Юлия Славачевская - Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы
Второй из троицы был потише. Мужик воспылал страстной любовью к статуе и носился вокруг скульптуры с цветами, пирожными и подарками. Он пылко заключал мраморного истукана в объятия, запечатлевая горячие поцелуи на холодных губах и объясняясь в вечной любви. Иалону смертельно оскорблял тот факт, что статуя была изваяна с ее прадедушки. За резко «поголубевшим» мужиком тоже приглядывали, но особых проблем он не доставлял и его не трогали, давая возможность страдать невинной блажью и дальше.
Чрезвычайно порадовал Кондрад — он ловил по всему дворцу сперва розовых чертиков в зеленых юбочках с синими крылышками. Последовательно отлавливая глюков, он складывал их в бочку из-под вина, каковую таскал за собой, и никому не демонстрировал собранную коллекцию. На все мольбы лукаво скалился и сулил устроить сюрприз. Чуть погодя чертики модифицировались в желтых лошадей, почему-то в красных штанишках. Мой жених упоенно гонялся за вожделенными конями с уздечками, по дороге взнуздывая всех попадающихся воинов и слуг и привязывая несчастных к дверным ручкам. В итоге за ним уже никто не бегал — боялись. Немного погодя коники обернулись русалками, и бедолага спасался уже теперь от них, вереща, что они дерутся хвостами, и неприглядно матерился, накручивая кросс по дворцу.
Действие спецсостава закончилось внезапно…
Рано утром наша с Иалоной дверь распахнулась от пинка. На пороге возник жутко разъяренный Кондрад и, ни слова не говоря, схватил нас за руку и потащил из комнаты. Он несся так шустро, что мы полоскались за ним, как выстиранное белье на ветру. Данный способ перемещения мне пришелся не по душе. Уцепившись за какой-то угол, я выдрала руку из захвата, едва не потеряв при этом конечность, и куртуазно осведомилась:
— Возможно, мне соизволят объяснить происходящее?
Ой, по-моему, я зря вылезла! Мужик развернулся с видом быка на корриде, от него несло настолько ощутимой яростью, что вполне можно было костер без спичек зажигать:
— Мне надоели беспрерывные проблемы! Я не желаю отсрочивать наше супружество! Мы незамедлительно идем в церковь. В ее стенах ты, так или иначе, принесешь мне клятву и выйдешь оттуда уже моей женой!
— А-а-а-а!!! — зашлась в крике Иалона.
— Цыц, я сказала! Еще не все потеряно! — попыталась утихомирить истеричку.
Нелегко, знаете ли, на два фронта работать, когда оба орут. Только один кипит, будто чайник, а другая колотится в припадке.
Мне было, безусловно, страшновато противоречить Кондраду, но стояла стойким оловянным солдатиком. Домой страшно хоцца.
— Я так понимаю, что вам наплевать на мое решение. Поправьте меня, если я заблуждаюсь.
Крыша, стой! Раз-два! Это я не себе, ему. А то мужик, похоже, совсем с катушек съехал. Вопил, как будто я ему жизненно важную часть тела тупыми ножницами оттяпала:
— Да! Мне! Наплевать!
А, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Я подбоченилась, как базарная торговка на привокзальном рынке, выставила вперед ногу, набычилась и начала наезжать:
— А мне — нет! Я тоже много чего не желаю! В частности, выходить замуж растрепанная и расхристанная! Будьте мужчиной, в конце концов, позвольте девушке привести себя в порядок и собраться с мыслями. Или вам до такой степени неймется меня в постель запихнуть, что элементарное почтение к женщине как к слабому полу можно в сторону отодвинуть? Или орган, отвечающий у вас за мысленную деятельность, был безвозвратно поврежден в сражениях, и оставшийся мозг перекочевал между ног?
По мере моей речи глаза Кондрада становились все шире, а челюсть падала все ниже, пока в итоге едва не встретилась с полом. Он потряс головой, пытаясь сконцентрировать разбежавшиеся в стороны глаза и постигнуть суть моей пламенной речуги. Народная мудрость, проверенная веками: лучшая защита — это нападение. Так-с, требовалось быстро закрепить успех, и я поперла на него, выкатив грудь вперед, как стратегически незаменимое оружие обороны. Знаете четвертый закон Ньютона? Нет? Вы многое потеряли! Так вот, четвертый закон Ньютона гласит: тело, зажатое в угол, не сопротивляется. Туда-то мы его и загоняли, применяя то, чем щедро поделилась с нами природа.
— Ну так что? Будем становиться мужчиной или глазки строить? Сними лупалки с моего бюста, мне трудно дышать. Я девушка нервная, хрупкая, нежная, воспитанная и скромная, ежели чего — могу и в глаз дать, честь свою сберегая.
