А Саша делает, как может (СИ) - Козьякова Наталья Дмитриевна

— Тихо! — повторил он на бис. Мы смолкли. Аленка испуганно прижалась к плечу Гришки, Генри вцепился в плечи Гая — младшего, а передо мной неожиданно вырос Сельвиль.

— Не бойся! — вновь зарокотал Ргрыж на низких частотах, обращаясь к Сельвилю. — Я не причиню вреда твоей леди.

— Леди Александра под моей охраной, — с достоинством поклонился дракону Сельвиль.

— Ты эльф, — принюхался к нему Ргрыж. — Кто твои родители, мальчик?

— Мать — простая служанка, а кто отец — неизвестно, — пожал плечами Сель, явно не в силах противиться воле дракона. — Впрочем, меня это никогда особо не волновало. Воспитывал меня дядюшка Джи, отец лорда Генри, за что я безмерно ему благодарен.

— Лорда Генри, говоришь? Это который из них?

Сельвиль указал на Генри, который в это мгновение что-то втолковывал Гаю-младшему.

— Генри, кто твоя мать? — обратился к нему Ргрыж.

— Мать?! Моя мать — жрица Стребога, — удивленно отозвался Генри. — Но какое это имеет значение?

— Так какого… ргры… ты все еще не дракон?! — внезапно рявкнул Ргрыж. — Кровью с Гайцом обменялся? Клятву дал?

— Кровью мы все, кроме Аленки и Сельвиля, обменялись, — отпихивая подружку за спину, хмуро сообщил Гриша. — Клятву, скрепленную кровью, тоже все произнесли. А обернуться…. Нам это еще в голове уложить надо. Двадцать с небольшим лет человеком прожил — и вдруг ни с того, ни с сего бац! И ты уже дракон. Так у нас только Сашка умеет.

— Это ты-то — человек? — прищурил желто-зеленые глаза дракон. — Да в тебе божественной крови половина! Впрочем, как и в сестрице твоей. Леди Александра ведь одной крови с тобой?

— Мы вообще-то, троюродные, — все так же хмуро буркнул Гриша. — Мамки у нас — сестры.

— Мамки, может, и сестры, — согласно прикрыл глаз дракон. — А вот папка…. Единокровные вы — к старой Азгей не ходи. Уж я нюх-то еще не потерял!

Мы переглянулись. Не знаю, о чем в это мгновение думал братишка, а я даже обрадовалась. Спихну на него руководство — и дело с концом.

— Даже и не думай, — тут же зашипел братец. — Это ты у нас великая и могучая драконица. А я человек! Им и останусь!

Ах, так?! Ну, Гришенька! Как пакости строить — так вместе, а как за них ответ держать — так вечно мне приходится. И в детстве так было, и в юности. И даже в другом мире он мне возражать изволит.

— Стоп! Как это — единокровные? — придавил мои планы на месть брат. — У нас отцы разные. Это точно. Правда, потом отец Сашки моим отчимом стал, ну, так это после того, как наши родители погибли. У Саши — мать, у меня отец. Так что не путайте, ваше драконшество.

Ргрыж еще раз внимательно посмотрел на нас, даже принюхался как-то по-особому. Фыркнул клубами дыма, а потом зашелся громовыми раскатами.

Это оне смеяться изволили, да.

— Эх, малец! — просмеявшись, вытер слезищу Ргрыж — Молод ты еще, детеныш совсем. Был бы постарше — знал бы, что иной раз боги и людьми прикидываться умеют, и кем другим — тоже. А уж к понравившейся леди в образе ее мужа подкатить — как нечего делать. Наши Покровители частенько этим грешили, что уж тут далеко ходить. Думаешь, почему род его отца — тут он на Сельвиля когтем указал — до сих пор в эльфийском королевстве власть держит? А потому, что на заре становления эльфийского государства кое-кто из них потоптался. Да, потоптался от души….

Мы притихли, пытаясь уложить в головах новые сведения. Это что же — Сель не просто вояка? Он еще и к правящему роду каким-то боком?

— Па-адумаешь! — выпятила губу Аленка. — Наши боги тоже не лыком шиты! Гриш, Древнюю Грецию припоминаешь?

Гриша припоминал. Он в школе мифами о Геракле болел. Потом еще и книги Олди* почитывал. Гневаться изволил на весь Олимп. Теперь мне понятно, отчего. Подсознание ему нашептывало, что он и сам….

Мне было забавно, а его цепляло.

— Погодите, погодите — очнулся Сель. — Вы считаете, что я имею отношение к правящему роду Азалийских?! Да быть того не может!

