Ева Никольская - Достать василиска! (СИ)
Вглядевшись в лицо вышедшего на свет куратор, я отметила хищную усмешку и холодный прищур, за страсть могли сойти разве что язычки пламени, отражавшиеся в его черных очах. Черт! Либо мое воображение сыграло со мной злую шутку, воскресив во сне все то, что мы так старательно создавали с Катариной накануне, либо…
— Выпей, ведьма, — повторил свое предложение Силарин, протягивая мне бокал. — Потом спасибо скажешь.
— Воздержусь, — буркнула я.
— От вина или от благодарности? — ехидно поинтересовался он.
— От всего, — я снова попробовала проснуться, даже ущипнула себя за руку побольнее, надеясь, что хоть это сработает, но ничего не получалось. Сон был таким реальным, что, если б он не соответствовал моему собственному сценарию, решила бы, что и не сплю вовсе.
— Хороший антураж, — похвалил куратор, медленно потягивая малиновый напиток из высокого бокала и наблюдая за мной. — Одобряю. А вот над сюжетом надо еще работать и работать, Страхова, — от его улыбки у меня перехватило дыхание, да так сильно, что я закашлялась. — Пей! — подойдя ближе, он поднес второй бокал к моему рту, вынуждая пригубить ароматную жидкость. И даже по спинке похлопал, сочувственно проговорив: — На пьяную голову урок лучше усвоиться, так что пей, пей… зайка.
— П — почему зайка? — подавившись вином, переспросила я.
Мужчина выразительно посмотрел на мою грудь, с которой довольно скалились, валяясь на облаке, два белых ушастика. Вообще‑то у меня еще и пушистые тапки в комплект ночной к сорочке были, но в сон я явилась, к счастью, без них. Решив, что выпить для храбрости и правда не повредит, я осушила бокал и с глухим стуком поставила его на стол.
— Дальше что? — спросила с вызовом, стараясь спрятать страх за наигранной смелостью, граничащей с наглостью.
— А что там у тебя по сценарию было? Дай вспомнить, — сильф сморщил лоб, сделав вид, что напрягает память, на что я недовольно проворчала:
— Очень смешно.
— Не без этого, — его губы снова растянулись в улыбке, от вида которой у меня ёкнуло сердце. Вообще, реакции тела на Силарина были какие‑то странные. Слишком бурные, яркие и… совершенно не такие, как мне хотелось бы.
— Вы изменили сюжет! — возмутилась я. — Заставили меня вами восхищаться и… и…
— Хотеть меня? — вскинул черную бровь этот крылатый искуситель.
— Да! — выпалила обижено.
— Согласись, зайка…
— Я не зайка!
— Зайка — зайка, — покачал головой он, откровенно издеваясь, — хорошенькая, пушистенькая зубастенькая зайка, готовая покусать всех, кто косо посмотрит, даже если те, на кого замахиваешься, гораздо сильнее и опытнее тебя. Назвал бы волчонком при таком‑то поведении, но… зайка прикольней, — он подарил мне обворожительную улыбку и снова выразительно посмотрел на аппликацию на моей груди, хотя сложилось впечатление, что смотрит именно на грудь, а не на прикрывающих ее зайчиков.
— Прекратите на меня пялиться! — скрестив руки, потребовала я.
— Думаешь, пора уже переходить к действиям? — глотнув еще вина, поинтересовался он.
— Только попробуй… те, — выдохнула я, ощутив теплую волну, прокатившуюся по телу. Колени подкосились, голова пошла кругом, но я устояла. — Что вы делаете?! — в моем голосе прорезались истерические нотки. — Не смейте!
— Как это… не с — с-сметь? — шепнул Кейсар, в мгновение ока оказавшись рядом, чтобы бережно подхватить под спинку, когда меня качнуло. — Должен же я провести работу над ошибками для своей ученицы?
— К — какую работу? — в горле пересохло, и от этого, видимо, я тоже перешла на шепот. Ответ на вопрос и так знала, но старательно тянула время, отвлекая преподавателя снотворчества глупыми вопросами.
— Практическую, — многозначительно сообщил он, склонившись к моему ушку, тому самому, что недавно пытался лизнуть василиск, будто второе чем‑то хуже.
Поцелуй был почти невесомым, но до того приятным, что я невольно прикрыла глаза, наслаждаясь ощущениями. Свое нежелание бунтовать объяснила магией Силарина и оправдала тем, что это просто сон, ничего более. А мало ли что людям и нелюдям по ночам грезится? Некоторым вот красавцы — преподы, ласкающие кончиком языка чувствительное местечко за ушком.
— Ум — м-м, — мурлыкнула, не поднимая ресниц, — то есть вы решили дать мне урок соблазнения, чтобы я подкорректировала свой сценарий?
— Именно так, — лизнув мочку с вставленной в нее сережкой, сказал мужчина.
