Терри Пратчетт - Ночная стража
Ваймс, бежавший в конце, смотрел, как люди перепрыгивают фургон или пролезают под ним, прямо под падающие коробки и разбивающиеся яйца. Лошадь танцевала в оглоблях, и люди проскальзывали под ее ногами или перепрыгивали через ее спину.
Когда Ваймс добежал до фургона, он залез на коробки, как раз когда в дерево попала стрела. Он мрачно ухмыльнулся погонщику.
— Прыгай, — бросил он и хлопнул лошадь по боку плашмя мечом. Обоих человек отбросило назад, когда она встала на дыбы, сваливая остатки груза с телеги.
Ваймс поднял фургонщика, как только перестали падать обломки. Он был весь залит яйцами.
— Прошу прощения за все это, сэр. Дела Стражи. Спросите сержанта Киля. Пора бежать!
За ними фургон громыхал вверх по аллее, оси колес выбивали из стен искры. Скрыться от него можно было в дверных проемах или боковых улочках, но команду Карцера это все-таки задержит.
Его же люди, услышав шум, остановились, но Ваймс врезался в них и заставил бежать дальше, пока они не добрались до дороги, перекрытой телегами и полной людей.
— Ну, вы обмакнули своих солдатиков в яйцо, — произнес Сэм с тревожной ухмылкой. — К чему все это?
— Там некоторые из Неназываемых, — сказал Ваймс. — Наверное, хотят сравнять счет. — Ну, это было довольно близко.
— Но я видел среди них стражников и солдат, — заметил Фред Колон.
— Сержант, это я, сержант! Прошу, сержант! — Шнобби протолкался сквозь стоящих мужчин.
— А сейчас подходящее время, Шнобби? — спросил Ваймс.
— За вами гонятся, сержант!
— Отлично, Шнобби!
— Карцер, сержант! Он получил работу у Капканса! Капитан Дворцовой Стражи, сержант! И они убьют вас, сержант! Капканс приказал им! Мой друг Чешись-Нюхни — чистильщик сапог во дворце, и он был там во дворе и слышал, что они говорили, сержант!
«Я должен был догадаться, — подумал Ваймс. — Капканс — сущий дьявол. И теперь Карцер поставил ноги под стол еще одного ублюдка. Капитан Стражи…»
— За последнее время у меня появилось не так много друзей, — проговорил Ваймс. — Итак, джентльмены, я собираюсь бежать. Если вы все смешаетесь с толпой, думаю, вы будете в порядке.
— Ни в жизнь, сержант, — отозвался Сэм, и все согласно забормотали.
— Объявлена амнистия, — произнес Диккинс. — Они не могут так делать!
— В любом случае, они стреляли по всем, — вставил один из солдат. — Ублюдки! Нужно задать им хорошую трепку!
— У них есть арбалеты, — напомнил Ваймс.
— Тогда мы устроим засаду, сержант, — сказал Диккинс. — Выберем свою территорию и устроим ближний бой, а арбалет — всего лишь деревяшка.
— Кто-нибудь меня вообще слышал? — вопросил Ваймс. — Они охотятся за мной. Не за вами. Вам не стоит связываться с Карцером. Тебе, Мордач, в твоем-то возрасте вообще не следует этим заниматься.
Старый тюремщик посмотрел на него слезящимися глазами.
— С вашей стороны очень грубо, кха, говорить мне такое, сержант, — заметил он.
— Откуда нам знать, что он не решит потом и нами заняться? — спросил Диккинс. — Амнистия это амнистия, так? Они не могут так делать! — Остальные подхватили фразами «Да, точно!».
«Это происходит, — подумал Ваймс. — Они своими разговорами втягивают себя прямо в это пекло. Но что я могу сделать? Мы должны встретиться с ними. Я должен встать перед ними. Я должен встать перед Карцером. Лишь подумать, что он останется здесь, со всем тем, что ему известно…»
— Как насчет двинуться к Цепной улице? — предложил Диккинс. — Там много улочек. Они кинутся мимо, полагая, что мы зароемся в штабе стражи, и мы их прищучим! Мы это так не оставим, сержант.
Ваймс вздохнул.
— Ладно, — кивнул он. — Спасибо. Вы все заодно?
Раздались одобрительные возгласы.
— Тогда я не буду говорить речей, — произнес Ваймс. — Времени нет. Я лишь скажу вот что. Если мы не победим, если не увидим, как их… ну, мы должны, вот и все. Иначе будет… очень плохо для этого города. Очень плохо.
— Точно, — настойчиво вставил Диккинс. — Объявлена амнистия.
— Постойте, — начал один из солдат. — Я не знаю и половины из вас. Если мы собираемся драться с ними, нам следует знать, кто на чьей стороне…
— Это верно, кха, — кивнул Мордач. — То есть, среди них и стражники есть!
