Наследница Бабы-Яги (СИ) - Лика Вериор
— М-м, — кивнула. Разговор затих.
— А как вы познакомились? — не выдержал Петя. Вот же, главная сплетница!
— О-о, — Василиса будто бы только и ждала этот вопрос. — Я загребла его в карцер за неподобающее поведение.
— Я просто выразил своё восхищение, — не согласился Вестеслав. — Кто же знал, что у нас новый преподаватель, да ещё и женщина, да ещё и Василиса Прекрасная.
— Я предпочитаю «Премудрая», — уточнила для нас Василиса. И уже мужу: — Незнание не освобождает от ответственности. В общем, у нас сразу не задалось, он всё время что-то чудил, а потом отбывал наказание — то в карцер, то на склад, то на кухню.
— Когда она поняла, что таким меня не усмирить, она придумала самое изощрённое из всех наказаний.
— Женила? — ляпнула. Стало тихо. От неловкости я уже планировала снова извиняться, но все Кощеи, даже Заря, вдруг разразились таким хохотом, словно вовсе не мои неосторожные слова их развеселили, а что-то другое, только им известное.
— Это, безусловно, тоже, — отсмеялся Вестеслав. — Но тогда она определила меня в ассистенты. А быть ассистентом гиперактивной бессмертной ведьмы — тот ещё опыт.
— Пришли, — Марья остановилась. — Морена, это твои комнаты, дальше две двери — для юношей. Всё, что вам может понадобиться, внутри.
— Откуда вы знали, что нас будет трое? — они же подготовили комнаты заранее.
— Что за вопрос? — Заря тряхнул головой и пошёл дальше по коридору.
— Через час жду в столовой! — крикнула ему вслед Марья. — Мы, как и ты, знаем всё, что делается на наших землях. В нашем случае есть ограничения, ты же, как Яга, можешь узревать всю Навь.
— Ага… — так, ладно, зря спросила.
— Вам будут прислуживать скелетоны, — сказал Государь, и по хитринке в его глазах я поняла, что он ждёт возмущений. Я поудобнее перехватила шест с Черепом.
— Хорошо.
Уж к чему-к чему, а к костям я уже привыкла.
— Ежа голой жопой пугаешь, — хохотнул Бес и, махнув рукой, слился с тенью в одной из ниш.
— Не солидно, папочка, — покивала Василиса. — Наша гостья твоих скелетонов на завтрак ест.
Я вся передёрнулась.
— Мы пойдём, — буркнула, желая поскорее скрыться за толстой деревянной дверью. — Спасибо.
— Если что, ты знаешь, где мы, — сказал Петя. Алек кивнул.
Сказ двадцать восьмой. Правда только глаза колет, а ложь — всего хоронит
Дверь в выделенные мне комнаты открылась сама, и туда тут же забежал Кот.
Ещё раз всех поблагодарила и вошла следом. Дверь закрылась, и тело пробила неприятная дрожь.
— Мне показалось, или дед сейчас нормально разговаривал? — спросила Кота, наблюдая, как из углов выходят скелетоны, трое — голые кости и блеск в глазах.
— Абсолютно нормально. Говорил же, он тот ещё шут, — Кот запрыгнул в кресло и свернулся клубочком.
— Ты его хорошо помнишь? А откуда? — я скинула рюкзак (его тут же утянул скелетон) и принялась раздеваться. Судя по шипению за одной из дверей — набирается ванна. Интересно, неужели у них тут водопровод?
— Ох… — Кот зевнул. — Я уже почти всё помню. А его — словно и не забывал. Потрепал он мне нервы, за Прасковьей бегая.
— Прасковьей? Эта та Яга, что была до Лияны?
— Она. И ты, Морена, на неё очень похожа, как Кощей и сказал, — и, без перехода, он спросит: — Ну, что же ты решила?
— О чём ты? — раздеваться догола было стрёмно — тут и Кот, и шесть глаз-фонариков. Пошла в ванну.
— Ты знаешь, о чём, — здесь Кота было хуже слышно, и я понадеялась избежать разговор, как вдруг из тени под каменной ванной показалось два зелёных глаза. — Не увиливай.
— Ты как тут?..
— С тенью. Ты не заметила? Я и в коридоре с ней перемещался.
— И ты всегда так умел? А как это так выходит? — я забралась в горячую воду и едва сдержала стон наслаждения. Ничего мне не хотелось так сильно в эти недели, как нормально помыться.
— Всегда. Мы, фамильяры, бесплотны по своей сути, и оболочка этому закону подчиняется. Так что ты решила?
— А?.. — душистый пар застилал глаза и каплями оседал на малахитовых стенах. Большое зеркало у умывальника полностью запотело и не отражало слабый свет потолка, отчего было сумрачно.
— Ты ведь решила, останешься или нет, — это был не вопрос.
— Решила, — вздохнула и нырнула под воду.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять.
Перестала считать. Я долго могу продержаться без дыхания, жизнь научила. Покажите мне хоть одного человека, которого не топили в море лагерные сотоварищи. Если вам скажут, что не подвергались подобным издевательством, знайте — это ложь и клевета. Пусть даже в шутку, но такое проходил каждый, кто купался в компании.
А если ты льготник со странностями, уродскими волосами и угрюмым лицом, то будь готов и захлебнуться, и быть удушенным подушкой в одну из звёздных южных ночей, и много чего другого. У детей рамки часто отсутствуют.
Что-то маленькое коснулось макушки, и я вынырнула, расплескав во все сторону воду.
— Ну что? Не утопилось?
— Не утопилось.
— Отвечай тогда.
— Ты мне ответь. Зачем мне оставаться?
Кот тяжело вздохнул, и разлёгся на бортике. Кончик его хвоста тонул в воде, лапкой он разводил в стороны пенные пузыри.
— Дурная ты у меня.
Промолчала.
— Кто стрелку в лесу оставил?
Молчу.
— А пень отчего у вас всё потухнуть не мог?
Пожала плечами.
— Изба почему впустила? Почему домовой прислуживает? Звери чего к тебе ходят? Дверь, в конце-то концов, почему открылась? Ты себе врать сколько угодно можешь, но фактов это не отменяет! Слышишь? — он брызнул в меня водой, заставляя на него посмотреть. — Прекращай трусить! Не позорь Ядвиг!
— Да какая я Ядвига? Дворняга приблудная и то…
Не договорила. Предо мной вдруг появилось зеркало. Я всматривалась в своё отражение, пока не поняла, что волосы у той меня — сухие, кожа — не бледная, а румяная, брови гуще и хищно расходятся в стороны.
Наклонила голову. Отражение осталось бездвижным.
— Это Прасковья, — сказал Кот, и слова его как ушат холодной воды подействовали. Я вся содрогнулась, и даже горячая ванна не спасла от табуна мурашек.
— Как это?..
— Вот так. Это Лияша была пришлой, её назначили и в род ввели, потому что Ядвиги изжились. И не найти никого, словно канули. Прасковья после себя никого не оставила, но вот она ты, появилась — столько поколений спустя.
— Это же бред, — пробормотала.
— Для тебя всё —
