Людмила Астахова - НЧЧК. Командировка
В общем, кипя праведным гневом, я заперлась в сортире с сигаретой, набрала номер Ытхана и вкратце изложила ему свои соображения по этому поводу. Орк попытался разгневаться в ответ, но меня уже понесло. Главное – не дать противнику опомниться и начать отстреливаться. Штурм и натиск – наше все.
– Как вы можете, не разобравшись в ситуации, объявлять действия капитана ап-Телемнара неправомочными, а? – наседала я, чуть ли не подпрыгивая в тесном сортире. – Почему вы считаете, что он не должен был допрашивать этих… женщин? Я что, должна вам напоминать, что черная дендромантия – это специфически дриадская магия? Или вы забыли, что Пинофилло – леший? Как мы могли быть уверены, Моргот вас побери, что все, я повторяю, все дриады и лешие в этом проклятом городе не замешаны в преступлениях?!
– Но… – попытался вставить орк.
– Даже сообщница Пинофилло – Мальва Одуванчикова – была именно дриадой, а не наядой, баньши или корриган! И если бы капитан успел допросить всех дриад этого города поголовно, то события могли бы пойти совсем по-другому!
– А… – Ытхан повторил попытку меня прервать, но безуспешно.
– Все действия моего напарника были оправданны и задокументированы. Он что, применял к свидетельницам пытки? Оказывал давление? Домогался?
– Э…
– Пусть скажут спасибо, что их допрашивал именно он! – гавкнула я и прервалась, чтоб сделать вдох. – Теперь о самой операции…
– Нолвэндэ! – умудрился прорваться сквозь заградительный огонь шеф. – К тебе у меня тоже есть ряд претензий! Главврач «Елочек»…
– А главврач «Елочек», между прочим, сбил всех с толку, инсценировав побег своего пациента и фактически отправив его на верную смерть! – взвилась я. – Да его за такое не то что лицензии лишить, его подвесить вверх ногами надо. На заборе! И санитаров с охранниками – с ним заодно.
– А тар-Иприт…
– А тар-Иприт закрывал глаза на выходки этой снулой рыбины, вашего разлюбезного Кальмара, и прошляпил маньяка прямо у себя под носом. И вместо того чтоб позволять себе грязные намеки в мой адрес, тар-Иприту следовало бы лучше за собственным моральным обликом последить!
– Но вы же весь город на уши поставили! – взорвался орк. – Бензопилы, топоры, выходки эти идиотские!
– А вы, Ытхан Нахырович, возьметесь утверждать, что вот так вот запросто сумели бы совладать с наведенным безумием? – злобно вопросила я. – Самостоятельно, без помощи магов?
– Вот и мне интересно, как это вы умудрились с ним справиться! – буркнул шеф. – Вдвоем.
– Ну вот что, – я озлилась окончательно, – хихиканье наших коллег я еще стерплю, в конце концов, они не знакомы со мной практически с рождения, но вы… Как вам не стыдно!
– Нол! Ну а чем это вы там занимались, вдвоем в лесу?
– Ваши намеки оскорбительны, господин полковник. Извольте немедленно извиниться, – ледяным тоном отчеканила я. – И впредь не позволяйте себе подобных инсинуаций.
– Твой отец…
– Мой отец вправе вас пристрелить за такие высказывания в адрес его дочери. Я не поняла, сударь, вы что, на дуэль нарываетесь?
– Нолвэндэ! – Шокированный Ытхан засопел в трубку. – Но я не понял, чего это ты его так защищаешь, нашего капитана?
– Это вы мне объясните, с какой стати вы упорно пытаетесь повесить на моего напарника всех окрестных волколаков. – Я фыркнула. – Честное слово, вы меня разочаровываете, Ытхан Нахырович. Ваше мнение несправедливо и субъективно. Это очень некрасиво выглядит, особенно со стороны.
– Хорошо, Нол, – вздохнул шеф. – Извини. Но такого беспредела, как вы учинили в Колдубинске, давно уже никто не устраивал. Пресса нас разорвет.
– Пресса сначала попытается порвать нас, за вас они примутся потом. – Я ухмыльнулась, остывая. – Вот нам с ней и разбираться. Прорвемся. Извините, что наорала.
– Ладно, живи. – Орк хрюкнул. – Моргот! Вот если ты уже сейчас стыдишь и клеймишь своих начальников, что дальше будет? Ты их начнешь сажать и вешать?
– Если они будут злоупотреблять своим положением – не исключено.
– Подрастешь – пойдешь в службу собственной безопасности. – Ытхан фыркнул. – Там таким фанатикам всегда рады, деточка. А пока следи, чтоб этот… ушастый себя хорошо вел, а то я ему эту историю с дриадами еще вспомню. И с журналюгами разбирайтесь сами. Поняла?
– Так точно, шеф, – буркнула я и попрощалась.
