Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Модель событий
— Погодите, — остановил её Константин Петрович. В последний момент он решил убедиться в том, что не зря платит двести рублей из своего кармана. Взял в руки листок и стал читать слово за словом, букву за буквой. Уши у него покраснели, он ослабил узел галстука, несколько раз поправил очки.
Переводчица с любопытством наблюдала за этими метаморфозами.
Разве он, простой смертный человек, несовершенный, жадный, вздорный, заслужил такую любовь?
— Напишите ответ, — уже не опасаясь разоблачения (всё равно выдал себя с потрохами), приказал Константин Петрович.
— Вы хотели сказать — другой важный документ? — невозмутимо уточнила переводчица.
— Ну да, ну да, другой и очень важный, — нервно встряхнул головой коммерческий директор.
— За те же двести рублей?
— Сколько вам? — порывисто спросил Константин Петрович, хватаясь за бумажник.
— Да шучу я, шучу. Экий вы нервный. Ну ещё бы, такие важные документы не каждый день приходят. Что будем писать?
— Напишите вот здесь печатными буквами, чтоб я мог переписать без ошибок, — распорядился он. — Значит... Вот, пишите. «Как хорошо, что ты есть на свете. И что ты есть на свете в тот самый момент, когда на нём есть я. И что мы встретились».
— Это действительно важный документ, — без тени улыбки сказала переводчица.
Когда она ушла, Константин Петрович почти рухнул на свой стул — столько эмоций он никогда ещё не испытывал. Когда он набирал SMS, у него ходуном ходили руки. Он сверялся с каждой буквой. Трижды перепроверил написанное и отправил сообщение Маше.
Такие слова нельзя доверять компьютеру. В монитор в любой момент могут заглянуть чужие. Компьютер, оснащённый Интернетом, — идеальное средство для дружеской переписки. Но для любовной лучше использовать SMS.
Дмитрий Олегович решительно заявил, что самый короткий путь к дому Коли и Миши лежит через дворы и скверы, а автобусы, троллейбусы и маршрутки только кружат по району и в итоге могут привезти совсем не туда. С ним, по счастью, не спорили.
Он шагал, независимо поглядывая по сторонам, и не обращал внимания на конвоирующих его Бойцов.
Самое сложное было уже позади. Кажется, в метро он дважды отключался, и старухи Гусевы, пиная его локтями, на весь вагон кричали: «Нализался, окаянный, совсем ни стыда ни совести». Они, конечно, и не думали ждать, пока Студент придёт в себя окончательно: вытолкали его на улицу, чуть только он смог подняться и сделать несколько неуверенных шагов.
Ноги подкашивались, казалось, что он идёт по грампластинке, которая вращается всё быстрее и быстрее, но он просто делал шаг, потом ещё один, и ещё. А потом рядом обнаружился Эрикссон, и идти стало совсем просто.
— О, дохлятинка импортная! — не удержалась Галина. — В каком виде прикажете подать этого индюка? Мелко порубленном или цельнозажаренном?
— Я ещё не решил, — ухмыльнулся Ингвар, — и вообще я предпочитаю импровизацию.
— Мы тоже, — хлопнула его по плечу Марина (и тут же отдёрнула руку: возникло ощущение, будто она с размаху шлёпнула ладонью по куску сырого теста).
— А ты что по сторонам зыркаешь? Побег замыслил? — обратился Эрикссон к ученику.
— Ага, побег, — огрызнулся тот. — Куда я денусь от этих фашистских гарпий?
— Надеюсь, вы поняли, дамы, что это был комплимент? — галантно уточнил мёртвый старик.
— А то! Даже два комплимента! — кокетливо хихикнули ужасные старухи.
Они почему-то разрезвились, как дети: казалось, им было неважно, кто тут живой, а кто мёртвый, кто мунг, а кто шемобор. Дмитрий Олегович был почти уверен в том, что учитель в последний момент снимет с него амулет и Бойцы прикончат его за компанию с Колей и Мишей. Марина с Галиной тоже думали о чёмто подобном, и от этого только возрастала их симпатия к «дохлятинке импортной». Эрикссон же свои мысли держал при себе: понять, о чём в этот момент думал он, было невозможно.
— Всё-таки не зря мы шемоборов глушим, — заметила Галина. — Вы дохлые куда приятнее живых. Сейчас дельце обтяпаем — и давай, может, в кабак закатимся? Только отправим двух кукусиков в крысиный ад. А третьего — в шемоборский.
— Крысиный ад? — переспросил Эрикссон. — А почему, собственно, ад? Вы там были, чтобы говорить, что это ад?
— Не были и не собираемся! — быстро ответила Марина и сплюнула через плечо.
