Евгений Прошкин - Наши фиолетовые братья
— Готово, — кивая на экран гиперсервера, сказал первый ученый. — Аделаида, привет... Давай шефа...
— О-о, Костик, ты почему в таком виде?! — ужаснулась пышногрудая Аделаида. — Господин Даун не принимает без галстука...
— Давай шефа, курица! — рявкнул исследователь.
— О-о, — обиженно протянула секретарша Геца Дауна, тем не менее переключая канал.
— Я, — коротко ответил, как всегда безупречный, Даун.
— Господин корпоративный президент, имею честь доложить. Найденный на СС-двадцать четыре артефакт исследован. Установлено его назначение...
***— Ну куда же вы, Варвара?! — Мищенко неуклюже протопал следом за докторицей в отсек и остановился на пороге, оглядываясь. — Это и есть укромное местечко?
— Конечно. — Варвара кокетливо намотала на палец белокурый локон. — Несмотря на его исполинский объем. Ведь он практически всегда пуст. А еще здесь есть нечто такое возбуждающее... Вы только взгляните, какой грандиозный фаллический символ! Я просто таю от восхищения... я вся дрожу...
— Варвара! — Капитан раскрыл объятия, наклонил голову и двинулся к женщине, словно собираясь ее забодать.
Рослая докторица кокетливо улыбнулась и упорхнула, прячась по другую сторону артефакта. Выглянув из-за ствола, она звонко рассмеялась и томно прижалась к черному металлу. Мищенко незаметно высморкался и решительно бросился в бой. Поймать игривую девицу ему удалось почти сразу, но едва он сжал ее в могучих объятиях, как до него донесся какой-то мелодичный звон.
«Вот до чего себя довел, не успел даже на боевой взвод встать, а уже в ушах звенит, — огорчился капитан. — Жениться, что ли?»
Звон повторился, и тут до Мищенко дошло, что это вовсе не колокольчики в руках Амура, а сигнал выхода из гиперпространства. Капитану пора было возвращаться к личному составу. Он с сожалением выпустил из рук талию Варвары и смущенно шмыгнул титановым носом.
— Встретимся еще, — с максимальной нежностью пробормотал капитан.
Прозвучало это как угроза, но подруга поняла его правильно.
— У меня отпуск через неделю... Забегай...
— Ну... — Мищенко кивнул. — А куда?
— Ко мне, — Варвара чмокнула его в щеку и быстро скрылась в перспективе коридора.
— Забегу, — запоздало пробормотал капитан.
— Я сейчас разрыдаюсь! — словно из бочки пробубнил кто-то совсем рядом. — Ромео и Джакузи!
— Джузеппе, — машинально поправил Мищенко. — Кто здесь?
— Я.
— Кто — я? — Капитан осмотрелся и пришел к выводу, что голос доносится из орудия.
— Люк открой! — потребовал голос.
— Какой еще люк?
— На лафете, дубина!
Мищенко бегло исследовал лафет и нашел узкий лючок. Откинув его замок, он легко приподнял крышку, и из душной тьмы немедленно показалась голова Калашникова.
— О! — удивился капитан. — Исследователь! Ты чего здесь заперся?
— Орудие изучал, — недовольно буркнул майор, выбираясь на волю.
— Ну-ну... — Мищенко ухмыльнулся. — Изучил?
— Конечно. — Калашников спрыгнул на палубу и поправил комбинезон. — Плевое дело! Мы уже вышли из прыжка?
— Вышли. А что?
— А то... — Майор многозначительно поднял одну бровь. — Зови сюда Бугаева! И Ломова зови... и контр-адмирала... Всех зови!
— А Страшного не позвать? — медленно складывая крепкий мужской кукиш, спросил капитан.
— Э-эх, темнота ты «дебоширская»! — Калашников возбужденно сверкнул глазами. — Это ж момент истины! Триумф военной науки! Тут надо прямую трансляцию... в Генштаб... запись на все доступные серверы... секретные! Чтобы потомкам осталось на память! Это же открытие! Понимаешь ты?! Это тебе не баб щупать, это событие мирового значения!
— Что, опять? — Мищенко скривился. — Очередное озарение?
— Что значит — очередное?! Главное! Единственное и неповторимое! Ты, кстати, тут двоих исследователей не видел? — Майор беспокойно оглянулся.
— Помощников, которые малюсенькие детали уточняли? — усмехнулся капитан. — Нет, не видел.
— Так ты позовешь полковника или нет?!
— Нет.
— Остолоп механический! Думаешь, я снова ошибаюсь? Думаешь, я ни на что не способен?! Ну, я тебе докажу! Я всем докажу! — Калашников сжал кулаки и громко топнул ногой. — Зови, тебе сказано!!!
— Пошел ты... — Мищенко равнодушно махнул рукой и направился к выходу. — Припадочный...
