Владислав Выставной - Волшебный полигон Москва
– Я даже не знаю, кого из вас убить первым, – процедил Доминатор и, на миг обернувшись, швырнул сгусток в сторону Волкопа, что пытался подняться после тяжелого падения.
Волкоп успел выстрелить из своего странного оружия, после чего исчез в ослепительной вспышке.
От попадания из реализатора Доминатора скрутило пополам. Его тело пошло волнами, и сам он страшно закричал – то ли от боли, то ли от страха. И через секунду повалился на мостовую
…сразу на две противоположные стороны!
– Интересный эффект, – глядя друг на друга, в один голос произнесли оба Доминатора.
И расхохотались, приятельски похлопывая друг друга по плечам.
–7-
Друзья стояли на платформе станции «Университет». Откуда-то отсюда на помощь разбойникам и начинали пробуриваться сквозь толщу недр неутомимые гномы. Им же, по «сверхновому» туннелю пришли сюда единственные пока на станции пассажиры.
Странно было осознавать, что там, наверху, всем правят страх и разрушение.
Здесь царили порядок, чистота и аскетическая строгость. Двигались в противоположных направлениях ленты эскалаторов, строго по графику приходили и уходили пустые составы. Глядя на это, можно было подумать, что все происходящее наверху – всего лишь временное, наносное, словно неприятная кожная болезнь на теле в остальном здорового организма. Настоящая же жизнь города, казалось, неизменно происходит здесь, в метро.
Только жизнь эта – без жителей.
Те, кто успел уйти под землю, подальше от разбушевавшегося зла, собрались где-то в гигантских пещерах и штольнях. Гномы с готовностью пускали всех, кто пожелал уйти с поверхности. Но – с условием отработки своего проживания. Конечно же, без ущерба собственным интересам. Ведь все прекрасно помнили, на что может пойти подземное братство ради защиты своих интересов!
Так или иначе, Игра зашла слишком далеко. Уже и гномы начали понимать тщетность своего подземного труда без рынка сбыта добытого. Даже странные условия этой Игры, что заставляли вертеться колесики волшебной экономики вопреки традиционным законам, не могли уже справиться со вполне очевидным фактом: город умирал.
Об этом, наверное, должны были думать, стоя на перроне, Игроки и Любители, отправляясь в опасную подземную экспедицию. Но им было не до того.
Они смеялись.
Смеялись по самой простой причине: Богдан оказался просто кладезем анекдотов и смешных историй из жизни, которые, если верить ему на слово, неизменно сопутствовали ему.
– А вот скажите, любители, почему вы решили заниматься магией? – спросил Толик, когда они вошли в подкативший поезд. – Откуда вы узнали, что это все – вообще правда, а не сказки для маленьких детей?
Криста пожала плечами:
– Но это же очевидно… В малых количествах магия всегда присутствует вокруг…
Двери вагона захлопнулись. Рублевка, что суетливо вертелась под ногами, неприязненно на них зарычала.
Механический голос объявил следующую остановку, и поезд, дернувшись, тронулся.
Они расселись друг на против друга, тесно сгрудившись, будто в пустом вагоне им не хватало места. Толик взял теплую руку Марины и положил себе на колено. Та немедленно положила голову Толику на плечо.
Толик мельком подумал, что уже ради таких мгновений стоило бы поучаствовать в Игре.
А разговор продолжался.
– Никогда ни с какой магией не сталкивался в жизни, – криво улыбнулся Дэн.
– Это потому, что не каждый человек обращает внимание на удивительное, – улыбнулась Марина и уютно прижалась к Толику.
– Верно, – отозвался Богдан. – А вот я в детстве дружил с самым настоящим магом…
– Ну, начинается…. – протянул Эрик.
– Это его любимая байка, – пояснила Криста.
– Это чистая правда, – спокойно ответил Богдан и начал свой рассказ.
Мой друг Пашка (байка Богдана)– Эй, Богдан! Айда на тарзанке кататься!
Это кричит мой друг Пашка. Он еще не знает, что я сижу дома, как дурак, не потому, что решил прогулять уроки, а из-за высокой температуры и мерзкой боли в горле. Да еще и мама пригрозила, что если я высуну свой распухший нос за дверь…
Но, услышав Пашкин веселый голос, я не впадаю в уныние от того, что тот пойдет кататься на тарзанке без меня. Не-а! Я знаю, что Пашка обязательно что-нибудь придумает. Потому что он – Пашка.
И он – не такой, как все…
Он появился в нашем классе недавно. И само его появление было окутано тайной. Никто не знал, из какой школы он к нам перевелся, кто его родители, да и вообще… Странный он был. Первое время только молчал и улыбался своей нелепой улыбочкой, чем выводил всех нас из себя.
