Алекс Орлов - Тютюнин против ЦРУ
– Ты ему чего-нибудь вынес? – спросил Окуркин.
– Ой, забыл, – огорчился Тютюнин.
– Ладно, не грузись. Я косточек захватил – почти как куриные.
– Что значит почти? – поинтересовался Серега, глядя, как Окуркин разворачивает бумажный пакет с угощением для Дросселя.
– Ну, птицы – дети динозавров. Слыхал об этом?
– Нет, – честно признался Тютюнин.
– Ладно, не грузись. У меня сосед, тот, который научный руководитель, в дурке на третий год прописался, а мне на хранение мешок костей отдал. Кости не простые, а от мини-динозавров. Понимаешь?
– Чего-то не очень.
– Ну, миллионы лет им. Сосед их из экспедиций возил, чтобы потом собирать целые скелеты. Я у него дома их видел.
– И что, ты теперь эти миллионолетние кости Дросселю скармливаешь?
– А чего, думаешь, отравится? – Леха внимательно посмотрел на собаку.
– При чем здесь это? Кости, может, больших денег стоят.
– Что нам эти кости, Серега! У нас теперь в руках умножитель, а это и есть большие деньги. Кроме того, я звонил Сайду. Этот джигит, как услышал про лошадок, загорелся весь. Скоро здесь будет.
– О цене говорили?
– Я сказал, по пятьсот долларов за лошадь. Сказал, с меньшими деньгами не приезжайте.
– Это ты правильно, – согласился Серега. – А что это за шмотка на Дросселе? Что за одежда?
– Его хозяин, Толик, у меня о том же спрашивал. Я так думаю, пиджак этот ему на новой службе успели выдать. Никто же не знал, что боевая свинья так быстро исчезнет…
После этих слов Серега и Леха рассмеялись. Теперь, когда они были дома, переживания недавних путешествий казались им не страшнее детских сказок.
Послышался рев двигателя, и во двор, пугая утренних старушек и голубей на помойке, ворвался «мерседес» Сайда, на котором он теперь возил овощи.
На этот раз вместо товара машина была набита его земляками.
Автомобиль со скрипом затормозил возле Серегиного подъезда, и Сайд первым выскочил наружу.
– Эй-вай! – прокричал он, увидев лошадей.
– Эй-вай! – закричали остальные четверо его земляков, пораженные видом и статью лошадей.
Почувствовав внимание к своим персонам, лошадки стали бить копытами.
– Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! – не переставал восклицать Сайд, восхищаясь животными.
– Смотри, как их проняло, – заметил Леха, подталкивая Серегу.
– Это у них в крови.
Наконец, после первых восторгов, Сайд вспомнил про торговлю. Он сейчас же напустил на лицо скуку и сделал знак землякам, чтобы те кричали потише.
– Привет, Леха, привет, Серега, – поздоровался он и, ткнув пальцем себе за спину спросил:
– Это и есть ваш товар?
– Да. Это и есть наш товар.
– Ну… – Сайд пожал плечами. – Лошади красивые, но слишком большие. Даже не знаю, что теперь делать. Поначалу думал, что возьму их, но теперь… – Сайд снова посмотрел на товар. – Теперь даже не знаю.
– Ну что я тебе говорил? – сказал Окуркин, обращаясь к Сереге. – Надо было туркмену звонить. Он собирался за любые деньги взять…
Тютюнин уже хотел спросить, что за туркмена имеет в виду Леха, однако приятель наступил ему на ногу, давая понять, что это блеф.
– Просто я думал, что Сайд наш друг и такой хороший товар мы обязаны предложить ему первому. Но раз ему не нравится…
– Эй, почему не нравится? Очень нравится! – оживился Сайд. – Пятьсот долларов, сказал? Вот пятьсот долларов.
– Сайд, я говорил пятьсот долларов за каждого, – заметил Леха.
– Какой разговор, дорогой. За каждого сказал? Вот за каждого – тысяча.
Окуркин взял деньги и пожал покупателю руку, давая понять, что сделка состоялась.
Земляки Сида подхватили лошадок и, привязав их к заднему бамперу, уселись в машину.
«Мерседес» затарахтел и тронулся с места, таща за собой проданных лошадей.
Когда эта сцепка выехала со двора, Окуркин почесал макушку и сказал:
– Надеюсь, они их не сожрут, а?
– Не должны, – покачал головой Сергей. – Дороговато получится.
122
Лошади уехали, о них напоминали только кучки навоза и затоптанные клубы. Несмотря на заработанные деньги, Сереге стало немного грустно от того, что праздник так быстро закончился. Впрочем, его друг Окуркин был полон идей.
– Ты чего заснул, товарищ? Нам еще умножитель испытывать нужно. К тому же у дяди Леши здесь кое-что появилось, – многозначительно заметил Леха и постучал себя по лбу.
И они пошли в гараж.
