Сергей Платов - Рыжее пророчество
В тот же миг во двор ворвались мои дочурки. Судя по тому, что ни Селистены, ни Кузьминичны следом за ними не показалось, они попросту удрали.
– Да, мы, конечно, виноваты, что сбежали от мамы… – затараторила первая, бегло осматривая двор.
– Но мама сама хороша, не отпускала нас к тебе, – подключилась вторая.
– Ты ведь постараешься нас защитить, правда?
– А то несолидно без пяти минут учениц «Кедрового скита» по попе ремнем бить.
С этими словами девчонки повисли на моей шее и дружно поцеловали. Они совершенно справедливо считали, что этого вполне достаточно, чтобы избежать рук разъяренной матери. Ведь папа герой и просто не сможет стоять в стороне, когда творится несправедливость.
– Ты его заборол, да?
– Кстати, твое выступление не осталось незамеченным, и весь Кипеж-град разбегается кто куда.
– Как ты понимаешь, это «кто куда» находится в противоположной стороне от нашего терема.
– А вскоре сюда наверняка пожалуют ратники, так как дедушка неоднократно говорил, что колдовство колдовством, но главное порядок.
– Наверное, нужно тут прибраться. Как у нас с дохлыми колдунами поступают?
– Так в огне сжечь и по ветру развеять!
– Не, осиновый кол и серебро!
– А еще чеснок и соль!
– Но все это на перекрестке трех дорог!
– Слушай, а разве все это не для нечисти? – наконец появились хоть какие-то сомнения у старшей.
– Черный колдун тоже в определенном смысле нечисть, – возразила младшая.
– Так ты думаешь, все это поможет?
– Не повредит. И потом, кашу маслом не испортишь.
– Ну что, хором?
– Да!
Наверное, я просто устал после битвы с Азнавуром, вот почему не успел их остановить. Сил для серьезного колдовства у меня также не осталось, и, с ужасом глядя на то, что происходит на моих глазах, я завопил что есть мочи:
– Бежим!!!
Я буквально за шкирку схватил Василину, быстро ориентирующаяся в происходящем Сантана сгребла в охапку Лучезару, и сломя голову мы рванули прочь со двора. Далее нам ничего не оставалось, как с безопасного расстояния наблюдать за превращениями того, что еще совсем недавно было теремом премьер-боярина Антипа.
Огненный вихрь вкупе со шквалистым ветром в один присест стали полноправными хозяевами бывшей Антиповой недвижимости. Такой скорости распространения огня я не видел никогда в жизни, в один миг заполыхало все подворье. Ветер бешено раздувал огонь, а тот, в свою очередь, поглощал строение за строением (хорошо еще, что никого живого там не осталось). В момент рухнула крыша, осели, а затем и вовсе исчезли венцы. Огонь быстро доделал свое дело, а ветер активно развеял пепел по округе. От терема осталось только воспоминание да черные круги на земле.
Вы думаете, что это все? Ха, вы плохо знаете моих близняшек! Вдруг пошел дождь, но не простой, а из остро отточенных осиновых кольев, окованных серебром. Через минуту глаз радовал веселенький пейзаж, основой которого послужил сплошной осиновый частокол.
Теперь настало время съедобной составляющей колдовства моих девчонок. На небе (не думал, что там хранятся такие запасы всякой всячины) что-то громыхнуло, и сверху посыпалась… соль пополам с головками чеснока. Возникшая перед глазами картина окончательно утратила хоть какой-то здравый смысл.
Неужели все закончилось? Не сговариваясь, медленно и неотвратимо мы с Сантаной повернулись к девчонкам.
– А что сразу мы-то? – как ни в чем не бывало возмутилась Лучезара.
– А хоть бы и мы, – пошла другим путем Василина.
– Но все равно хотели как лучше, – тут же подстроилась под сестру старшая.
– Не ругайте нас, а?
– Мы же больше не будем.
Не знаю почему, но ругаться совершенно не хотелось, я вдруг почувствовал, что безумно устал. Судя по всему, в жилах Сантаны бодрость также не бурлила. Во всяком случае, выговаривать девчонкам она тоже не стала.
Я махнул на все рукой и не торопясь (а куда теперь торопиться-то?) подошел к тому месту, где на протяжении довольно большого времени мне пришлось жить. Подобрал головку чеснока и с огромным удовольствием проглотил пару зубчиков, обильно сдабривая их солью. Чеснок был молодым, душистым и ядреным, таким, какой мне, собственно, и был нужен в данный момент.