— Так не говорите, про что не знаете. Никакой там, конечно, не ад. Вот люди — сперва выдумают слово, потом присочинят к нему страшную сказку и давай этим словом, вместе со сказкой, затыкать все логические дыры. Там, куда должны отправиться ваши обидчики, находится скорее чистилище, если использовать понятную вам терминологию. Впрочем, в русской культуре, кажется, нет такого понятия?
— Всё у нас культурно и по понятиям. Короче, мы тебя поняли, — успокоила его Галина. — Только где же тогда ад? Мы-то их в ад хотим отправить!
— Ад — здесь.
— Чего? Совсем что ли опух, старый? — резко схватила его за воротник пальто Галина, но воротник растаял у неё в руках, а Эрикссон продолжал как ни в чём не бывало:
— В одном вы правы. Крысиный ад, который конечно же совсем не ад, всё же не для людей предназначен.
— Так может быть, не называть его адом? Может быть, это просто другой мир — с другими законами? — вмешался Дмитрий Олегович.
— Вообще-то слова тебе не давали, — перебила его Марина. — К чему ляпнул?
— К тому, что милейшие Миша и Коля добровольно должны занять ваше место и отправиться в этот удивительный, прекрасный мир по велению своих чёрных сердец. Думаю, я смог бы их уговорить. Если, конечно, меня опять не загипнотизируют. Вы колите меня, что ли, булавками, если увидите, что я заснул. И сами уши не развешивайте. Не верьте ни одному его слову.
— Булавок нет, — развела руками Галина, — вместо иголки буду тебя ножиком пырять.
На этом разговор пришлось прекратить: все четверо стояли на площадке перед дверью квартиры, в которой поселились изгои.
Коля распахнул дверь настежь, даже не спросив, кого это принесло. От желающих купить квартиру у него уже кружилась голова, на вопросы он отвечал автоматически: на жилплощади никто не прописан, сантехника в плохом состоянии, капитального ремонта в доме давно не было и так далее. Но на этот раз разговор предстоял более серьёзный. Коля беспомощно огляделся. В горле пересохло, и он не мог позвать на помощь. К счастью, Миша был уже тут как тут. Само гостеприимство: он помог сёстрам Гусевым повесить одежду в гардероб, предложил гостям домашние тапочки, одарил каждого доброжелательной улыбкой, скроенной точно по его мерке, так что даже Эрикссон на какое-то мгновение увидел изгнанника во всей его былой славе.
— Своими руками погубить такой талант, — покачал он головой. — Будь ты моим учеником, я бы тебя выпорол.
— О, милейший, оставьте пока свои фантазии, всему свой срок, быть может, со временем мы их осуществим, — приобнял его за плечо Миша. Рука его как будто сжала кусок пенопласта, но он не подал виду и продолжал бормотать что-то бессмысленно-успокаивающее, всё понижая и понижая голос, пока не дошёл до драматического шёпота.
— Слушай, а интересно ты работаешь. Грубо, но действенно, — перебил его Эрикссон. — Мне в целом понятно, как у тебя это получается, а по деталям я сориентируюсь чуть позже. Ты же продолжишь сеанс гипноза, верно?
Галина, Марина и Дмитрий Олегович вздрогнули и проснулись. Оказалось, они по-прежнему топчутся в коридоре, а что же было минуту назад? Они вошли, сняли верхнюю одежду, нацепили растоптанные тапочки, и... вспышка, потеря памяти.
— Вот это номер! — проворчала Галина и чиркнула по ладони припрятанным в рукаве скальпелем. Слизнула кровь, удовлетворённо кивнула.
Марина молча протянула ей руку. Дмитрий Олегович, превозмогая отвращение (неизвестно, чем больны эти лучшие подруги гигантских сортирных крыс!) принял из её рук короткий острый кинжальчик и последовал примеру Бойцов.
— Кровные братья и кровные сёстры. Дикость какая! Каменный век. Какие вы недалёкие, унылые и неинтересные, — капризно сказал Миша. — Я хотел перенести нас всех в волшебный мир грёз, а вы... Ну пойдёмте, что ли, присядем.
На кухне было чуть чище, чем в прошлый раз: со стола недавно убрали, посуду помыли, и стульев хватило всем.
— Ну что ж, давайте познакомимся поближе, — заулыбался Миша, поигрывая ямочками на небритых щеках. Всё это выглядело бы беспомощно и жалко, если бы не производило нужный эффект. Дмитрий Олегович впился ногтями в свежую ранку на руке, очнулся и отчеканил:
— Это — ваши давние подружки, бывшие крысы, мои уважаемые кредиторы, Бойцы команды мунгов, Марина и Галина Гусевы. Я, как и обещал, привёл их к вам. Ваша очередь.
— Мне, право, даже как-то неловко... — протянул Миша, оглядывая сидящих за столом. — Всё-таки тут твой учитель — вы же его учитель, верно? Да, я не ошибся. Тут твой покойный учитель, тут твои непримиримые враги, а ты при них так серьёзно лопухнулся!