«Запорожец» снова пришлось выгнать на улицу, поскольку для претворения Лехиных идей требовалось много места.
– А сейчас – музыка! – объявил Окуркин и поставил на колченогую табуретку хлебницу-умножитель. – Скальпель, зажим, тампон! – выкрикнул он, и Тютюнин понял, что нужна алюминиевая банка.
Пустая тара от коктейля «Василек» была под рукой. Сергей подал ее Лехе.
Тот заложил банку в хлебницу и, разок хлопнув крышкой, получил две банки.
– Так, коллега Тютюнин, эффект устойчивый.
– Ну и что, мы ведь еще вчера проверяли, – сказал Сергей.
– Правильно, но за прошедшую ночь я кое до чего додумался.
– И до чего же?
– А вот смотри.
С этими словами Окуркин открыл хлебницу и, достав из кармана полученную от Сайда тысячу долларов, положил в умножитель.
– Врубаешься, коллега? – хитро подмигнул он.
– Да, кажется, врубаюсь, – улыбнулся Серега, постигая гениальный замысел друга.
– А теперь самое главное.
С этими словами Окуркин закрыл умножитель и, вскинув над ним руки, сделал несколько пассов – как волшебник из кино.
– Открываем… – Леха распахнул хлебницу, и улыбка на его лице скривилась. – И что же мы получаем…
Окуркин достал из умножителя небольшой клочок бумаги и вслух прочитал:
– Приходный ордер номер такой-то…
– За каким хреном нам этот ордер? – возмутился Сергей. – Деньги где?
– Тут написано, что их приняли… Есть печать и подпись…
– А кто принял-то?
– Неразборчиво… – убитым голосом произнес Леха и протянул квиток другу.
Тут до него дошло, кто именно виноват, и он бросился к обувной коробке с криком:
– Тыклики, выходите!
– Ну чего орете? – тонким голоском поинтересовался дежурный, выглянув в крохотное оконце. – То собака, то старуха, теперь вы орете. Чего случилось?
– Это… у нас деньги пропали! – выпалил Леха.
– Звони в милицию, – равнодушно ответил тыклик и зевнул.
– Нет, не в этом смысле пропали, а в том, что я сунул их в хлебницу… ну, в умножитель, и они бесследно исчезли.
– Исчезнуть бесследно они не могли, – возразил тыклик.
– А! Вот! – Окуркин выхватил у Сереги приходный ордер и сунул его дежурному.
Тот развернул документ, словно огромную газету, просмотрел и вернул Окуркину.
– Все в порядке. Печать настоящая, подпись, кажется, тоже. Приняли ваши денежки по закону, а не украли.
– Что значит приняли? За какие такие заслуги кто-то получил нашу трудовую тысячу баксов, а?
– А вот этого я вам сказать не могу, – развел крохотными ручками дежурный.
– Ни хрена себе заявочки! – возмутился Окуркин. – А эту байду мне кто сконструировал, а? Я вам за что два литра настойки залил?!
– Умножитель был сделан для чего? Для умножения банок. Правильно?
– Правильно, – кивнул Леха.
– Банки он умножает?
– Умножает.
– Значит, все согласно договору. А если вы туда пихаете что попало, так в этом нашей вины нет. И учтите, если вы этими фокусами еще сломаете прибор, годовая гарантия будет отменена.
Высказав все, что счел нужным, тыклик исчез, оставив Леху и Сергея наедине со своей проблемой.
– Прости меня, я уничтожил твои деньги, Серега, – побурчал Окуркин. – Я отработаю…
– Ладно, забудь. Как они нам достались, так и ушли.
– Ни хрена себе! Мы за этих лошадей, блин, кровь проливали! Мне вон все лицо душегубцы избили! Это разве легко достались?
– Чего орешь-то? Давай банки множить, иначе зачем все это задумано было?
После этих слов Окуркин немного успокоился, и они принялись за работу. Сергей банки множил, а Леха прессовал специальным кирпичом. И поскольку эта часть работы была самая тяжелая, им приходилось меняться через каждую тысячу банок.
– Хорошо получается! – радовался Окуркин.
– Да, неплохо, – отзывался Сергей. Ему тоже нравилось, что не нужно бегать в подтрибунном пространстве стадиона, где пахло мочой и кое-чем похуже. И еще – не было необходимости выливать остатки пива, чтобы банки не брызгали, когда их прессуешь.
Одним словом, работа радовала.
Пару раз они прерывались, чтобы выйти подышать на улицу, но потом возвращались и продолжали множить и прессовать, прессовать и множить.
Уже под вечер, когда друзья порядком устали и их руки гудели от напряжения, работа остановилась сама собой. Посреди гаража высилась куча прессованных банок, такого количества алюминия Леха с Сергеем еще ни разу не производили.
– Ну вот, – сказал Тютюнин. – Наш участок под трибуной теперь можно продать.
– Да, – счастливо улыбаясь, согласился Леха. – С такой машинкой мы не пропадем.
