Алексей Зубко - Специальный агент высших сил

— Так его, так! — скандирует черт.

Во время отступления на высоту наибольший урон вражеской силе нанес Дон Кихот. Его трижды пытались втянуть на дерево, и трижды он срывался вниз, своими стальными доспехами сминая снежные головы в пыль. У меня даже возникла идея использовать его вместо ядра, но потом я устыдился своих недостойных мыслей и оставил их на самый крайний случай. Наконец все оказались вне пределов досягаемости снеговиков, лишь Рекс кружит среди них, выискивая, у кого бы разжиться морковкой. Но снеговики стали осторожнее и закрываются ветвями.

— Рекс, ко мне!

Олень перепрыгивает через одного снеговика, через второго… но у самого дерева его копыто соскальзывает с оледеневшей головы очередного снежного творения, и он падает на землю. На него наваливается снежная туша. Лишь рога наружу торчат.

— Держись!

Спрыгнув прямо на голову ближайшего снеговика, отчего она лопнула как арбуз, только белый, я ухватил Рекса за рога и вытащил наружу. Ухнув, подбросил его вверх. Викинги поймали и втянули еще выше, пристроив у кого-то на коленях.

Тяжело ударило в спину. Я ругнулся и, вспомнив, что все мы произошли от обезьян, проворно взобрался на дерево.

Снеговики потоптались, подергали руками-ветвями из стороны в сторону и отошли, чего-то ожидая.

— И долго они так стоять собрались? — поинтересовался черт.

— А что?

— А то, что я уже замерз. И если они не уйдут, то через полчаса нужно будет спускаться и бить им морды — для согревания.

— Понятно.

Но замерзнуть без дела нам не дали. Кто бросил первый снежок, я не узрел, лишь ойкнул кто-то из викингов, получив в нос и едва не сорвавшись с ветки. А затем снежки принялись кидать все снеговики без исключения. Опустит ветвь вниз, подвигает ею, и вот уже снежок готов. А бросают они не очень сильно, зато весьма и весьма прицельно. По мне тоже пару раз попали, пока черт не взялся выполнять возложенные на него высшими силами обязанности: хранить и беречь. Пристроившись на загривке, он ухватился руками за мои уши и дергает то за одно, то за второе, уводя голову с пути несущегося снежного снаряда.

— Так и будем сидеть? — поинтересовался Дон Кихот, в которого почти и не бросали снежков, особенно после того, как он догадался опустить забрало.

— Нужно уходить, — согласился я. — Жаль, среди нас Тарзанов нет, с дерева на дерево не получится.

— А как получится?

— Бегом. Главное — добраться до вот тех зарослей терновника. Снеговики через них не пройдут, а мы пробраться сумеем.

— А успеем?

— А выбор? — вопросом на вопрос ответил я. — Готовы? Рванули!

В пещеру мы вернулись в рекордно короткий срок.

Успокоив встревоженных женщин, мы расположились у костра. Погреться и обсудить ситуацию.

Для начала я рассказал Ливии, Леле и Яге о своей неудачной попытке проникнуть во дворец, а затем поделился соображениями.

— Я видел, как развалился снеговик, когда Рекс вырвал у него нос. Сдается мне, что это не случайно.

— А если случайность?

— Проверить не помешает. Если это закономерность, то можно сделать крючки на длинных ручках, и выковыривать ими морковку, не давая снеговикам приблизиться.

— И чего они такие агрессивные? — вздохнула Ливия, — Словно одержимы бесом. Может, их святой водой обрызгать?

— Хорошая идея, — похвалил черт. — Только ее сперва нагреть, а потом из ведра на голову кипятком. Враз растают.

— Не юродствуй! Я серьезно думаю, что они одержимы, иначе не были бы такими агрессивными.

— Они не одержимы, — возразил рогатый. — Уж я бы это сразу учуял. Просто… просто им баб не хватает… снежных.

— Что ты сказал?! — встрепенулся я, с надеждой посмотрев на черта.

— Я? — смутился он. — Ничего…

— Ты умница!

— Я?! — совсем растерялся рогатый.

— Ты, — подтвердил я. — Мы теперь с этими снеговиками быстро разделаемся.

— Как? — заинтересовались все.

— Заманим подальше от дворца.

— А они пойдут?

— А мы их живцом приманим.

— Каким живцом?

— Супер сексуальным, — многозначительно произнес я.

— А?

— Сейчас слепим такую снежную бабу, что от одного ее вида они изойдут на… ну на эту! На воду. Вот!

— А сработает? — усомнилась Леля. — Они ведь бесчувственные.