Тут мои уши уловили глухой шум, идущий буквально со всех сторон. Так, чеснок с солью оказались не последним сюрпризом, который подкинули лисята. Совершенно непонятно как, но все городские дороги изменили свое направление и устремились в одну точку, наверное, вы угадали в какую. Что там девчонки говорили, на перекрестке трех дорог? Да это просто смешно! Вот на перекрестке сотни дорог – это их масштаб.
Конечно, первой примчалась бурлящая от негодования Селистена. Совсем не обращая внимания на отсутствие терема, она подлетела к дочкам и принялась их теребить. Убедившись, что они целы, переключилась на меня, а после на Сантану. И уже после того как прошлась по всей цепочке, с явным облегчением отшлепала Лучезару с Василиной. Напрасно они вопили, что великих колдуний воспитывать такими методами совершенно неприемлемо. Карающая рука матери поднималась и опускалась на мягкие места, и даже я, со своим авторитетом, не мог ничего поделать. На этот раз лисята получили по полной.
А потом для меня все было словно в тумане. Появился Антип с ратниками и тут же выстроил вокруг нас живую ограду. Это было очень кстати, так как к бывшей недвижимости премьер-боярина стекался буквально весь город. Ну да, сюда теперь ведут все кипежградские дороги. Ох и разговоров будет… Кому теперь докажешь, что сгоревший в одночасье терем, горы соли, чеснока, осиновые колья, окованные серебром, и странное поведение дорог – это не моих рук дело?
Помню, как сквозь ратный люд к нам прорвались Едрена-Матрена и Проша. Бывший пекарь нервно о чем-то расспрашивал, а женщина-гора отгоняла от меня своего докучливого супруга. В конце концов, именно она настояла на том, чтобы всем переместиться в ее трактир. И действительно, отдых требовался буквально каждому члену нашей компании, так что особенно никто с Матреной не спорил, тем более что все наше семейство только что лишилось крыши над головой.
По прибытии в трактир имени меня произошел вопиющий случай, который поверг всех присутствующих в шок. Чуть ли не впервые в жизни я предпочел еде сон.
Все эти разборки с Азнавуром доконали меня, и мой организм единогласно постановил, что хочет спать. Спорить с самим собой я не собирался и поэтому позволил уложить себя в уже знакомой комнате на втором этаже. Помню синхронный поцелуй близняшек в обе щеки, помню грустную улыбку Селистены, все, глаза закрылись сами собой. Даже героям время от времени нужен отдых.
* * *Какое это блаженство – проснуться человеком в мягкой пуховой постели! В полной мере это можно ощутить, только проведя несколько недель в шкуре кота, который в лучшем случае спал на дереве, используя в качестве одеяла собственный хвост. Хотя, с другой стороны, в данный момент вспоминать былые похождения очень даже приятно. Сейчас вообще наступило самое замечательное время – торжественный финал приключения. Без ложной скромности хочу заметить, что я честно заслужил свою долю славы, восторгов и прочих непременных атрибутов жизни настоящего колдуна.
Но это все потом, а для начала мне необходимо умыться, переодеться и плотно перекусить. На голодный желудок принимать поздравления окружающих я категорически не согласен. Надеюсь, сегодня Матрена превзойдет саму себя и побалует меня чем-нибудь особенным. Хотя, положа руку на сердце, заявляю: меня очень даже устроит ее обычная стряпня, готовит хозяюшка неизменно вкусно.
Решительным движением я скинул с себя пуховое одеяло и покинул уютную кровать. Опа, меня ожидала небольшая проблема. На сундуке, стоящем рядом, я не обнаружил ни штанов, ни кафтана, ни прочих спутников цивилизованного человека. Единственной одеждой, оказавшейся в моем распоряжении, была простыня, которую я сдернул с только что покинутого мною ложа.
– Наверное, Матрена забрала, чтобы привести в порядок, – сделал я вполне логичный вывод, заворачиваясь в простыню с головы до ног.
Как и все у хозяйки трактира, простыня была огромного размера, и никакого дискомфорта в этом облачении я не испытывал.
– Не так уж и плохо, – заметил я после того, как тщательно рассмотрел себя в зеркале. – А шрамы вообще украшают мужчину.
Последнее, конечно, относилось к следу кошачьей лапы, который остался на моем лице как память о недавнем приключении. Уж не знаю, был ли это подарок от самого себя, выданный некогда Азнавуру, или такую «красоту» мне навел кот-ревнивец, но факт остается фактом: через все лицо шли четыре глубокие борозды.
– Надо будет всем сказать, что я получил их во время разборок с рысью, а то как-то несолидно, – подобрал я приемлемую для себя версию, – в конце концов, не такая уж большая разница, кошка она и есть кошка.
