Пирс Энтони - Жгучая ложь
Я понятия не имел, что такое авуары, но мне почему-то тоже не хотелось их есть.
– Но...
– Знаю-знаю. Ты хочешь спросить, не окажусь ли я голодной, когда снова стану долларопедом. Представь себе, нет. Для меня главное насытится в том облике, в котором я ем. Ежели я, скажем, превращусь в блоху и съем ровно столько, сколько требуется блохе, то не стану голодной и после того, как приму облик человека. Такой подход позволяет экономить пищу, но, увы, не время. Пока уменьшишься, пока опять увеличишься... К тому же блоху может склевать любая птица. И вообще естественный размер кажется мне самым подходящим.
Мой рассудок еще не был способен переварить столь мудреное объяснение, поэтому я отреагировал на него добродушной улыбкой и одобрительным кивком. Стоило ли цепляться к ней с дурацкими расспросами? И без того ясно, Панихида знает, что делает. Приняла человеческий облик – значит, так и надо. Тем более такой облик!
Вспоминая об этом, я понимаю, что ей не приходилось прилагать усилий, чтобы дурачить меня, – я с радостью дурачил себя сам. Мы набрали снеди, поели, отошли подальше от входа в гнусное гнездилище гневливых гномов и устроились на ночлег. Панихида снова прижалась ко мне, – правда, лишь после того, как огляделась по сторонам и убедилась в отсутствии аистов.
– Ух, – сказал я, пытаясь собраться с мыслями, – мы должны идти на юг...
– Есть еще одно веское основание, чтобы идти на север, – поспешно перебила меня она. – Хочешь знать какое?
– Угу, – согласился я. Ей опять удалось увести мои мысли в сторону.
– Ты говорил, что вражеские заклятия размещены вдоль твоего пути, так что ты непременно на них нарвешься. Так?
– Угу. – Просто удивительно, как здорово она все схватывала.
– И все эти чары не сулят тебе ничего хорошего. Вспомни хотя бы черный меч или эту дурь. Или обмен сознаниями. Правда, то было белое заклятие, но сработало оно как черное. Так?
– Угу.
– Теперь представь, что мы повернули на юг и идем к замку Ругна. Что это значит?
– Что?
– Да то, что остальные злые чары непременно встретятся на нашем пути. Никто не знает где, может, прямо посреди Васильковой Клумбы. Вот тогда-то мы уж точно хлебнем лиха. Но двигаясь в противоположном направлении, мы на чары не нарвемся. Так?
– Угу... Но постой. Как же мы доберемся до замка Ругна, коли пойдем на север?
Панихида снисходительно улыбнулась:
– Очень просто. Мы обогнем с севера бегучие пески, а потом повернем обратно и придем в замок другой дорогой.
– Вот оно как? Здорово придумано.
– К тому же, – добавила она, будто размышляя вслух, – по пути можно будет завернуть ко мне домой. Погостишь, отдохнешь... Мы могли бы остаться там навсегда.
Кажется, что-то подобное она говорила и прошлой ночью, как раз перед появлением аиста. Но на сей раз я уже был чуточку умнее:
– А как насчет моей миссии?
– Миссия, миссия... Давай лучше я покажу, как ты сможешь проводить время у меня в гостях. А уж там сам решишь, что делать со своей миссией.
– Э... – Я разрывался между верностью долгу и ее красотой.
Но недолго. Она прильнула ко мне обнаженным телом, и я ощутил на губах жаркий поцелуй. Мысли о миссии куда-то улетучились. Я сжал ее в объятиях, и...
Послышался шум.
– Кто-то идет, – встревоженно прошептала Панихида.
Мгновенно нащупав в темноте щит и меч, я на слух определил направление – звук исходил со стороны входа в подземелье.
– Гневливые гномы вышли на охоту.
– Видеть не желаю никаких гномов. Я на них на всю жизнь насмотрелась!
– А вот я сейчас им задам. В собственном теле, с мечом да щитом это будет совсем нетрудно.
– Не будь дураком. Это не...
– Так ведь я ж одурел.
– И то правда, – хихикнула Панихида. – Но послушай, Джордан, нет никакой нужды нападать на гномов. Они ведь не нас ищут, а просто вышли добыть себе пропитание. Не такой уж это скверный народ. К тому же, поубивав гномов, ты причинишь горе гномидам, а они такие милые. Давай лучше полежим тихонько, а гномы пусть себе охотятся.
Мне казалось, что народ, имеющий обыкновение варить похлебку из ни в чем неповинных путников, трудно назвать не таким уж скверным, но подходящих возражений у меня, в силу моей тупости, не нашлось. Мы затихли и в конце концов заснули. Что бы там ни затевала Панихида, этой ночью ничего не случилось. Благодаря гномам... Только стоит ли это благодарности?