Говорят, что в школу его привезли на какой-то дороженной черной машине, а с классной руководительницей долго беседовали серьезные дядечки в костюмах, после чего классная три дня ходила бледная и боялась даже смотреть на Пашку…
Ну, этого я точно сказать не могу – я, как обычно в то время болел. За что купил – за то продал. Но и после, когда мы с Пашкой стали самыми настоящими друзьями, я так и не узнал, где он живет, потому что в гости он никогда не приглашал, а от всяких намеков на это легко и непринужденно отделывался.
Впрочем, это не мешало ему ходить в гости к нам. И сейчас он сидел передо мной с усмешкой наблюдая, как я давлюсь горячим чаем с малиной. Малина никак не лезла в воспаленное горло.
– Какая там тарзанка? – хрипел я. – Если мать узнает – она меня в вообще в больницу упечет.
Говорил я это не очень уверенно и довольно уныло. Ведь мне страсть как хотелось опробовать эту новую штуковину! Говорили, на ней можно на маленьком таком колесике пронестись надо всем карьером по натянутому тросу! Какая болезнь может остановить на пути к такому приключению?!
Но я и сам понимал, что ничего не выйдет. Руки и ноги у меня словно ватные, и голова кружилась даже от похода на кухню. Так что испытания этого чуда пройдут без меня…
– Так я тебе принес новое средство, – доверительно подмигнул Пашка. – Держи!
И сунул мне в руки какой-то пакетик с мелкими сухими листьями. Листья на вид знакомые.
– Завари, как чай, и выпей, – сказал Пашка. – И сразу все пройдет…
Пашке можно верить. Если он говорит, что пройдет, то, стало быть, так оно и есть…
Я сделал отвар, выпил, давясь кипятком… И чудо! Голова прояснилась, градусник показал 36,6, ушла боль из горла!
Я быстро оделся, и мы с гиканьем выскочили на улицу. И только по дороге я вспомнил, что за листья находились в пакете, что за вкус был у отвара.
Это был обыкновенный зеленый чай.
…Тарзанка и вправду оказалась хороша. Верхний конец стального промасленного троса был тщательно обмотан на уровне головы вокруг ствола старой сосны. Когда я стоял у края обрыва, держась за деревянную рукоятку, страх не давал мне сделать шаг в бездну. Но сзади меня подтрунивал Пашка. И я знал, что ничего плохого со мной не случится….
…Мы налетались до одурения. Мне и в голову не приходил вопрос о том, как я тормозил внизу, перед огромным булыжником, вокруг которого был обмотан нижний конец троса, когда колесико набирало бешеные обороты, а палка, на которой я висел, разогревалась, как ручка сковородки. Колесико плавно замедляло ход, а как – меня это совершенно не интересовало.
Зато интересовало дядек в костюмах, которые поджидали нас у выхода с карьера. В ответ на их странные вопросы я только мычал что-то невразумительное, а Пашка холодно улыбался. Ему почему-то вопросов не задавали.
…Это не самая удивительная история про Пашку. Вообще, сдружившись с ним, мы вскоре перестали удивляться многому. Например, тому, что в хорошую погоду уроки кончались раньше, а на дом задавали меньше. Или тому, что на физкультуре даже толстый увалень Витус начал вдруг легко лазить по канату и подтягиваться пятнадцать раз подряд.
…Однажды Пашку вызвали к доске.
Учительница – худощавая и опытная Вампирша, как мы ее называли, заставила Пашку решать какой-то сложный пример. Она плотоядно смотрела, как тот мучается у доски, прекрасно зная о том, что у Пашки серьезные проблемы с математикой.
Пашка страдал, выводя какую-то формулу и иллюстрируя ее корявым графиком. Филин с первой парты тщетно пытался ему что-то подсказать, то и дело, с грохотом роняя на парту свои огромные очки.
– Так, разговорчики! – стуча костлявым пальцем по столу, предупредила Вампирша, и Филин запнулся на полуслове.
Взгляд учительницы устремился на доску.
– М-да… – хохотнула Вампирша. – Я не ждала от тебя многого, Паша, но хоть таблицу умножения ты бы выучил, а? Первый класс! Ну, сколько будет шестью шесть?
– Т-тридцать семь, – уверенно ответил Пашка и вдруг покраснел. Видимо, он слегка засомневался в своем решении. Но потом вдруг вздернул брови и исподлобья посмотрел на Вампиршу:
– А сколько это, по-вашему?
– И по-моему, и вообще – это будет тридцать шесть. Так что двойка тебе. Садись!
