Дмитрий Казаков - Дорога из трупов
Раздался тревожный свист Тили-Тили, и Арс, глянув на схватку, увидел, что змееморфов стало четверо. Один, правда, угодил под удар и валялся без сознания, но трое других шипели и размахивали мечами.
Лица их все меньше становились похожими на человеческие – в бою не до того, чтобы контролировать облик.
– Поспеши, в натуре! – сказал Рыггантропов. – А то нас сейчас… того… или другого… укокошат…
Топыряк выкрикнул завершающий пассаж, в котором упоминалось Открывание Истины, Срытие Масок и почему-то якорная цепь, после чего сделал ритуальный жест. Звуки исчезли, точно в уши воткнули затычки, прилетевший непонятно откуда горячий ветер взъерошил волосы.
Вспышка ударила по глазам. Арс понял, что стоит в центре колонны белого света. На самой грани слышимости возникли бормочущие, шепчущие голоса, полные злобного удовлетворения.
Колонна рухнула, побледнела и превратилась в кольцо, а то медленно начало расширяться.
– Ничего себе, – пробормотал Арс, и тут звуки вернулись: далекий гомон и пение внизу, сопение Рыггантропова, собственное дыхание.
Чуть позже к ним присоединилось злобное шипение змееморфов.
Их тела стремительно менялись. На месте кожи появлялась зеленовато-желтая чешуя, волосы превращались в цветастый гребень, а из пальцев росли острые длинные когти.
– Похоже, наш план увенчался успехом, – сказал Топыряк и пошатнулся от накатившей слабости. – Жаль только, что мы забыли внести в него один очень важный пункт.
– Это какой? – спросил Рыггантропов.
– Как спастись самим. Вряд ли эти парни сами удавятся от стыда, осознав, что не могут менять облик.
Один из змееморфов открыл пасть и зарычал, второй оскалился, а третий разодрал на груди кольчугу, точно мускулистый герой – рубаху. И все трое медленно двинулись на студентов.
Если в языке змееморфов и было слово «стыд», то оно давно вымерло в процессе естественной эволюции.
Покончило с собой из-за ненадобности.
Четыре дюжины ножищ одновременно ударили по мостовой, двадцать с лишним ртов исторгли молодецкое: «Йо!»
Коронная площадь вздрогнула, подпрыгнули окружавшие ее дома. Качнулась даже громада мэрского дворца.
– Ха-ха! Клево я прочитал? – рявкнул тролль с кристаллическими прыщиками на лбу. – Клево, да?
Остальные тролли загудели, замахали ручищами, выражая одобрение.
– Кто следующий? – спросил Эверст Сиреп.
В голове капитана тряслось и потрескивало, уши молили о тишине. Но он хорошо понимал, что обитатели Каменного Зада безопасны ровно до момента, пока увлечены хлип-хлопом.
Стоит им потерять к нему интерес, как всплывут более традиционные увлечения.
Типа раздавливания людей в лепешку.
– Я готов! – вызвался тролль, чьи передние лапы доставали до земли, зато голова по сравнению с телом казалась очень маленькой. – Это будет… ну, как бы… Едовой рэп… типа мясо как мясо… рыба как рыба… колбасы как колбасы… грибы как грибы… Макароны это не макароны! Их съели толстые вороны! Йо!
Эверст Сиреп подумал, что этого гастрономического выступления он не переживет.
А Утонувший-во-Мху-по-Задницу, замшелый тролль-традиционалист, стоявший в задних рядах, услышал за спиной шаги. Он с рокотом повернулся и свирепо уставился на маленького гнома с рыжей бородой.
Тот попытался спрятать за спиной большой топор.
– Привет, – настороженно изрек гном. – Не скажешь, что тут у вас такое происходит? А то нам интересно.
Гномам для того, чтобы хорошо провести время, не особенно нужны компаньоны из других рас. С кем выпить или подраться – они находят в собственном коллективе. Поэтому они обычно не смотрят по сторонам, когда пьют пиво, и не обращают внимания на то, что творится вокруг.
Могут не увидеть пожар в баре или начавшееся наводнение.
Но на Коронной площади произошло нечто настолько странное, что даже выпивавшие гномы это заметили. Тролли, которым положено ждать предводителя в молчаливом безмыслии, начали скакать и издавать ритмичные звуки, напоминавшие пение.
Хотя всем известно, что тролли не танцуют и не поют.
А что это значит? Это значит, что каменистые засранцы замыслили какую-то пакость. Чтобы выяснить, какую именно, надо выбрать кого-нибудь, кого особенно не жалко, и отправить на разведку.
– Чего? – переспросил Утонувший-во-Мху-по-Задницу.
– Что у вас тут происходит? – повторил гном, улыбаясь из недр рыжей бороды. – Нам просто интересно.