— Ну ладно, — прошипел ему вслед Калашников, зеленея от негодования. — Вы все у меня в ногах ползать будете... прощения просить... За то, что недооценили, не разглядели... Все... все...
Майор снова забрался на лафет и, не спускаясь в технический люк, сунул в него руку. Изнутри орудия тотчас раздался ровный гул, и внутренняя поверхность откинутой крышки превратилась в матовый экран. На нем высветилось зеленоватое схематическое изображение более чем двухсот кораблей. Они шли в походном ордере далеко впереди, но с каждой секундой их фигурки увеличивались, а бегущая внизу экрана строчка непонятных значков менялась, постепенно укорачиваясь. Сначала в ней было не меньше двух десятков символов, затем осталось пятнадцать, спустя минуту двенадцать, десять... «Джаггер» стремительно нагонял армаду, и флотские координаторы его явно заметили. Корабли армады незаметно перестроились, и на правом фланге образовалось свободное место, которое, видимо, и предстояло занять опоздавшему крейсеру.
Калашников довольно ухмыльнулся и ткнул пальцем в экран. По его верхней кромке побежала новая строчка. Закорючки были идентичны нижним, только начало строки украшал какой-то пульсирующий знак. Майор занес палец над монитором, собираясь ткнуть в него снова, но засомневался. Ему в голову вдруг забрело сомнение — не помешает ли действию пушки-наоборот корабельная обшивка?
Пока он раздумывал над этой, несомненно, серьезной проблемой, «Джаггер» встал в строй...
***— "Джаггер", твою мать! На связи адмирал Наливайко, вашу мать! Где там Иванов, его мать!
— Слушаю, господин адмирал! — Иванов удивленно взглянул на Ломова, затем на Бугаева. — Что стряслось?
— Ты это у меня спрашиваешь, мою мать?! — Изображение Наливайко на экране корабельного Анализатора постоянно дергалось от непонятных помех. — Что у тебя за хреновина в трюме?!
— В трюме? — Контр-адмирал потеребил бородку. — Закрытая информация.
— К чертям собачьим твою секретность! Мои техники утверждают, что твой «Джаггер» излучает какую-то... да отключите этого авторедактора! Поговорить по-человечески не дает... все бубнит, зараза... Мои техники, контр-адмирал, говорят что твой БПК... фонит, мягко говоря!
— Как это? — удивился Иванов.
— Как микрофон перед динамиком! Штатное оборудование я еще в Академии изучил, значит, что-то нештатное помехи излучает! А где нештатному быть, как не в трюме?! Давай, говори, какую заразу приволок. Трофей, что ли? Если так, ты его выруби, пока дел не натворил!
— Да не врубал я ничего! — возмутился контр-адмирал. — Вот и каперанг может подтвердить, и полковник...
— О, Бугаев! А я слышал, тебя в приказ вписали. К ордену представили... посмертно. А ты, смотри-ка, как живой!
— Это я в записи, — буркнул полковник.
— Ну так что у вас там происходит, голландцы, вашу мать, летучие?!
— Да все у нас нормально, — подал голос Ломов.
— А излучение неизвестной природы откуда взялось? И что за фигня из него формируется в окружающем пространстве? Что это за северное сияние в открытом космосе?
— Да какое сияние?! — Иванов обернулся к экрану реального обзора и остолбенел.
По правому борту, на расстоянии в четверть космокабельтова, переливалась всеми цветами радуги полупрозрачная субстанция. Она медленно растекалась, образуя то ли полусферу, то ли просто вогнутую стенку, и вовсе не собиралась ни гаснуть, ни улетать в космические глубины.
— Припадочный! — громко прошептал кто-то с порога рубки.
Иванов вопросительно взглянул на говорившего.
— Кто припадочный?
— Да майор наш, — пояснил застывший у входа Мищенко. — Это он натворил... наверное.
— Как?!
— Да по орудию он лазил! — Капитан махнул рукой за спину. — По инопланетному. Все ковырял в нем что-то. Ну и вот... поковырялся...
— За мной! — приказал капитану Бугаев. — Зарою эту гниду!
— Палуба железная, — направляясь следом за полковником, предупредил Ломов.
— Тогда раздавлю и размажу! — Бугаев скрипнул зубами. — Мищенко, прикажи Зинчуку, пусть сгоняет ученых в грузовой отсек! Всех скопом там и кончим! Чтобы неповадно было!
— Ты серьезно? — озадачился Ломов.
— Как никогда! — заверил полковник.
Оружия при нем не было, но разозлившийся Бугаев был опасен и невооруженным. Каперанг с осуждением покачал головой и принялся лихорадочно соображать, что можно сделать, чтобы помешать полковнику учинить скорую расправу.
— Мы тут ни при чем! — донеслось из бокового прохода.
