Елена Малиновская - Частная магическая практика. Лицензия
— Ладно, хватит болтать. — Дольшер ласково чмокнул меня в лоб, будто извиняясь за свой промах. — Пора ехать. Иначе до вечера в Нерий не попадем.
Ко дворцу подали три кареты, запряженные сашариями[27] — двухголовыми меланхоличными ящерами, аналогами нерийских лошадей. Они лениво пережевывали черные колючки, пробивающиеся через каменные плиты площади, дожидаясь, когда же высокопоставленные гости займут свои места.
Волей случая ехать мне довелось в одной карете с Дайрой. Карраяр, как наследный принц, должен был по этикету передвигаться в одиночку. Дольшер и Вашарий заняли третью повозку.
Едва я только опустилась на удобное мягкое сиденье, как Дайра моментально набросилась на меня с расспросами. Она тоже была свидетелем крохотной сценки в холле и сейчас прямо-таки умирала от любопытства.
— Ну как?! — выпалила она, не дожидаясь, когда карета тронется. — Вашарий клеится к тебе?
— Извини, что? — машинально переспросила я, не сразу сообразив, о чем она.
— Ну как же! — громогласно возмутилась Дайра, ни капли не смущаясь тем обстоятельством, что предмет ее интереса как раз стоял рядом с нашей каретой и, без сомнения, все прекрасно слышал. — Я видела, как он помогал тебе спуститься. Очень трогательно! Обычно Вашарий на девушек вообще не обращает внимания, а тут такая забота.
— Не вижу ничего удивительного. — Я ощутила, как предательская краска стыда вновь заливает мои щеки. О небо! За последние несколько дней я столько раз краснела, что наверняка уже выработала свой лимит на смущение на целое десятилетие вперед. — Вашарий поступил как обычный воспитанный человек. Понял причины моего замешательства и поспешил подать руку помощи, так сказать.
— Так я и поверила. — Дайра недоверчиво хмыкнула. — Дорогуша, ты не знаешь нашего Вашария. Да он скорее отрубит себе руку, чем прикоснется к какой-нибудь девушке. Уверена, даже если рядом будет тонуть кто-нибудь из женского пола, он в жизни не полезет ее спасать.
— Не полезу спасать, потому что не умею плавать, — подал голос Вашарий. Обернулся и с затаенной неприязнью посмотрел на Дайру. — Кузина, я, конечно, понимаю, что ты обожаешь сплетничать. Но прошу, перемывай мне косточки не в моем присутствии.
— О, так ты нас слышишь? — простодушно удивилась Дайра, лукаво мне подмигнув. — Тогда поведай, пожалуйста, о причинах своей нелюбви к женщинам. Ты же знаешь, твои родители уже начали сомневаться в ориентации единственного сына. Дольшер рассказывал, как однажды твой отец купил тебе самую лучшую куртизанку Нерия, а ты, обнаружив нежданный подарок в своей постели, без лишних разговоров выгнал несчастную на улицу, даже не дав одеться.
— Дайра, — укоризненно проговорила я, заметив, как Вашарий неестественно выпрямился и побледнел. — Хватит! Вряд ли Вашарию нравится, когда его интимную жизнь обсуждают в таких подробностях с абсолютно посторонним человеком.
— Кто посторонняя? Ты? — Дайра возмущенно отмахнулась от моего замечания. — Да ладно! Ты встречаешься с Дольшером, значит, уже вошла в нашу семью. Ты лучше послушай, что еще рассказывают о Вашарии. Говорят, когда ему было всего пятнадцать, он влюбился в женщину намного старше себя. А она высмеяла его при всех…
— Довольно! — резко приказала я, обрывая поток ее болтовни. — Мне все это неинтересно.
Вашарий улыбнулся мне с признательностью. Вскочил в карету и захлопнул за собой дверцу, не дожидаясь, когда опешившая от моего тона Дайра немного придет в себя.
— Ну не хочешь, так не слушай, — обиженно забормотала она после секундной оторопи. — Зачем же так рявкать? Только учти: если вздумаешь переключиться с моего брата на Вашария, то тебя ожидает великое разочарование. Та женщина рассказывала, что наш общий друг полный ноль в постели. Пять секунд вместе с прелюдией — и все закончено. Так что не соверши самую великую глупость в своей жизни. С Дольшером все-таки мало кто может сравниться в этом вопросе.
— Не сомневаюсь, — кратко ответила я. Не удержалась и добавила: — Знаешь, если та женщина такие вещи рассказывала о Вашарии прилюдно, то ничего удивительного, что у него давно не было никаких отношений. Пятнадцать лет — возраст развития всевозможных комплексов.
— Тю… — презрительно протянула Дайра. — Не бывает дыма без огня. Если бы это оказалось неправдой, Вашарий давно бы опроверг тот слух. Пару романов, несколько интрижек — и все пришло бы в норму. Что может быть легче?