— И как далеко мы зайдем… во сне? — решила ему подыграть я.
— Учитывая, что мы правим созданный тобой сюжет… — сказал он и многозначительно замолчал, намекая, что меня ждет страстная ночь, которую я планировала для куратора с целительницей.
— Хм… — повернувшись в его объятиях, нагло обхватила мужчину за шею и, привстав на носочках, чтобы заглянут в его черные глаза, с придыханием спросила. — А хвост мешать не будет?
— Чей?
— Ну, не мой же!
— И не мой, — нахмурился брюнет.
— Неужели Ехтиндрин хвост и с ваш сценарий затесался? — изобразила удивление я. — Вот ведь скользкая ящерица! Без мыла…
— Эллис!
— Да, господин куратор? — невинно поморгала я, подарив ему милую улыбку.
— Не заговаривай мне зубы, зайка, — оскалился в ответ и он.
— А что мне еще делать, если вы меня заперли во сне и планируете жестоко воспитывать.
— Я жестоко? — возмутился сильф.
— Да.
— А ты, значит, мягко со мной обошлась, да? — я хотела ему ответить, но он не дал, продолжив. — Ты вообще в курсе, что у риптилонов нет самцов, только самки. Раз в пятьдесят лет из их живота извлекают яйцо, которое еще полвека лежит в теплом месте, пока из него наконец не вылупится малышка. У расы, к которой принадлежит Ехтиндра, отсутствуют половые органы, нет молочных желез и какой‑либо тяги к противоположному полу. Риптилоны не люди. И не кош — ш-шки, — перешел на шипение Силарин. — Заставлять меня… кхм… совокупляться с ТАКИМ существом было действительно жестоко. Даже во сне. И да, зайка, так… чисто в качестве просвящения: риптилоны впадают в зимнюю спячку ровно на три месяца и совершенно не видят снов. Так что «наслаждаться» твоим снотворчеством мне пришлось в одиночку. Скучно, знаешь, ли… одному, — схватив меня на руки, сказал мужчина и пошел к кровати.
— Я буду кричать.
— Конечно, будешь, — согласился он, — от удовольствия.
— И сопротивляться! — пообещала впадающая в панику я, но при этом лишь сильнее вцепилась в его плечи.
— Кусаться и царапаться?
— Да!
— Договорились! — усмехнулся он. — Люблю жаркий секс.
— Я не… не… я девственница! — воскликнула в панике.
— Не понял. Так девственница или нет?
— Да!
— Тем лучше. Не каждой выпадает возможность получить первый опыт во сне со всеми подробностями и ощущениями, и в реальности при этом остаться невинной.
— Но я не хочу! — прибегла к последнему аргументу я.
— Разве? — остановившись возле постели, спросил он, и мне пришлось признаться самой себе, что хочу и очень, но боюсь и упираюсь, так как все это лишь чары проклятого куратора. — Хочеш — ш-шь, зайка, — его горячий шепот обжег лицо, а губы впились в мой рот поцелуем далеким от нежности. — Хочешь! — повторил мужчина уверенно, на миг оторвавшись, чтобы дать мне вздохнуть, а потом снова поцеловал да так, что у меня все мысли из головы вышибло.
Прохладный шелк простыней, которых коснулась моя спина, на миг отрезвил затуманенное страстью сознание, но едва я попробовала возмутиться, как сильф снова пошел в наступление, и вместо слов с моих губ слетел протяжный стон, который куратор заглушил очередным сумасшедшим поцелуем. Я лихорадочно гладила его по заплетенным в мелкие косички волосам, скользила кончиками пальцев по шее, впивалась ногтями в широкие плечи и давила маячившую на краю сознания мысль, что все это неправильно. И почти задавила ее под натиском кружащих голову эмоций, когда поняла: мне что мне мешает. Не здравый смысл и даже не обитающие в голове тараканы, а… хвост!
— Твою ж мать, Страхова, — рыкнул Кейсар, приподнявшись надо мной на локтях. Мужчина тяжело дышал, в черных глазах пылало синее пламя, а уголки губ как‑то странно подрагивали, когда он смотрел на меня.
— Хвост вырос, да? — облизав от волнения губы, спросила я шепотом.
— Если бы просто вырос, — сказал куратор, покосившись на заднюю часть полоза, которая гибкой черной лентой шарила по огромной постели в поисках… наверняка, меня. Хотя судя по игривому шлепку, доставшемуся сильфу, может, и его. — У нас тут какое‑то новое поветрие, что ли? Сны друг другу засылать? — поинтересовался брюнет, развеяв щелчком пальцев вклинившийся в наши грезы хвост, хозяин которого, надо думать, по сценарию Змейса прятался под кроватью. — Ты не только ходячая катастрофа, Эллис, ты еще и законодательница мод, — усмехнулся он, поцеловав меня в кончик носа.
