Темный Властелин против Волшебной Страны (СИ) - Сысоев Алексей

— Да, только переговоры не твой конек, рогатый, и дело всегда заканчивается дракой, — заметила Анженика.

Саарурок достал потрепанный томик книги из магического кармана в своих доспехах, выразительно им помахав:

— У меня есть книга, фея, все будет нормально.

Через минуту отряд, кроме Шпульки и Дубины стоял у закругленной двери, выступающей из толщи пещерной стены. Она стала видна только после того как Саарурок снял маскировочное заклятье.

Властелин извлек из кармана камень с письменами и стал вертеть в руках.

— И куда это совать, треклятье? Вилли, глянь, там нет никаких отверстий, подходящего диаметра?

Воробей кивнул, и осмотрел стены у двери.

Вдруг все засияло, твердый гранит растворился на глазах, открывая глазам темный ход, уходящий вдаль и чуть вверх. Впрочем, он недолго оставался темным. Один за другим в нем стали зажигаться магические огни, убегая в его бесконечную глубину.

— Как тебе это удалось, Вилли, проклятые боги и демоны? — пробормотал Саарурок, изумленно глядя на открытый ход, и ключ у себя в руках.

— Здесь просто была кнопка с надписью «Открыть», Ваше Величество, — пожал плечами воробей.

— А зачем тогда этот ключ, треклятье?

— Возможно, он открывает какую-то другую дверь.

— Задолбали эти загадки!

— Пешком пойдем, командир? Пешком только до гор дня три, четыре, а если до самого замка, так и вся неделя, — сказал Боргин.

— Не беспокойся у древних было все продумано. Туннель локально сжимает пространство и… А, не бери в голову, просто путь займет, я полагаю, не более нескольких минут, вместо нескольких дней, — сказал Саарурок. — Мне больше интересует, зачем тогда нужен этот камень-ключ и к чему на нем стихи?

— Это могло быть простым украшением, — предположил Вилли. — Разным культурам свойственно на знаковые предметы наносить памятные надписи.

— Да? Что-то это меньше всего смахивает на памятную надпись, или достижение литературы, а культура, создавшая этот ключ, была слишком высока, чтобы малевать ритуальные надписи на техническом приспособлении.

— Возьми камень с собой, рогатый. Я тоже думаю, что стихи там неспроста, — посоветовала Анженика.

Саарурок сунул камень обратно в карман.

— Посмотрим, видимо дверь, которую он открывает, мы увидим позже.

Отряд отправился в путь, от хрустящих под ногами мелких камешков, не разносилось эхо, а звук голосов, словно вяз в стенах.

— Мне не нравится здесь, повелитель, мы совершаем большую ошибку, отправляясь в это логово змей, — прошептал Анжелис.

— Тебе нигде не нравится. Работа прислужника Темного Властелина всегда довольно хлопотная, Анжелис, не стони.

— А еще, к советам прислужников прислушиваются, но вы определенно не из тех повелителей, кто это делает…

— Я, Анжелис, стал читать развивающую литературу, поэтому вполне обхожусь и без твоих советов. Тем более на каждые десять твоих советов два более менее полезных, а остальное реплики вида: «Ах, зачем мы лезем в этот жуткий туннель, ведущий к злым магам, которые нас всех убьют!»

— Если хотите знать, здесь есть те, кто с ним солидарен, — вставил Боргин.

— Неужели Мергам думает так же? Мне просто интересно? — обернулся Саарурок.

— Затея плохая, командир, и ничем хорошим не кончится, — сказал Мергам.

— Почему меня окружают такие безрадостные пессимисты? Как так получилось? Это тоже лишний повод задуматься о себе и своем восприятии мира…

Анженика заметила:

— Успокойся, рогалик, мне хоть и кажется, что нас там ухлопают, но точно будет довольно весело. А это именно то, ради чего я живу. Приключения.

— Неужели? Когда ты носилась по библиотеке воробьев от огромных минотавров с топорами, ты, по-моему, думала иначе.

— Это я просто испугалась, а еще меня разозлило, что ты в этот момент вздумал полежать и отдохнуть.

— И когда у нас корабль развалился в пустыне, ты как-то была без энтузиазма.

— Скончаться от голода и жажды под палящим солнцем посреди гигантской пустыни — это не приключение, рогатый.

— Ну, кому как… А ты Вилли что думаешь? Тебе не страшно?