В обычных условиях такой вопрос, заданный троллю, закончился бы для гнома ударом по голове. Ишь ты, короткий засранец, сует свой нос куда не следует, шпионит здесь…
Но обстоятельства были не совсем обычными. Во-первых, неподалеку находилось около полусотни пьяных гномов с топорами, а во-вторых, Утонувший-во-Мху-по-Задницу некоторое время подвергался разлагающему влиянию хлип-хлопа.
Нельзя сказать, что хлип-хлоп сделал тролля лучше.
«Лучше» – слишком неопределенное слово. Для троллей, например, лучший = сильнейший. Для эльфов – лучше всех выглядящий, для гномов – способный выпить больше всех.
Утонувший-во-Мху-по-Задницу не стал сильнее, он просто сделался немного другим.
– Что происходит? – переспросил он. – Клевый сейшен. Отрываемся по хлип-хлопу, чувак.
Гном, ожидавший чего угодно, и в первую очередь – удара по голове, замер с открытым ртом. Глаза его стали круглыми, словно у совы, а топор со звяканьем выпал на мостовую.
– Клеевой посев? – предположил он, пытаясь втиснуть услышанное в знакомые слова. – И почему я чудак?
Тролль вздохнул и ощутил не злобу, не желание наступить на это мелкое бородатое недоразумение, а чувство собственного превосходства, несколько сдобренное жалостью.
– Йо, – сказал он. – Да ты ничего не понимаешь. Давай, заходи сюда, потусуешься немного с нами и убежишь отсюда с полными штанами… Ритм проникнет в твое сердце, и ты тоже клевым станешь перцем… Йо!
Гном по имени Разбитая Миска настолько удивился, что позволил повести себя между тролльими тушами туда, где один из обитателей Каменного Зада растопыривал пальцы и рассказывал миру о том, какие существуют на свете продукты питания. Пару минут Разбитая Миска слушал с удивлением, а потом в голове у него что-то щелкнуло. Там запрыгало эхо, словно в огромной пещере, рассыпая по извилинам бесчисленные «Йо!».
Хлип-хлоп, не знающий границ и расовых различий, нашел еще одну жертву.
Через некоторое время гном, целый и невредимый (чудо номер один), выбрался из толпы троллей и, забыв про топор (чудо номер два), помчался к сородичам, пыхтя что-то ритмичное.
Пара минут была потрачена на переговоры, а затем все гномы, спрятав оружие, чтобы это ни в коем случае не выглядело нападением, неторопливо двинулись в сторону троллей.
Остальные «группы поддержки» с удивлением наблюдали за происходящим.
– Что у них там такое? – пробормотал Араэль. – Они должны драться, а не дерутся.
– Надо сходить на разведку, – предложил парикмахер Долголетэль, от скуки чуть не начавший стричь себя.
– Вот ты и иди, – послышалось с нескольких сторон.
К удивлению сородичей, парикмахер гордо выпрямился, изящным жестом откинул со лба прядь волос и изрек:
– Я прокрадусь так, что никто не заметит!
Он воинственно взмахнул ножницами, припал к земле и пополз туда, где тролли продолжали скакать, будто серые, непомерно разжиревшие кузнечики. Не заметить его было так же трудно, как восход солнца.
В рядах «Чистого Города» наблюдались разброд и шатание.
Скука способна одолеть самых стойких и идейных бойцов, а тут ее было столько, что хоть выставляй излишки на продажу.
– Проклятые нелюди! – бурчали лигисты. – Как они смеют веселиться, когда решается судьба города?
– Может быть, они задумали коварный план? – сказал Крак Мясоруб, который даже на фоне соратников выглядел параноиком.
Во взглядах, обратившихся на него, оказалось больше скепсиса, чем истовой веры. Но заслуженного ветерана бойни это не смутило.
– Точно-точно, – проговорил он. – Думают, как нас, людей, извести! Вон и гномы туда пошли! Надо немедленно это предотвратить, иначе они объединятся, и мы бесславно погибнем!
Для идейных борцов нет судьбы худшей, чем погибнуть бесславно. Они готовы бесславно жить, но уж если погибать, то так, чтобы потом об этом вспоминали век или два.
«Чистый Город» встревожился.
– Пойдем ближе к ним, – предложил господин Трижды, носивший в лиге звание полковника.
– Только все вместе, чтобы никто не догадался, – сказал еще кто-то.
Так или иначе, но через некоторое время тролли обнаружили, что оказались в кольце очень странных зрителей. Зрители эти смотрели в сторону, делились на группы и делали вид, что не замечают друг друга. Но уши их были повернуты туда, где Утонувший-во-Мху-по-Задницу исполнял композицию на тему «я упал на свою ногу и подняться не могу».
Заметив, что слушателей стало больше, он прервался, хмуро осмотрел толпу, состоявшую из гномов, эльфов, расистов и аристократов, после чего прокашлялся и сказал:
