Владимир Синельников - Смерть на острие иглы

Иван кивнул.

— Я уже не говорю о том, что рядом с тобой погиб местный абориген, — продолжил Сева, — и это во-вторых. Смерть даже незнакомого всегда воздействует на сознание. В-третьих, насколько я знаю, тебе не приходилось ранее заниматься смертоубийством в подобных масштабах? Так чего ты хочешь, — вздернул рыжие брови конек-горбунок, дождавшись очередного подтверждения своим словам. — Твоя нетренированная психика вполне могла дать сбой… да и с выходом из Закрытого мира, думается мне, у тебя не все прошло так гладко, как ты нам изложил…

— Скорее уж события, сопутствующие выходу, спасли меня, — прервал его рассуждения Иван.

— Не важно, — с неподражаемой грацией махнул копытом Сева. — Я рассуждаю сейчас о тенденции, а не конкретике. И потом, может, хозяин здешнего мира решил попробовать тебя на прочность. Такая мысль не приходила тебе в голову?

— Но почему именно меня?

— Единственная разумная причина случившегося может крыться в том, что как раз ты появился в этом мире не совсем обычным путем, — заметила со своего места Ешка.

Иван с Севой в пылу спора не заметили, как разбудили девушку.

— Устами женщины, как это ни странно, глаголет истина, — торжественно провозгласил Сева. — Да и еще не вечер, вернее, не утро, — поправился он. — Вдруг и нас ждет нечто подобное?

— Тогда мы не можем быть спокойны ни одного мгновения?

— Тут ты не совсем прав, — не согласился с Иваном расфилософствовавшийся Сева. — Если хозяин этого мира построил некую игру, в которую вынуждены играть здешние жители, то он должен был задать определенные правила, ограничивающие его вмешательство в собственное творение.

— С чего ты это взял? — спросила Ешка.

— Просто логически мыслю, — ответил Сева. — Это все равно как играть на компьютере в игрушку с кодами. Первые пять минут интересно чувствовать себя богом, а потом становится просто скучно.

— И пунктами, разрешающими вмешательство здешнего игрока…

— Являются Святилища, — докончил за Ивана Сева.

— А если игрок сумасшедший? — задала вопрос Ешка.

— Это не играет никакой роли, — ответствовал Сева.

— Почему?

— По одной простой причине, — пояснил Сева. — Этот мир существует достаточно продолжительный срок, а значит, создавал его и устанавливал действующие правила вполне нормально мыслящий субъект. Поэтому и введенные ограничения должны действовать независимо от того, спятил позднее создатель здешней цивилизации или нет…

— Ты не допускаешь мысли, что он был изначально не в себе? — продолжила допытываться Ешка.

— Нет, — тряхнул гривой Сева. — Тогда бы нашему взору предстали лишь руины и полное одичание. Если вообще этот мир уцелел бы.

— С чего ты взял, что тут царит процветание и существует какая-то цивилизация? — спросила не до конца удовлетворенная ответами Севы Ешка.

— А вот это тебе ни о чем не говорит? — Сева указал копытом на валяющийся неподалеку меч. — Холодное оружие с явными следами горячей ковки и последующей закалки. В лесу такие штуки на деревьях не растут. Тем более самострелы. Тут явно проглядывает пытливый ум местных умельцев.

— Тогда где же эта цивилизация? — не унималась Ешка.

— Ты представляешь себе размеры здешней планеты? — ехидным голосом спросил Сева. — Или мира, если пользоваться более привычной терминологией?

— Вот только не надо корчить из себя всезнающего наставника, — попросила Ешка.

— Хорошо, — неожиданно быстро согласился Сева. — Мы видели лишь мизерную часть этого мира, а судя по силе тяжести, его размеры должны соответствовать размерам Земли. Так что тут вполне может существовать цивилизация, и даже не одна.

— То, что тут такая же сила тяжести, как и на Земле, может и не говорить о равных размерах, — усомнилась Ешка.

— Ну тогда вообще нет смысла что-то обсуждать, — хмыкнул Сева. — Я отталкиваюсь от слов нашего рогатого знакомца с Торга, что законы мироздания им неподвластны. То есть они могут в какой-то степени манипулировать в планетарных масштабах, но само образование миров или планет лежит за пределами их возможностей. Или и на них наложены определенные ограничения, о которых эти типы, корчащие из себя богов, предпочитают не распространяться.

— Все это толчея воды в ступе, — вмешался в спор долгое время молчавший Иван. — Нам надо определиться с действиями на завтра, а не решать философские проблемы.

— Ищем местную цивилизацию? — предложила Ешка.