Вот так-то. А насчет грядущей карьеры в рядах «умывателей рук»… я надеюсь, он пошутил? Хотя…
Кстати о дриадах. Оккупировав общежитие, дроу сразу оценили масштабы работ по окучиванию зарослей красавиц и поняли, что их талантам тут точно найдется применение. Вузеллин уже сладострастно потирал ладони, когда боевые товарищи припомнили ему проигранное пари и послали в аптеку за… аспирином (и за ним тоже, но не только и не столько). Дело было в конце рабочего воскресенья, заведение Сулемы, по идее, не работало, но в маленьких городках это вовсе не проблема. Вузеллин, вооружившись объемным и непрозрачным пакетом, как ушел, так и пропал на несколько часов.
Волноваться начал даже Дзир.
– Да что там можно делать столько времени? – тревожно вопрошал спецназовец, поглядывая на часы.
Дроу как раз занимались тем, что мешали Нолвэндэ и Эрину спокойно работать, и одновременно готовились к ночным трудам.
– Позвони ему, – предложила мыслечтица.
– Видишь ли, прекрасная светлоэльфийская дева, мой звонок будет расценен как покушение на личную жизнь и свободу, а также ограничение прав личности моего верного друга, – завернул философски спецназовец. – Я же его не на боевое задание послал, а за… аспирином. Это неопасно.
– Тогда не стучи ботинком об ножку стола, – потребовал Эринрандир, не отрывая взгляда от содержимого папки с фотографиями. – Ты меня нервируешь.
«А лучше вообще исчезни, Темный, и оставь нас в покое хоть на полчасика. Видеть всех вас уже не могу».
– Какой-то ты нервный в последнее время… – начал было дроу.
– Дзир-р-р-р! Сколько можно? Я работаю! – взвился капитан ап-Телемнар.
Мало того что добрые соратники постоянно третировали эльфов, портя Эрину все удовольствие от присутствия рядом напарницы, так еще и нормально работать мешали.
– Ты не прав…
Невозмутимый спецназовец уже собрался развить мысль о несовершенстве нервной системы у Светлых, как в дверях появился Вузеллин. Без… аспирина, но с невоспроизводимым выражением на смазливом лице. Задумчивым знатный дриадовед становился только в одном случае – когда речь шла о его шикарном «квейке».
– Неужели машину побили? – спросила изумленная состоянием дроу Нолвэндэ.
Но Вузеллин молчал и мечтательно рассматривал свои ногти.
Вид сородича подействовал и на Дзира. Командир ДОБРа тихо сказал что-то на одном из Темных диалектов и погрузился в серьезные раздумья.
– Что все это значит? – поинтересовался Эрин.
– Это значит, мой Светлый друг, – вздохнул дроу, – что у наших знакомых дриад намечается траур и великое горевание.
– Почему?
– Потеря великого дриадолюба – это серьезная и невосполнимая утрата.
– В каком смысле?
– В прямом. Наш Вузеллин влюбился в аптекаршу.
Энчечекисты потрясенно уставились на завзятого ловеласа, который, казалось, ведет неслышный мысленный диалог сам с собой и не замечает ничего вокруг. А так оно и было на самом деле. Дроу разве только не впал в кому.
– И что теперь? – шепотом спросила Нол.
– Ничего. Дальше будут решать Матроны. Для Сулемы Кранн-Тецц наш Вуз выгоднейшая партия, и она постарается своего шанса не упустить. Моя мать, На-Гайна скорее всего сохранит нейтралитет; как выскажутся остальные, решать не берусь, – рассуждал Дзир вслух. – А если Вузеллин проявит себя с лучшей стороны, придумает какой-нибудь хитрый ход, провернет интригу с умом, то вполне возможно, что из этого всего что-то и выйдет.
Хладнокровие, с которым дорбовец предсказывал судьбу товарища по оружию, выглядело как-то дико и даже жестоко.
– Короче, выпадает Вуз из наших веселых забав, – ухмыльнулся Дзир. – Дровские девы безумно ревнивы, и о дриадах ему придется забыть. – Он поглядел на зачарованного сородича. – Да он уже забыл. Теперь только Сулема, и больше никто. И то до церемонии сочетания никакого секса.
– А если Матроны не сойдутся в… цене? – не отставала мыслечтица. – Если не будет свадьбы?
Спецназовец закурил и, затейливо выпуская дым красивыми колечками, рассказал:
– Существует несколько выходов. Вузеллин может совершить ритуальное самоубийство. Это раз. Он может уйти из семьи и стать изгоем. Это два. И как третий вариант: он попросит у Матрон особое снадобье наподобие отворота, выпьет и разлюбит Сулему. Но если их любовь истинная и настоящая, то снадобье не подействует. И тогда Вуз обречен на самую жестокую пытку – любить недоступную деву до конца дней своих.