Я промолчала. Нет, все-таки иногда Дайра своей распущенностью начинает раздражать меня сверх всякой меры.
Тем временем кареты плавно тронулись с места. Я высунула голову из окна, отчасти собираясь полюбоваться красотами столицы Варрия — города Хайтес, отчасти не желая продолжать разговор с Дайрой. И замерла от восхищения, когда повозка миновала дворцовые ворота.
По обе стороны брусчатой мостовой нависали многоэтажные белокаменные здания. Они светились в ярких отвесных лучах солнца, мерцали в полуденном мареве, словно мираж в пустыне. Мозаичные витражи вместо окон бросали на дорогу разноцветные блики.
От главного проспекта разбегались маленькие улочки, наверняка образуя настоящий лабиринт в этом каменном лесу. Зелени вокруг почти не было. Да и мало какая растительность, кроме вечных колючек, выдерживала суровый климат Варрия. Иногда в торжественное величие громад снежно-белых домов вклинивались высоченные мраморные статуи, чаще всего изображающие аборигенов этих мест — прямоходящих ящериц. Пару раз до моего слуха доносилось веселое журчание фонтанов, но их самих не было видно. Наверняка они скрывались где-нибудь в переулках и тенистых тупиках.
— Нет, здесь бы я жить не смогла, — задумчиво проговорила Дайра, наблюдавшая все это великолепие из другого окна. — Такое чувство, будто попала в музей. А статуи! Ужас какой. Ночью эту зубастую морду из окна увидишь — точно заикой останешься.
Я была отчасти согласна с Дайрой. Хайтес напоминал именно что декорации, а не живой город. Величественные, бесспорно красивые, но мертвые. Здесь прекрасно смотрелись бы военные парады или торжественные шествия, однако представить, как по этим улицам ходят, держась за руки, влюбленные, я при всем желании не могла. Поцелуешься тут, когда сверху за тобой наблюдают ящерицы, с таким искусством высеченные из камня, что кажется — щелкни пальцами, и они оживут.
Карета неожиданно дернулась и остановилась. Я недоуменно завертела головой. Странно, если мы приехали — то почему я не вижу народа? Вроде бы межмировые перемещения были закрыты достаточно давно, более того, за последний год действующие кабины остались лишь в Хайтесе. По идее, тут, должно быть, не протолкнуться от жаждущих попасть в Нерий, Даритан или Хеке. Предположим, местные жители не страдают особой любовью к перемене мест, но что насчет туристов? В Нерии даже в обычный будний день в кабины пространственного переноса надо занимать очередь с утра, чтобы к вечеру достичь желаемой цели. Не понимаю.
— Приехали!
Дверь кареты распахнулась, и Вашарий с неизменной вежливой улыбкой протянул мне руку, помогая выбраться.
— Знаешь, это переходит уже всяческие грани! — возмутился Дольшер, появляясь рядом и достаточно грубо отодвигая его в сторону: — Иди лучше Дайре помоги. Тут я сам как-нибудь справлюсь.
Вашарий не стал спорить, послушно отправившись к противоположной дверце кареты. Я оперлась на предложенную руку и с некоторым трудом выбралась из повозки. Заозиралась, надеясь увидеть хоть кого-нибудь, мечтающего попасть в другой мир.
— Было объявлено, что кабины закрыты на срок не менее месяца, — без слов угадал причины моего удивления Дольшер. — В первые дни тут еще толпился народ, но потом, осознав, что уступок никому не будет, рассосался. Мы сегодня единственные посетители.
Я внезапно нахмурилась. Странно, но спину вдруг кольнул чей-то недобрый взгляд. Между лопаток пробежал холодок опасности, однако когда я оглянулась — никого рядом не заметила.
— С тобой все в порядке? — заботливо спросил Дольшер, обнимая меня за плечи. — Ты вдруг вздрогнула.
— Да, — медленно протянула я, — Просто… на миг почудилось… Впрочем, пустое.
Дольшер, по своему обыкновению, не дослушал меня, занятый какими-то своими думами, наверное — о предстоящем приеме. Только Вашарий, шедший рядом, искоса глянул на меня с интересом.
Жарко. Внезапно я поняла, как же сейчас жарко. От накатившей дурноты выступила испарина. Ни ветерка вокруг. Высокие гладкие стены зданий нависают надо мной, давят на голову, словно могильные плиты склепа. Я покачнулась на каблуках и, наверное, упала бы, если бы Дольшер не подхватил меня за талию.
— Ты что? — с удивлением спросил он. — Киота, тебе плохо?
— Я не знаю, — прошептала я. Перед глазами все расплывалось, будто перед скорым обмороком. — Сейчас все пройдет.