Кондрад утомленно потер лицо рукой. Я обратила внимание на его измученный вид — все же крепко мужику перепало от меня за последние дни. Меня заживо стала грызть совесть, и я вынесла решение — выбить ей зубы, пускай нежно обсасывает. Так и быть, потерплю. Сам виноват! Зачем Иалону под венец силком тащит? Я существо кроткое, даже мухи не обижу, но задолбаю тварь так, что она сама самоубьется.
— Два часа тебе довольно, принцесса?
Мы пожали плечами:
— Это уж как получится!
И, не дожидаясь ответа, величаво удалились, пытаясь не сорваться на рысцу. В комнате я рвала простыню на тонкие полосы, скручивая жгутами, и пропитывала горючим составом, одновременно допытываясь у сотельницы:
— Расскажи мне вкратце, что у вас собой представляет церемония бракосочетания?
В то время как Иалона излагала порядок действий, я в спешке переодевалась, причесывалась и пристраивала свой «бикфордов шнур» в кармане.
— Поначалу жениха и невесту исповедуют. Потом по идее они должны ночь провести в церкви в молитвах, испрашивая благословения богов… но это необязательно. И заключительная часть — сама церемония.
Угу, если я все точно запомнила о богадельне, то, вероятно, моя задумка удастся. В этот момент послышался стук в дверь. Как меня задолбали! Я вызверилась:
— Это кто там такой вежливый?
Дверь распахнулась, на пороге нарисовался Властелин, чтоб ему в луже утопиться.
И ехидно так вопросил:
— Надеюсь, тебе хватило времени?
Быстро очухался, ворон бесхвостый. Мы тож могем ехидничать:
— Естественно! Столь поспешала, едва туфельки не потеряла, все глазки проглядела: где ж мой ненаглядный? Куды запропал? Мож, каку другу девицу красную себе облюбовал?
У мужика на лице обозначилась усиленная мыслительная деятельность. Мне по такому случаю приспичило порекомендовать думать не лицевой, а мозговой частью головы. Еле удержалась.
— Почему красная?..
Посмотрев на него с состраданием, как на слабоумного, снизошла:
— Помидорами обожралась.
От последовавшего вслед за тем вопроса мозги зашкалило уже у меня.
— А так бывает?
— Еще как бывает, если много съесть.
— Много — это сколько?
Ситуация превращалась в патовую. Я представления не имела, что делают с впавшими в детство громадными мужчинами. Пришлось быть сверхосторожной. Я легонько взяла Кондрада за локоть и сообщила:
— Много — это целый тазик. Хочешь попробовать? Пойдем, солнышко, на кухню, я тебя там покормлю…
И «солнышко» на абсолютном серьезе навострило лыжи на кухню. Пройдя несколько шагов, он внезапно пришел в себя и взорвался:
— Довольно! Надо мной! Издеваться!
И я опять «полетела» за ним на прицепе. Обстоятельства действовали на нервы утомительной повторяемостью событий. Отвоевав свою многострадальную конечность обратно, довела до сведения:
— Я покамест еще сама в состоянии идти!
У, какие мы грозные. Мог бы — испепелил на месте. А так… глазками посверкал, зубками поскрипел и выдавил:
— Следуй за мной!
Следую, следую, Данко ты мой изергилистый, тем более — сзади твоя охрана подпирает, куда уж тут денешься. Так и передвигались цепочкой: он, я и охрана.
Я почему «якаю»: сотельница моя затихарилась, вылезать робеет, приходится все самой.
Ой, какой симпатичный поворотик впереди… Я сравнялась с «проводником» и на вираже непредумышленно подставила подножку. Приложился Кондрад об стену лбом знатно. Звон стоял, заслушаешься: «Вечерний звон. Бом-бом!». Который раз убедилась в крепости его конституции, другой бы уже в отключке валялся, а этот всего лишь головой помотал и взглядом на кусочки расчленил. Но-но, без членовредительства! Постояли мы так минут десять, пазл из мозгов сложили и далее потопали.
Ух ты! Лесенка. Мраморная. Красотища! У нас Егорка так в детстве баловаться любил: подкрадется тихонечко, под коленочки пнет и наблюдает, далеко ли экспериментальный образец полетел. Ага, этот опыт «Испытания Гагарина» назывался. Ну отчего с хорошим человеком опытом не поделиться? Нам такого добра не жалко, своего хватает. И я его так легонечко под коленочки — оп-па. Он вниз, а я в красивый обморок на руки охраны, чтоб они, значит, за ним не рванули, не испортили бреющий полет орла.
Из-под ресниц наблюдала. Люди не летают, как птицы, потому что отрастили больши-ие ягодицы. И он этими самыми полупопиями по ступенькам — бряк, бряк, бряк. Музыка! На пятнадцатой ступеньке опомнился, за перила рукой ухватился, поднялся на ноги, но с трудом. Рука, вижу, так и тянется ощупать, не осталось ли чего на лесенке.
