Александр Трошин - Выбор альтернатора
— Чего вдруг?! — возмутился я. — Мой моральный облик не запятнан!
Глаза Велии сделались рубиновыми — очень и очень нехороший знак!.. Моя попытка ретироваться была решительно пресечена: проклятый стол прыгнул вперед и преградил мне путь к отступлению. Наблюдательный Перри уже смылся и запер за собой дверь. На храпевших доктора и алхимика надежды не было никакой. Отчего-то в памяти всплыло красивое слово «бытовуха».
— Такие, как ты, довели ее до смертного греха! Теперь ей предстоит вечно испытывать муки, которые тебе не могут присниться и в самых жутких кошмарах! — тихо произнесла Велия.
Лежавший на столе огромный тесак поднялся в воздух и нацелился мне между глаз. А умирать так не хотелось! Тем более в день своего воскрешения…
— Велия, поверь, — взмолился я, ощущая холодную сталь на переносице, — моей вины тут нет! Никогда никого не совращал, не доводил до греха, в том числе до смертного!
Нож упал на стол, который вернулся на прежнее место.
— Испугался? — опустошенно улыбнулась Велия. — Шутка… Просто шутка… Не буду об тебя руки марать.
Однако голос ее мне не нравился — слишком серьезный и гулкий. Любая ее «шутка» при таком настроении вполне могла перерасти в «кровавую баню».
— Э-э, Велия, прости, — несмело подал я голос через пару минут, — а эта Мирта кто такая вообще?
Не то чтобы мне очень хотелось это знать… Просто требовалось как-нибудь рассеять сомнения Велии на мой счет.
— Она тебя действительно интересует? — удивленно посмотрела на меня Велия нормальными фиалковыми глазами.
— Да, — чистосердечно солгал я, отвечая честным взглядом.
— Врешь! — не поверила она.
— Вру, — не стал я отрицать, — а ты все равно расскажи.
— Мирта была простой девушкой. Работала служанкой в богатом доме. Там ее и обесчестили, а после того, как она почувствовала в себе другую жизнь, выгнали на улицу без гроша. Зимой. Не найдя другой работы, она покончила с собой и с неродившимся ребенком, перед смертью прокляв Лоренгард и себя.
— И что?
— И то… — вздохнула Велия. — Теперь она не живая, но и не мертвая. Мстит городу… О чем ты с ней говорил?
— Ну, — поморщился я, вызывая в памяти облик Мирты, — она допытывалась, осталась ли красавицей.
— Вот-вот. Она всех об этом спрашивает. Если кто-то говорил ей правду, отрывала ему голову.
— А если кто-то врал? — полюбопытствовал я.
— Она говорила: «Ты лжешь!» — и разрывала жертве горло.
— Упертая, да? — никак не мог я проникнуться сочувствием к Мирте.
— Ты ничего не понял, Герберт-Генрих-Генри Озолиньш, — печально покачала головой Велия.
— Пожалуйста, не называй меня так, — поморщился я.
— Хорошо, Герберт-Генрих-Генри Озолиньш, — оскалилась она, — больше не буду, если ты боишься своего имени… Кстати, как ты встретил Мирту?
— О, — вдохновился я, — это как раз самое интересное! Я мотался по канализации и наткнулся на загадочную комнату, где обнаружил склянку с пойлом…
— И нажрался как скотина!
— Не перебивай, пожалуйста, — возмутился я, — ни фига не нажрался! Так, пригубил чуть-чуть…
— Чуть-чуть — это сколько?
— Не перебивай! — повторил я. — Ну, ладно, выхлестал я ту бутылку — и что с того?.. В общем, присел потом отдохнуть…
— На службе?! Пока мы рисковали жизнью?!
— Велия, сколько можно? Больше ничего не услышишь, если не хочешь слушать!
Велия легонько ударила меня острым локотком по сразу занывшим ребрам.
— Хорошо, продолжу, — согласился я. — Только-только задремал, как в комнату ворвался Перри…
— Кто?! — не удержалась Велия.
— Все. Самого интересного ты не узнаешь! — насупился я.
Помолчали. Я упорно не желал продолжать. Велия не менее упорно игнорировала мое присутствие. Разумеется, я победил!
— Так и будешь истуканом сидеть? — ласково осведомилась Велия.
— Конечно! Ты все равно и слова молвить не даешь!
— А если я пообещаю, что больше не остановлю тебя?
— Тогда, пожалуй, попробую.
Помолчали еще немного.
— Долго будешь терпение мое испытывать?! — сдалась Велия.
— А, — отмахнулся я, — дай дождаться!
— Вдохновения?
Я с наигранным недоумением воззрился на нее:
— Нет! Твоего обещания!
Все-таки хорошо, что под рукой у нее оказался пуфик от кресла, а не сковорода, скажем!.. Нос остался цел.