Ргрыж лишь похлопал нашего охранника по плечу коготком.

Едва не прихлопнул.

— Так, мальчики, — сказал очнувшийся Гай — старший. — Ничего не знаю, но обратиться вы должны. Решайте — или сами, или я вас подниму повыше и сброшу на горы. Либо полетите, либо….

Гришку перемкнуло. Даже Аленка, которая никогда моего братца не боялась, иной раз и в драку за него кидалась, сейчас отскочила в сторону. Еще и Гайчика за руку ухватила.

Потому что Гришка внезапно побелел, еще больше вытянулся, а взгляд заледенел. Потом от него во все стороны брызнул свет. Агрессивный, яростный, окутавший моего братца плотным облаком. Минута, другая, третья — облако поднялось к небесам и растаяло, а на земле остался сидеть громадный золотой дракон.

И почему так, хотела бы я знать? Как я — так красно-оранжевая мандаринка. Как братец Гришенька — так золотой. Вот и Аленка в восхищении. Глазищи распахнула, губки трубочкой вытянула, ручки к сердцу прижала.

— Ур-ра! Аленка, смотри — Гришка дракон!

Гайчик проснулся. Аленку обнимать принялся. Даже в какой-то дикий пляс пуститься собрался.

— Мое! Не трожь! — рявкнул Гришенька, выхватывая любимую из объятий малолетнего олуха. Глянул на нас дикими глазами, взмахнул золотыми крыльями и только мы их и видели.

Генри

— Ой, он ее есть полетел? — испуганно пискнул Гайчик. С легкой Аленкиной руки он теперь у нас так и будет Гайчиком, чтобы с батей не путать. — Са-аш?

— Ой, утихни, Гай! Чай, не съест, — отмахнулась сестрица. — Так, надкусит слегка…. Давно пора, а то достали своими сомнениями.

Сестрица еще с минуту смотрела им вслед, а потом обернулась ко мне.

— А ты, брат Генри, долго еще будешь упорствовать в своих сомнениях и заблуждениях?

Я поежился.

Нет, я все понимаю. Поперек прогресса переть — себя не уважать. Но как-то все…. Очень уж прогрессивно. Не привык я. У нас в королевстве все чинно, благородно, с обрядами и поклонениями, а тут…. Ведь еще вчера я о таком и помыслить не мог, а сегодня…. Сестрица — дракон. Брат ее — дракон. Второй брат — и вовсе дракон урожденный. А я — эльф. Да чистоте моей крови даже королевская фамилия завидовала. В лице принца Энгельберта. Мать — жрица Стребога, отец….

— Саш, да он, наверное, стесняется! — завопил Гайчик, принимаясь скакать вокруг меня очумевшим козленком. — Боится голым остаться!

Я отмахнулся от мальчишки, оглядывая диспозицию.

Старые драконы отчего-то интерес к нам потеряли. Сидят нос к носу, только глазищами хлопают. Не то разговаривают мысленно, не то…. Не знаю — что.

Сель на камушек присел, в сторонке. С видом клинического идиота. Явно размышляет — с какого боку к нему королевская корона прилипнуть может. И на кой она ему сдалась. И вообще — достойна ли корона его боков.

Сестрица с видом королевы пофигистов на нас смотрит и ухмыляется. И ведь ей в глаз дать никак не можно. Девушка все же. Или уже не девушка? Замужем ведь была? Была. Значит, уже не девушка. А с другой стороны, женщина — это что-то такое…. Взрослое, Сашке никак не соответствующее. Да она даже на девушку не тянет — девчонка вредная, вот она кто.

Я так задумался над этим сложным философским вопросом, что потерял бдительность. Зря.

«Никогда не теряй бдительность, — говорил отец, натаскивая нас. — Даже когда спишь — делай это вполглаза. Особенно, если тебя окружают странные существа. Даже в бреду не забывай одним глазом за своим окружением приглядывать».

А я расслабился. Понадеялся, что раз мы не в королевском дворце, а вовсе даже в горах, то и врагов вокруг нет. Как же! Друзья иной раз куда хуже врагов!

Очнулся я как раз в тот момент, когда чья-то когтистая лапа ухватила меня поперек туловища, а красная туша рядом взмыла в воздух, хлопая крыльями и жизнерадостно вереща на всю округу:

— Бросай! Он испугается и обернется. Ну, Сашка-а! Бросай же!

— В вашем мире парашюты еще не придумали, — ответила сестрица и до меня дошло, что это же она меня в лапе тащит. Я даже дух перевел. Саша — она не эти…. Она брата не бросит.