такой маленький, трудно назвать привлекательным объектом, даже если он выражает сочувствие и улыбается. Однако ей казалось… нет, она вспомнила… память подсказала ей что этот не только реален, но и на ее стороне. Это была непривычно. Ее сторону обыкновенно принимала только она сама.
Крыса напоследок глянула на Сьюзан, а потом, в одно движение, схватила маленькую косу зубами, сиганула с ладони на пол и поспешила прочь, лавирую между парт.
— И ничего не сказал про лапки и усики, — заметила Сьюзан. — Неправильный какой-то, в любом случае.
Крысиный скелет шагнул в стену.
Сьюзан вернулась к книге и яростно проштудировала Парадокс Делимости Ноксиуса, который доказывал невозможность падения бревна.
Они репетировали всю ночь в необычайно аккуратных меблированных комнатах Глода, которые располагались за кожевенной фабрикой на Дороге Федры и были надежно укрыты от любопытных ушей Гильдии Музыкантов. Комнаты были весело раскрашены, отдраены и сияли чистотой. Вам не найти тараканов, крыс или каких угодно паразитов в гномьем жилище. Во всяком случае, если у хозяев есть сковородка.
Имп и Глод сидели и смотрели, как тролль Лайас молотит по своим камням.
— Ну, что скажете? — спросил тот, закончив.
— Это все, что ты можешь? — осведомился Имп наконец.
— Это же камни, — пояснил тролль терпеливо. — Все, что ты можешь из них извлечь — боп, боп, боп.
— Хмм. Могу я попробовать? — спросил Глод.
Он уселся перед россыпью камней и какое-то время внимательно их рассматривал. Затем он переложил некоторые из них, достал пару молотков из ящика с инструментами и постучал ими на пробу.
— А теперь давайте посмотрим… — сказал он.
Бамбам бамБАМ.
Струны гитары рядом с Импом загудели.
— Без Майки, — сказал Глод.
— Что? — спросил Имп.
— Просто маленькая музыкальная бессмыслица, — сказал Глод. — Как «Стрижка и бритье, два пенса».
