Новая Жизнь 4 (СИ) - Хонихоев Виталий

— Тойя-кун! — говорит она и ее секретарь выпрямляется и поворачивается к ней.

— Да, Накано-сама? — спрашивает он, наклонив голову. Он похож на молодого Тома Круза, он умен и молод. И деликатен. Знает этикет и будет хранить тайну — при необходимости. Но… насколько он смел? Не убежит ли как тот фитнес-тренер? Ведь я стою перед ним — просто одинокая женщина у окна, без чулок и туфель, босая, только в юбке и расстегнутой на две пуговице сверху блузке, пиджак давно висит на спинке кресла… ему достаточно сделать несколько шагов мне навстречу, прижать к стеклу окна и найти мои губы своими… и я бы не сопротивлялась… — думает она, глядя в его глаза и сглатывает. Боже, думает она, как я дошла до жизни такой, я соблазняю своего секретаря, ведь он совсем мальчишка еще… как жаль, что Дара Любви не существует.

— Такова официальная позиция нашей студии — кивает Тойя, неужели она произнесла эти слова вслух?!

— Но лично я верю в то, что Дар Любви все-таки существует — на лице молодого Тома Круза появляется легкая улыбка: — потому что иначе все это сложно объяснить.

— Весь этот бардак, ты имеешь в виду? — ворчит она, складывая руки на груди: — то, что сегодня произошло…

— И не только… — пожимает плечами Тойя. Когда никого нет — они общаются неофициально, она настояла на этом с самого начала, ведь твой секретарь — это человек, который знает о тебе больше, чем твой муж или твои коллеги.

— Вы напрасно переживаете, Накано-сама — продолжает Тойя: — такого роста рейтинга у студии не было никогда. Что бы там дальше не случилось — это уже успех. Причем грандиозный. Токийский офис уже транслирует именно наше субботнее голосование, и доля нашего материала в ежедневных выпусках превышает восемьдесят процентов. Еще немного и уже можно переименовывать это шоу в «Айдол Сейтеки» — он шутит, и они оба знают об этом.

— Но уход этого засранца Кенты с шоу нанесет удар по рейтингам — говорит она: — и мы не могли вмешиваться в исход голосования. Они выступили единым фронтом… вот скотина…

— А может это наоборот — хорошо? — пожимает плечами Тойя: — вон Тоширо-сан уже говорил, что популярность «Дара Любви» — это случайный феномен, который не продлится дольше чем неделя-другая. А что бы делал Кента-кун, если бы у него не было этого Дара? Чем он интересен? Школьник-драчун, который задирает юбку каждой проходящей мимо девчонке? Да таких в любой подворотне пачками. Не понимаю, как вообще можно совмещать любовь и войну. Я пацифист. Make love don’t war…

— Не скажи, Тойя-кун. — она потягивается, подняв руки над головой и удовлетворенно замечает, как Тойя — смущенно отворачивается. Да, она знает, что именно в такой позе становится видна ее грудь, вылепленная лучшими пластическими хирургами, хитроумная конструкция обеспечивает не только форму и объем, но и эффект парения — когда ее достоинства не нуждаются в поддерживающих бюстгальтерах или пуш-апах. А уж когда она потягивается… да, она все еще производит впечатление на мужчин — думает она и ей становится немного легче.

— Не скажи — продолжает она, делая вид, что не замечает, как секретарь стал отводить взгляд от ее блузки, которая от такого обращения — еще и расстегнулась на пуговичку ниже, чем дозволено приличиями.

— Кента-кун у нас не просто озабоченный драчун. Он талантлив, умен и умеет выстраивать социальные связи. Чем-то похож на Бьянку. Такой же… талантливый манипулятор. Но в отличие от Бьянки — этот точно знает, что ему нужно. У него есть предел. Граница. Снаружи он производит впечатление мягкого и податливого, способного на компромиссы и переговоры, но … — она качает головой.

— А… вы не преувеличиваете, Накано-сама? — Тойя отставляет поднос в сторону и задумчиво потирает подбородок: — вроде обычный паренек…

— Поверь мне, Тойя, был тут один момент, когда волчонок показал зубы. Из-за своей этой подружки, которая дочка Казутсуги Нами. Старый Тенджиро забылся на минуту, не учел, что среди нас участник и вывалил план подсветить их родство…

— Ах… да. «Дочка мошенника пытается обмануть снова», «Яблочко от яблони» и так далее … — кивает Тойя: — да, точно.