Ваймс поднял глаза. Широкая улица перед ними, известная как Ябедническая, тянулась вплоть до Цепной улицы. Вдоль нее раскинулись сады, и на кустах распустились лиловые цветы.
Утренний воздух пах сиренью.
— Помню одну битву, — проговорил Диккинс, глядя на дерево. — Давно была. Там была эта компания, понимаете, и они все были из разных отрядов, и все перепачканы грязью, и они оказались на поле с морковью. И вместо знаков отличия они все вытянули по морковке и воткнули их в шлемы, чтобы знать, кто их друзья, и потом, кстати, сытно перекусили, чего не стоит не учитывать на поле сражения.
— Ну? И что? — спросил Достабль.
— А чем плохи цветы сирени? — отозвался Диккинс, притягивая вниз надломленную ветку. — Отличный плюмаж, даже если его нельзя съесть…
«А теперь, — подумал Ваймс, — пришел конец.»
— Я думаю, они очень плохие люди! — откуда-то из толпы раздался высокий, пожилой, но все еще решительный голос, и мелькнула худая рука, размахивающая вязальной спицей.
— И кто-то должен проводить домой миссис Супсон, — сказал он.
Карцер осмотрел Ябедническую улицу.
— Похоже, нам просто надо идти по яичному следу, — сказал он. — Похоже, у Киля началась желтая полоса.
Вопреки его ожиданиям, никто особенно не рассмеялся. Большая часть людей, которых он смог собрать, обладала более физическим чувством юмора. Но Карцер, в каком-то роде, обладал некоторыми из черт Ваймса, хотя и извращенными. Определенного рода люди подыскивают кого-то, кто достаточно смел, чтобы быть по-настоящему плохим.
— У нас будут неприятности, капитан?
И, конечно, были и те, кто просто присоединились для прогулки. Он повернулся к сержанту Стуку, за которым прятался капрал Квирк. Он полностью разделял мнение Ваймса по поводу них, хотя и подходил к нему, как и всегда, с другой стороны. Ни одному из них нельзя доверять. Но они ненавидели Киля с той грызущей, нервозной ненавистью, которую может испытывать лишь заурядный человек, и это было полезно.
— Какие, по-твоему, у нас будут неприятности, сержант? — спросил он. — Мы работаем на правительство.
— Он сущий дьявол, сэр! — ответил Стук, будто это был главный недостаток в работе полицейского.
— Теперь вы все, слушайте меня! — обратился Карцер. — В этот раз никакого бардака! Киль мне нужен живым, ясно? И этот парень, Ваймс. С остальными можете делать все, что пожелаете.
— Зачем он вам живьем? — раздался тихий голос за спиной Карцера. — Я думал, Капканс хочет, чтобы он был мертв. И что плохого сделал паренек?
Карцер повернулся. К его удивлению, стражник не отпрянул.
— Как тебя звать, мистер? — спросил он.
— Коатс.
— Я говорил вам о Неде, сэр, — заговорил Стук, склонившись над плечом Карцера. — Киль попер его, сэр, после…
— Заткнись, — бросил Карцер, не отводя взгляда от глаз Коатса. В них не было и намека на страх, но и проблеска бравады — тоже. Коатс просто смотрел на него.
— Ты просто решил присоединиться к нам для прогулки, Коатс?
— Нет, капитан. Мне не нравится Киль. Но Ваймси — просто паренек, который таскается следом. Что вы с ним собираетесь делать?
Карцер придвинулся ближе; Коатс не отступил.
— Ты ведь был с повстанцами, так? — спросил он. — Не нравится делать, что тебе приказывают, а?
— Они получат большую бутыль имбирного пива! — раздался голос, опьяненный злобным восторгом.
Карцер развернулся и посмотрел на тощего, затянутого в черное Хорька. Тот был несколько потрепан, отчасти из-за того, что затеял драку, когда стражники попытались вытащить его из камеры, но больше потому, что Тодзи и Мафф ждали снаружи. Но его оставили в живых; забить что-то вроде Хорька до смерти для тех двоих казалось постыдным и требовало пустой траты кулаков.
Он определенно вздрогнул под взглядом Карцера. Все его тело можно было назвать вздрагиванием.
— Я разрешал тебе говорить, ты, хрен собачий? — осведомился Карцер.
— Нет, сэр!
— Верно. Запомни это. Однажды это может тебя спасти. — Карцер повернулся обратно к Неду. — Итак, золотце, вот он, новый рассвет, которого ты просил. Ты его просил, ты его получил. Мы только должны убрать кое-какой вчерашний мусор. По приказу лорда Капканса, твоего друга. И не твое дело, что да почему, да зачем юный Ваймси? Ну, я думаю, он отличный парень, который послужит городу, если убрать его из плохой кампании. Так, Стук говорит, что ты хорошо соображаешь. Так что теперь ты мне скажешь, что намеревается делать Киль.
Нед одарил его взглядом, который длился чуть дольше, чем было удобно Карцеру.