— А на кой она нам? — возразил Сева. — Я не испытываю никакого желания вникать в заморочки местных разумных. У нас есть конкретная задача — добраться до здешнего божка, чтобы с его помощью покинуть этот мир. Вот и все. И потом, мне кажется, из того места, где мы сейчас находимся, можно выбраться, лишь пройдя определенный путь. Так давайте сделаем это.

— Тебя опять повело в сторону компьютерных игр? — спросил Иван.

— Да, — с вызовом ответил Сева. — Если кто-то может предложить другую приемлемую идею, пожалуйста. Обсудим и ее.

— Никогда не думала, что и среди лошадей могут быть свихнувшиеся геймеры, — на этот раз не утерпела уже Ешка. — Далеко же проникают компьютерные технологии в дела человеческие и лошадиные…

— Во-первых, я не лошадь, а конь, — начал Сева, — во-вторых…

— Стоп! — прервал готовую завязаться пикировку Иван. — Мы забыли одну важную вещь…

— Какую? — чуть не хором спросили Ешка и Сева.

— Предмет наших поисков.

— Ты имеешь в виду Кощеев артефакт? — уточнила Ешка.

— А зачем же еще мы кочуем по мирам?

— Если вы послушаете меня, то я расскажу, почему его не может быть в этом мире, — с таинственным видом знатока заявил Сева.

— Почему? — теперь уже Иван с Ешкой составили дуэт.

— Если вы вспомните сказку, — начал Сева, — то там говорится о сундуке, о зайце, об утке и так далее… Так?

— Ну положим, — согласился Иван.

— Так вот, Закрытый мир, где ты побывал, можно считать сундуком, а этот мир — зайцем.

— Насчет Закрытого мира я еще готов с тобой согласиться, — кивнул Иван, — но вот дальнейший ход твоих умозаключений настолько тонок, что я ничего не понял…

— И я тоже, — поддержала Ивана Ешка.

— Да что тут понимать, — фыркнул Сева. — Простая логическая цепочка. Охотничий мир — охота — жертва — заяц.

— Но почему заяц?!

— Красно-бурый рогоносец с Торга любезно сообщил мне, что я стану предметом охоты. А значит, мне придется бежать от преследователей. Чем не заяц? В иносказательном, естественно, смысле.

— Тебе бы философию читать где-нибудь в Сорбонне, а не слоняться по мирам в окружении невежд, — прокомментировала Севины выкладки Ешка.

— Да я уверен на все сто, что следующий мир будет миром птицы, — убежденно заявил Сева.

— Почему — птицы?

— А разве утка не птица?

На последнее возражение Севы у Ивана и Ешки просто не нашлось аргументов. Длинноухий спутник в эту ночь был в ударе, а посему решили следовать его плану.

На следующее утро они покинули порядком надоевшую поляну с серым, облезлым от времени зданием Святилища. Направление задал Сева, безапелляционно заявивший, что местный хозяин должен базироваться на каком-нибудь острове, а поэтому надо двигаться строго на закат, где Иван видел желтую полоску песков, имея за спиной горный пик. Решающим доводом явилась высота горы, что позволяло видеть ее на довольно большом расстоянии и, следовательно, не блуждать зря по лесу.

Напавшие на Ивана и Вэла местные гиены больше не давали о себе знать, что, с одной стороны, радовало, а с другой — вызывало определенные опасения. На поляне валялось достаточное количество гиен, начинавших уже разлагаться, но ни один хищник, и уж тем более падальщик, не явился на пиршество. Мысль, что их могли испугать остановившиеся в Святилище путники, Иван сразу отбросил как не выдерживающую никакой критики. И тут напрашивалось только одно: значит, где-то рядом находилось нечто настолько пугающее местных хищников, что они предпочитали обходить гниющее изобилие стороной. Что это было? Животное или что-то более ужасное? Какой-нибудь плод больной фантазии хозяина игры? Однако, несмотря на опасения Ивана, это таинственное нечто так и не дало о себе знать.

Да и дорога на закат мало напоминала бегство зайца от охотников. Лес никак не изменился. Путников окружали все те же великаны, стволы которых вздымались высоко вверх, почва под этими гигантами поросла невысокой, в ладонь, травкой, совершенно не мешающей двигаться. Характер леса менялся только на полянах, появляющихся с периодичностью пять-шесть километров. То есть где-то через каждый час пути. На них обычно царствовали кустарники и низкорослые лиственные деревья. Практически на каждой поляне наличествовал небольшой источник, что снимало заботу о запасах воды. И вокруг таких оазисов обычно кипела лесная жизнь. Правда, при появлении путников вся эта ползающая, бегающая и летающая часть леса моментально скрывалась, но ни Иван, ни Сева, ни тем более Ешка не имели ничего против. Уж лучше вызывать страх, чем любопытство или интерес. Тем более интерес гастрономический.