— Но этот школьник — он мне в глаза посмотрел и сказал… что-то в духе — «не советую, Накано-сама», да еще и мои же собственные слова мне припомнил. И самое главное — додавил меня. Взглядом, взятой паузой… вот же скотина… — говорит она без гнева, скорее с удивлением.

— Вас? Это удивительно… никто не может на вас давить!

— Никто, говоришь? — Накано подходит к встроенному в стену бару, но Тойя — опережает ее, достает пузатую бутылку и плескает в бокал на два пальца янтарной жидкости. Она принимает бокал из его рук, коснувшись при этом его пальцев. Тойя снова отводит взгляд в сторону. Ну да, пуговицы на блузки сами собой не застегнуться, он видит слишком много сейчас. Она подносит бокал в губам и вдыхает густой, пряный аромат. Делает глоток. Катает живительный эликсир во рту. Глотает.

— Ты не понимаешь, Тойя-кун. — говорит она и ставит бокал на стол. Но между столом и ней — стоит Тойя и ему приходится податься чуть назад, чтобы не столкнуться с ней лбом. Дурачок, думает она, вот уж Кента на его месте времени бы не терял.

— Мужчина… настоящий мужчина — никогда не спрашивает у окружающих — что он может делать, а что нет. — говорит она, чуть отстраняясь и давая Тойе возможность сбежать из сладкой ловушки, что тот незамедлительно делает, начиная с преувеличенной старательностью протирать стол. Она смотрит на него с сожалением. Красив, умен, деликатен, незаменим в мелких поручениях, никогда и ничего не забывает, и чудесно умеет заваривать чай… но осторожен. Слишком осторожен. Эволюция и современная культура породила много таких мужчин — осторожных. Наверное, такие и живут дольше и спокойней, но песни про таких никто не сложит.

— Ты вот сказал, что нельзя совмещать любовь и войну. Но чего стоит твоя любовь, если ты не готов сражаться за нее? — задает она вопрос, отойдя к окну и глядя на город, сияющий огнями внизу. Она стоит и ждет ответа на свой вопрос. Она стоит и где-то в глубине души надеется, что сильные руки Тойя-куна сейчас охватят ее сзади и его голос скажет ей, что отныне она — его женщина. Пусть даже только на эту ночь, пусть в этом самом кабинете…

— Извините, Накано-сама… — звучит голос и щелкает замок на двери. Она снова одна. Что же… было глупо надеяться. Уж Кента-кун на его месте не упустил бы возможности, он бы подошел к ней и смял ее блузку своими руками, глядя прямо ей в глаза своим нахальным, до безумия наглым взглядом… он бы не спрашивал, не просил разрешения, он бы знал, что ей надо. А может быть — ему было бы все равно, что ей надо, потому что это было бы нужно ему…

— А, черт! — говорит она и шагает обратно к столу. Вынимает из ящика свой телефон и набирает номер. Сегодня она домой точно не поедет.

POV Томоко

Она несется по полутемному коридору старого корпуса школы, так, словно у нее сзади выросли крылья, она перепрыгивает через ступеньки, взлетая по лестнице. Они должны знать! Она едва не падает на углу, нога скользит, но взмахом руки — она восстанавливает равновесие. Все должны знать!

В последнее время ее существование перестало быть существованием — как-то незаметно. У нее появились друзья, у нее появилась цель, у нее появилось щемящее чувство причастности к чему-то большему чем она сама. Наверное, это и называется жизнь. Ее одноклассник вдруг показал себя совершенно с неожиданной стороны, и она помнила — как это началось! Именно с нее — с того злополучного вечера и этой проклятой фотографии топлесс, которую эта стерва Мико выложила в чат класса. Ведь только в тот вечер Кента и решился открыться, показать всем, что он не такой, как про него думали. Не такой как все. Эта мысль ее грела. Никто не воспринимал Кенту всерьез, к нему относились пренебрежительно, этот хитрюга Хироши постоянно разводил его на деньги, его могли толкнуть или обозвать… но все это было неважно для него. Он не обращал на это внимания, хотя, сейчас, задним числом — она понимала, что он мог бы завязать узлом всех своих обидчиков! Но… он не делал этого. И сейчас она понимала почему — все эти школьные разборки были мелкими для него. Он вмешался только тогда, когда … — Томоко остановилась, восстанавливая дыхание и поспешно изгнав из головы неприятные воспоминания. И все же, в этом было что-то приятное — не то, что ее оскорбляли и унижали перед всеми парнями класса, а то, что Кента вступился за нее, шагнув вперед и даже позволив этому идиоту ударить его!