— Ладно, твоя клятва принята, — согласился я, слушая звон в ушах. — В общем, в комнату ворвался Перри и приказал срочно сваливать оттуда. Когда мы мчались по коридору, я обратил внимание на звон подков его сапог…
— А ты не заврался, часом?! — не сдержалась Велия. — Перри не носит подков на обуви!
— Велия, заткнись, пожалуйста! — как можно нежнее и мелодичнее произнес я, предусмотрительно отодвинувшись. — Ни фига не заврался! Как раз к тому и клоню!.. Короче, Перри после моего замечания быстро потерял кожу и превратился в несчастную Мирту, которая собралась меня того… убить.
— Вообще-то, не трудно ее понять! — заметила Велия. — У меня тоже не раз возникало такое желание. Ну да ладно, может, как-нибудь повезет еще… Дальше-то что было?
— Дальше — все, — пожал я плечами. — Мы немного посражались, затем я провалился сквозь пол и едва не сдох, упав на камни какой-то чудной пустыни.
— А как выбрался оттуда?
— Чудом, разумеется! — оскалился я.. — Благодаря врожденным мужеству, ловкости и незаурядному уму!
— Никогда не замечала в тебе ни одного, ни другого, ни тем более третьего! — презрительно фыркнула Велия. — А все-таки?
— М-м… — промычал я, слегка покусывая костяшки пальцев и настраиваясь на серьезный лад. — Прости, Велия, не могу тебе этого рассказать. Слишком много личного, что касается только меня…
Дверь осторожно приоткрылась.
Проклятье! Если бы я не замешкался всего на одно короткое мгновение, то мог бы тяжелой пустой бутылкой попасть в голову Перри!
— О, все живы! — констатировал он.
— Жалкий трус! — презрительно вспыхнул я. — Оставил боевого товарища в опасности!
Перри изобразил на лице смущение, но по наглым глазам было видно, что это — маскировка.
— До смертоубийства же не дошло! — попытался он оправдаться.
— Никак не благодаря тебе! — достаточно мирно огрызнулся я, откупоривая следующую бутылку.
Перри бесцеремонно скинул старого Уэлча с кресла и занял его место.
— Да ладно, — примирительно сказал он, забирая из моих рук емкость, — забудь. Ведь благодаря мне уже большая часть стражи знает, что с нами в битву пойдет Фенрир Бессмертный!
Почему-то новое прозвище нисколько меня не вдохновило — по опыту знаю, что многие захотят проверить на практике справедливость почетной приставки, так что добра от нее ждать нечего.
— Еще бы Лазарем Всенепременно Воскрешающим обозвал! — проворчал я. — А на какую битву, прости, я иду? Любопытно, знаешь ли.
Перри воззрился на меня, аки на безумца.
— Вижу, — грустно произнес он, понурив голову, — время, которое ты провел неизвестно где, не лучшим образом отразилось на твоей памяти… Напрягись, Фенрир! — с надеждой воскликнул он, и я почувствовал сильное желание придушить его на месте. — Не ты ли рвался в бой против Солонара?!
Я было хотел обвинить Перри в злоупотреблении спиртным, но все-таки решил сперва испытать его рассудок.
— Перри, друг мой, — успокоительно ответствовал я, — по твоим словам, уже прошло семь лет. Что ж вы, клоуны хреновы, так и не сподобились еще захватить и разрушить этот городишко?
— Почему? — удивился старшина. — Ходили на Солонар семь раз. На протяжении многих столетий битва происходит раз в год. Разве я не упоминал об этом раньше?
— Нет, Перри, не упоминал, — улыбнулся я.
Воистину, дивный момент, когда ничем не примечательная бутылка с мелодичным звоном превращается в прекрасную розочку, надо бы воспеть в стихах!
Велия моментально сориентировалась и перехватила мою руку, намертво сжав кисть.
— Пусти! — прорычал я, тщетно стараясь освободиться. — Достали его чертовы недомолвки! Убью гада прямо сейчас! Ведь ни разу не рассказал мне хоть что-нибудь от начала и до конца!
Коварная Велия, не давая мне пошевелиться, второй рукой обхватила мою шею. Я мигом успокоился.
— Все, передумал, не буду никого убивать! — прохрипел я, пуская через нос пузыри. — Клянусь!
— Ты уверен? — ласково поинтересовалась она, не ослабляя хватку.
— Неужели только моя смерть убедит тебя в этом? — кое-как проквакал я, наблюдая перед глазами разноцветные круги на черном фоне.
О, воздух! Наконец-то!
Легкие заработали кузнечными мехами, и я постепенно пришел в себя.
— Это нечестно! — проворчал, отдышавшись.
— И что с того? — Велия невинно смотрела мне в глаз.
За один только взгляд я готов был простить ей что угодно! Это и сделал. Правда, мысленно.
— Все равно, Перри, ты настоящая сволочь! — покосился я на старшину. — Сволочью был, сволочью и останешься!
