Евгений Прошкин - Наши фиолетовые братья
– Да?.. – неуверенно сказал Матвей. – Ну, не знаю… Рты у них, конечно, поздоровее наших, но не настолько же… Хотел бы я посмотреть, как они эти совки будут вставлять себе в…
– Они и не будут, – возразил Борисов. – Брать в бой столовые приборы не придет в голову даже самому извращенному инопланетянину.
– Но они же их все-таки взяли… – покачала головой Дарья.
– Потому что это никакие не ложки. Мне кажется, эти штуки смахивают на телевизор…
– Скажешь тоже! – усмехнулся Матвей. – Не на наш телевизор, – спокойно продолжал Борисов, – а на тот, который я нашел в бункере. Сходство неполное, но по сути… Если, допустим, воткнуть черенок в землю и…
– Связь! – догадалась Дарья. – Мы сможем вызвать помощь!
– Сможем, наверное, – кивнул Шуберт. – Только вряд ли мы ее получим. Ваши генералы будут орать и угрожать разжалованием, мои менеджеры тоже будут угрожать, но вежливо. Могут посулить премию…
– А наши еще орден могут предложить! – с достоинством произнес Матвей.
– Запросто, – согласился мастер. – Но реальной помощи нам не дождаться. Какой идиот полезет на этот объект? Учитывая, что он падает на звезду… Не идиот, а объект, – пояснил Борисов после паузы. – Нет, связь нам ни к чему. Хватит, пообщались уже… Мы поступим иначе.
Шуберт вынул из войлочного гнезда телевизор и, взяв его на манер лопаты, воткнул овальный экран в землю.
Копать ложкой оказалось удобно – во-первых, торец экрана был достаточно острым, во-вторых, почва была мягкой, как будто ее регулярно перепахивали.
– Чего глядишь, орясина?! – прикрикнула Дарья на Матвея. – Шуберт что, один вкалывать должен?
Матвей, устыдившись, схватил второй прибор и воткнул его в землю. Ковырнув раз пять или шесть, он вдруг выпрямился и облокотился о черенок.
– Постой-ка, музыкант… – сказал он озадаченно. – А на хрена мы этим занимаемся? Что мы ищем?
– Ничего. – Борисов, не прекращая раскопок, пожал плечами.
– Так что же это… могилу, значит, роем?!
– Ты ведь пока еще жив, – невозмутимо отозвался мастер.
– А зачем тогда? – спросила Дарья.
– Копаем для того, чтобы отсюда выбраться, – толково, но не очень понятно высказался Шуберт. Утерев пот, он расстегнул магнитозиппер скафандра до самого пояса и вновь принялся за работу. – Ты забыл, что эта планета – рукотворная? В общем, она даже не совсем планета. Этажи, коридоры, лифты… ты же все видел.
– Какая нам разница? – фыркнула Дарья.
– А такая… – Борисов поддел лопатой здоровенный кусок дерна и отбросил его в сторону. – Разница вот в чем. Если бы это была планета, то мы могли бы копать до самого центра. И еще дальше, пока с обратной стороны не вылезли бы… А поскольку станция рукотворная, землю сюда откуда-то завозили. Ну и сколько ее могли завезти? Вряд ли много. Вот тебя, Мотя, заставь чернозем для парников таскать…
– Меня?! – возмутился Матвей. – Сейчас!..
– Я так и подумал, – благожелательно ответил Борисов. – Поэтому хватай лопату, и вперед. Я вам не каторжный, чтобы в одиночку ломаться.
– Ну что заснул, оглоед?! – прошипела Дарья. – Сказано тебе – помогай! – Сама она при этом, не сдержав трудового порыва, взялась отгребать выкопанную землю.
Яма быстро росла, и вскоре сухой грунт по бокам начал осыпаться. Землекопам пришлось временно прекратить продвижение в глубину и заняться расширением периметра. Борисов отметил штыком квадрат приблизительно семьдесят на семьдесят сантиметров, однако этого оказалось недостаточно, и он постепенно подрезал дерн, пока у него не получилась прямоугольная канава размерами метр на два.
– Никакая она не синтетическая! – воскликнул Матвей невпопад.
– Кто? – нахмурилась Дарья.
– Трава. Видала, какие корешки? Она настоящая. Углеводы, витамины, клетчатка. Для организма – сплошная польза.
– Ты можешь остаться, – предложил Борисов.
– Ну уж нет. Здоровый образ жизни – это не для меня. Я и спортом никогда не занимался, и питался кое-как, и…
– Много разговариваешь! Пахать! – осадила его Дарья.
– Да все уж, – откликнулся из ямы Матвей и для наглядности постучал лопатой в металлический пол. – Докопались. Теперь бы еще выяснить – до чего. И зачем.
– Ну-ка поберегись! – сказал Борисов, вынимая из-за пояса оба ЛСа.
Матвей с неудовольствием пощупал пустую кобуру, но претензии оставил при себе.
– Вылезай! – скомандовал Шуберт. – Перекрытия резать буду.