Вилли даже растерялся от вопроса. Поморгав маленькими глазками, он развел крыльями:

— Я ученый, Ваше Величество. Увидеть замок легендарных Высоких Магов Ледяных гор очень интересно. Об этом ведь никаких источников. Как они живут, какой у них быт. А сколько они накопили знаний! В том числе по истории!

— О… не продолжай, с тобой все понятно, Вилли. Нет, а в целом, мне нравится воробей. Не припирается, не канючит, всегда готов на любое предприятие, видя в нем не опасность, а познание!

— Да он же просто ненормальный, рогатый, — сказала Анженика.

— И тем не менее. Это прекрасный помощник, и советы его всегда полезны и пронизаны тонким умом.

— Да, например, залезть в пещеру белого песка, пока того нет, чтобы изучить его логово. Это было пронизано поистине тончайшим умом, — кивнула фея.

— Не придирайся по мелочам. Вилли просто немного рассеян и забывает об осторожности.

— Да вы с ним, и правда, довольно похожи. Он бросается в опасности ради науки, а ты ради величия.

— Эх… Ты в чем-то права, столько веков я блуждал в потемках, не замечая многих вещей…

Саарурок извлек из кармана книгу, открыл и начал читать вслух:

— Настоящий дипломат выигрывает войны без единого выстрела. Он всегда сумеет разобраться в политических течениях и умело устранит любые угрозы, используя слабости противника. — Властелин закрыл книгу и немного помолчал, проговорил: — Вот и где этот мужик был раньше, когда я спалил ту планету?

Анжелис печально выдохнул:

— Я наверное брежу, мы идем по страшному магическому туннелю к неминуемой гибели, а мой повелитель читает книги и раскаивается, что спалил какую-то планету…

— Вот видите, вот о чем я говорю, от Анжелиса сплошное дурное влияние. Надо брать в помощники Вилли, а тебя Анжелис пора на пенсию.

— Повелитель! Скажите, что вы пошутили! Я не переживу!

— Когда я грозился скормить тебя крокодилам, ты как-то не возражал.

— Повелитель… не может быть, чтобы вы всерьез так думали, что какой-то воробей, будет лучше, чем я!

— А что плохого в пенсии, Анжелис? Дам тебе особняк в пригороде, будешь доживать век в тишине и спокойствии без нервов. Ты же видишь, что тебе как-то трудновато стало в нашем темновластелинском бизнесе.

Анженика прервала его:

— Слушай, рогатый, ты как-то не к месту пробудил в себе человеколюбие и книжку достал, сейчас драться надо будет. Стирать с лица земли добрую сотню, великих и агрессивных магов. Ну-ка сунь эту дипломатию, откуда вытащил и встряхнись! Давай я тебе рога в бантик совью, чтобы держать в тонусе. Что с тобой вообще творится с утра?

— Я просто стал больше размышлять о природе всего сущего!

— Лучше бы ты опять влюбился! — буркнула Анженика, и отвернулась.

— Что? Что она несет, парни, кто-нибудь понимает эту фею?

— А что, тут влюбится не в кого, да? — разозлилась Анженика.

— Ты на себя намекаешь? Забудь, Анженика, какая любовь? Наш букетно-цветочный период закончился, давно началась проза семейной жизни. Всю пустыню вместе, и в подземную библиотеку ты со мной вместе слазила, и к магам отправилась. Что дальше? Будешь помогать мне по утрам подбирать меч под цвет доспехов?

— Что? Ах так? Сволочь!

— Песий хвост, Мергам, что мы тут делаем? Я чувствую себя лишним, когда закончиться этот туннель? — пробурчал Боргин.

— Нет, ты, наверное, влюбился, да, точно! — продолжила Анженика.

— Что? Ты в своем уме? У меня империя трещит по швам, я неделю шатаюсь по какой-то пустыне в поисках истины, мне не до таких глупостей. Что за истерики, в кого тут еще влюбляться?

— Не знаю, в воробья своего, например, того и гляди закажешь художнику написать его портрет и повесишь у себя в кабинете.

— Проклятые боги и демоны, что за бред? Нет вы слышали? Теперь она меня ревнует к моему ученому!

— Фея спятила, — мрачно изрек Боргин. — Мергам, как думаешь, по-моему нам следовало бы доплачивать за то, что мы постоянно становимся свидетелями ссор этой романтической парочки. И, песий хвост, всякий раз они выбирают для этого самое неподходящее время!