— Ничего, — осклабился черт. — Пускай морковку переставят или сосульку приспособят.

Отвесив ему подзатыльник, я выразительно погрозил пальцем.

— Прекращай свои шуточки, здесь тебе не ад.

— Порой я в этом сомневаюсь, — вздохнул мой ангел-хранитель, почесав потылицу.

— Главное — угадать их вкусы, — игнорируя явный намек, заметил я.

— Угадаем, — потер руки черт и скомандовал. — На лепку становись, раз-два!

— А ты чего раскомандовался? — возмутилась Яга.

— Так у меня опыт в этих делах имеется.

— Какой же? — удивились все.

— Я самому Микеланджело помогал его шедевр творить.

— Это какой? — осторожно поинтересовался я. — «Страшный суд» в Сикстинской капелле? Только что-то я там твоего изображения не припомню…

— Это же нарисовано, а я для скульптуры позировал. «Давид и Голиаф» называется, слышал?

— Слышал, — подтвердил я. — Что-то ты не больно на Давида похож…

— А Микеланджело с меня Голиафа ваял, — скромно признался черт.

— Круто. — Других слов у меня не нашлось.

— Так идем снежную бабу лепить?

— Идем.

Отступление двенадцатое

ЧАРКА ДЛЯ КОЩЕЯ БЕССМЕРТНОГО

Когда мой друг-рыбак пожаловался одному приятелю-гаишнику, что у него на прикормленном месте уже неделю не клюет, то в ответ услышал вопрос: «А может, этот участок дороги на ремонте?»

Ванюшка для своих годков ребенок весьма развитый и не по эпохе образованный. Так что тот факт, что любая обезьяна в принципе может раньше или позже заговорить, он принимал как данность. Причин не верить Дарвину и «Истории древнего мира», которую они с учителем прочли для общего образования, у ребенка не было. Но он полагал, что для этого обезьяна должна научиться курить, пить водку и бриться. Так что когда козырнувшая макака, кашлянув сивушным амбре, произнесла: «Не бойся», Ванюша растерялся. С одной стороны, от обезьяны веяло перегаром, но с другой — на украшенном пятаком рыле не было и следа знакомства с бритвой.

Рогатая макака приняла удивление за испуг и поспешила объясниться:

— Я свой. Глубоко законспирированный агент…

— А за что тебя закоцселвиловали?

— Законспирировали, — поправил агент, — это значит внедрили.

Комментарий Локи относительно последнего заявления макаки Ванюша не понял, что говорит о его хорошем воспитаний, а переспрашивать счел неуместным, ибо общаться как скандинавский пленник металлической маски на ментальном уровне не умел, а выдавать первой встречной обезьяне свой маленький секрет не собирался.

Макака шмыгнула носом и предложила:

— Давай знакомиться?

— Давай, — согласился Ваня. Говорящая обезьянка — это круто. Даже круче, чем оставшаяся дома лошадка Пеппи. — Меня зовут Ваня. А тебя?

— Можешь называть меня чертом.

— Челтом? — удивился Ванечка. — Не похож.

— Это почему? — обиделся агент.

— Потому. Когда дядя Люци к нам в гости плиезжал на мое день ложденье, то с ним всегда настоящий челт был. У него лозовый пятачок, длинные ложки и он много кулит.

— Дядя Люци? — переспросил малость ошарашенный агент глубокого внедрения. — Люцифер?

— Ага.

— Ваня, а папа у тебя кто?

— Папа.

— Звать его как?

— Лель.

— А маму Ливия? — уточнил агент.

— Вы их знакомый?

— Н… нет, — мотнул головой черт. — Но много слышал… Теперь понятно.

— Что понятно? — заинтересовался ребенок.

— В кого ты такой.

— Какой?

— Такой. Только появился и враз все вверх дном поставил.

— Неплавда. Я аккулатный и ничего не пелеволачиваю.

— Я не в этом смысле, — замахал руками черт. — Просто с твоим появлением планы Агагуки по захвату власти и уничтожению всех божественных сил рассыпались, словно карточный домик. Кстати, а где горбун?

— Завтлак мне готовит.

— А Отморозов?

— За компьютелом сидит.

— Нужно запереть его в комнате, чтобы он не освободил Агагуку.

— Не нужно. Он там долго плосидит, — заверил агента преисподней Ванюша.

— До весны, — хохотнул Локи.

— Ты уверен?

— Ага.

— Ну, Ваня… — восторженно протянул черт, топнув копытом.

— Все лавно на челта не похож, — заключил ребенок.

— Так я же в гриме. — Вытерев руками лицо, черт зачесал волосы назад, открыв рога, и улыбнулся. — Теперь похож?