– Нет уж, – ответил лейтенант. – Я тут, в уголочке. Мне так спокойнее.
– А я?! – крикнула с поверхности Дарья и, заглянув в яму, неожиданно для всех присвистнула. – Вот так, за разговором и не заметили даже… Право слово – глаза боятся, а руки копают… Я к вам, мальчики!
– Куда? – заорал Борисов. – Тут сейчас искры полетят! А еще не ровен час в проводку попаду, тогда всем каюк настанет!
– Прыгай сюда, Дашенька, – поддержал Матвей. – Мы его шуточки знаем! Не успеешь оглянуться – этот коммерсант уже и турникет на выходе установит. Видали мы таких!
Дарья присела на край ямы и, кокетливо, по-дамски ойкнув, соскочила с двухметровой высоты на диагональный ряд мощных заклепок.
– Ну, я вас предупредил… – недовольно пробормотал Борисов и, направив оба ствола в угол, придавил гашетки.
Сталь неизвестной марки резалась на удивление легко. Две ярко-голубые раскаленные точки расходились по длине и ширине, оставляя за собой черные зазубренные швы. Пропилив таким образом половину дна, Борисов проверил индикаторы боезапаса и, удовлетворенно мурлыкнув, велел перейти дежурным на новое место. Сам процесс лазерной резки настолько всех увлек, что никто не заметил, в какой момент пара ослепительных зайчиков прошла полный периметр и встретилась в противоположном углу. Разведчикам удалось зафиксировать лишь момент отрыва прямоугольной плиты, затем несколько секунд тошнотворной невесомости и факт приземления, отнюдь не мягкого.
Кусок пола с оглушительным грохотом упал – опять же на пол, только этажом ниже. Троица повалилась куда-то вперед, в кромешную тьму.
Некоторое время исследователи не решались даже вздохнуть.
– Ну и где мы теперь? – сказал наконец Матвей. – Там хоть солнце было…
– Мне земля за шиворот сыплется!.. – пожаловалась Дарья.
– Фонарики у кого? – спросил Борисов. – Ах да… – Расстегнув поясной карман, он достал оттуда все три фонаря и выбрал тот, что казался на ощупь не разбитым. – Приготовьтесь к самому страшному, друзья мои…
– А при чем тут наш маршал?
– Нет, к этому готовиться не надо, – ответил Шуберт, подумав. – Просто здесь может не оказаться дверей… а наверх мы отсюда уж точно не выберемся. Я ведь говорил вам, чтоб не лезли…
– Ладно уж, не томи! – воскликнул Матвей. – Что бы там ни было – зажигай! В крайнем случае, тебя съедим первым.
– Договорились, – скорбно произнес Борисов, трогая на фонарике маленькую кнопочку.
Широкий белый конус пробился сквозь витающую в воздухе пыль и уперся в закругленный бок какого-то аппарата. Матвей сощурился до боли в глазах, но определить, что это за машина, так и не смог. Луч скользнул влево, и на темном обгорелом корпусе проявилось какое-то слово на неизвестном языке. Матвей счел его полной абракадаброй и печально вздохнул.
– Все… – сказал он. – Вот тут и помрем.
Борисов мыкнул в ответ что-то неопределенное и, пошатываясь, направился к неопознанному аппарату. Пятно света на обшивке подрагивало, но упорно держалось в одном месте, освещая дурацкое слово «61-ЕТ-002». Чуть ниже, на границе с тенью, шла длинная витиеватая надпись: «КР «Кореец». Судовладелец МОСКВА и лично Г. Даун (РГ-ХIII) »…
Глава 36
Выданный суровым мичманом Булкиным комбинезон был залатанным и несвежим, но в сравнении с утилизированным боевым костюмом казался просто образчиком чистоты, взятым прямо из рекламы стирального порошка: «Пользуйтесь средством «Чистоган» с биодобавками!»… Майор Калашников поправил неудобный флотский воротничок-стойку и осмотрелся. Прачечно-помывочный отсек располагался между процедурным и грузовым. Эту часть корабля майор уже знал не хуже своего кабинета, но как попасть из нее в рубку, где заседали Бугаев, Ломов и контр-адмирал Иванов, он представлял смутно. Неразговорчивый Булкин лишь махнул рукой вправо, а больше спросить было не у кого. Все подчиненные Калашникова в сопровождении Зинчука и Дустназарова отправились на камбуз, снимать стресс при помощи обильного флотского ужина, а капитан Мищенко увязался за корабельным врачом – эффектной длинноногой блондинкой. Чувствовал себя ротный ДШБОРа нормально и ни в какой медицинской помощи не нуждался, однако упустить такой случай ему не позволял кодекс чести. Офицер-космодесантник, не реагирующий на столь явный раздражитель, подлежал немедленному расстрелу, как уронивший честь мундира. Калашников снова повертел головой и растерянно пожал плечами. Час гиперпространственного безделья каждый был волен использовать по собственному усмотрению, но тратить его на поиски пути в рубку было глупо. Это понимал даже начальник ИО ОВКС.