Поутру мы поели, Панихида снова превратилась в долларопед и повезла меня на север. Ехали мы быстро и к полудню оказались возле огромного ущелья, о котором ни я, ни она ничего не помнили. Чудеса, да и только – не заметить такую пропасть решительно невозможно. Пришлось остановиться. Пока Панихида возвращала себе человеческий облик, я набрал снеди и наскоро соорудил простенький фигвам. Все бы ничего, но на южном небосклоне кружили птицы. Не хотелось об этом думать, но кажется, птицы рух искали нас.
– Здесь оставаться нельзя, – сказала Панихида, – и на юг нам дороги нет. Ты мужественно сражался и не позволил той птице меня оклевать, но от целой стаи не отбиться даже тебе.
– Куда ж нам деваться? – растерялся я.
– Я могу превратиться во что-нибудь такое, что позволит нам перебраться через ущелье. Если начну пораньше, то к рассвету буду готова. Только...
– Ну?
– Только я не знаю, куда нам надо. Я был уже гораздо сообразительнее, чем недавно, а потому уверенно сказал:
– На восток. Чтобы потом повернуть к югу, к замку Ругна. Она вздохнула:
– Да, конечно. Только вот мне вовсе не хочется в замок Ругна. Я хочу домой, а чтобы попасть туда, надо повернуть на запад.
– Тогда нам придется расстаться, – с сожалением сказал я.
Панихида присела и взглянула мне прямо в глаза:
– Джордан, история с птицей лишний раз подтвердила, что мне без тебя не обойтись. Ты сильный, храбрый и вообще славный парень, даже когда в голове у тебя одна дурь. Но я тоже тебе нужна, поскольку мои способности дополняют твои. Мы должны путешествовать вместе, и мне вовсе не хочется спорить, куда идти, в то время как перед нами пропасть, а позади целая стая птиц рух.
– Мне тоже, – отозвался я, любуясь ее красотой. Уж как она была хороша. Просто глаз не оторвать.
– Но ты хочешь попасть в замок Ругна, а я домой.
– Я должен выполнить задание. Только сейчас до меня дошло, что ни о каком расставании не могло быть и речи. Ведь мне следовало доставить ее в замок.
– И я никак-никак не смогу уговорить тебя пойти со мной?
– Я должен или доставить тебя в замок, или умереть, пытаясь это сделать. Как аист.
– Даже зная, что тебе придется отдать меня волшебнику, а замок Ругна обречь на разрушение?
– Да, – ответил я, чувствуя себя самым разнесчастным тупицей. Каковым в действительности и являлся.
– Но ты понимаешь, что себе же делаешь хуже?
–Да.
Она на миг отвернулась, но тут же снова устремила взгляд на меня:
– Джордан, я хочу выйти замуж за тебя, а не за волшебника Иня. Ты и смел, и силен, и красив, и честен, и добр, а он, хоть и зовется добрым волшебником, на самом деле не добрый, а хитрый. Такой хитрый, что ты и представить себе не можешь. Прошу тебя, пойдем со мной.
Искушение было велико, как никогда. Панихида воплощала в себе все, что привлекало меня в женщине, во всяком случае, так мне казалось. Но я не мог выполнить ее просьбу, не нарушив своего долга. Счастье, купленное ценой бесчестья, меня не устраивало. Я промолчал.
– Знай же, от чего ты отказываешься! – воскликнула Панихида и буквально набросилась на меня, покрыв мое лицо горячими поцелуями. Я побывал в ее теле и разницу между мужчиной и женщиной познал изнутри. Этот неистовый порыв страсти более походил на мужской.
Будучи идиотом, я не стал задумываться о том, что ею движет. Я вообще ни о чем не думал – не до того было. Страсть захватила меня целиком, без остатка. Такое случалось и с мужчинами поумнее меня.
Пробудившись задолго до рассвета, Панихида растолкала меня:
– Джордан, мне пора начинать превращение. Но прежде я должна сказать, что люблю тебя. Любишь ли меня ты?
За ночь я значительно поумнел, но это уже не имело значения.
– Да! Да! Я люблю тебя!
– Ты пойдешь со мной? Сердце мое упало.
– Нет.
Она тяжело вздохнула:
– Что ж, тогда мне придется пойти с тобой. Хотя это будет несчастьем для нас обоих.
Итак, я победил. Но победа почему-то не радовала меня.
Панихида принялась преображаться, и тремя часами позже, когда первые рассветные лучи робко заглянули в угрюмое ущелье, превратилась в гигантскую улитку с раковиной величиной с небольшой домик.
Привязав к спине шит и запасной меч, я взобрался на раковину и крепко вцепился в имевшиеся на ней выступы. Сума с оставшимися чарами болталась у меня на поясе.
Улитка подползла к обрыву, поискала удобное место, а потом перевалила через край и двинулась прямо по отвесной стене. Тут уж мне пришлось держаться как следует!
Глубина зияющего провала внушала ужас. Случись мне сорваться, от меня остались бы лишь кровавые ошметки, которые по причине отсутствия Пука и собрать было некому. Ну а ежели отклеится от стены Панихида, и этакая громадина грохнется с высоты, то от нее и вовсе мокрое место останется. Неудивительно, что накануне такой прогулочки ей не хотелось затевать споры.
