Серая радуга (СИ) - Кисель Елена Владимировна
Буфером примирения между этой парочкой, видимо, был призван служить Экстер, который с заранее обреченным видом стоял у окна.
— Не выходит, — с сердцем сказала Дара, бросая перо на стол. — Если бы остался хоть какой-нибудь осколок… хоть мелочь, — структуру просчитать было бы в десятки раз проще.
— Считать структуру артефакта по материальным остаткам — удел дилетанта, — процедила Бестия.
— А как можно назвать артемага, который получил артефактом по башке и даже не может вспомнить его структуру?
Кристо уже почти выскользнул за дверь, но Бестия незримым магическим лассо втянула его обратно, задвинула на соседнее с Дарой место и очень тихо подчеркнула:
— Я получила дистантный удар.
— И не почувствовали голоса вещи?
— Первые сто тридцать раз ответ был «нет».
— Я надеялась, что на сто тридцать первый из вас удастся выжать что-нибудь поинтереснее…
— Дара! — взмолился Мечтатель от окна.
Бестия прикусила губу, ломая в пальцах двенадцатое артеперо. Бренные останки остальных лежали тут же.
— В отличие от тебя, я не слышу предметов. Видимо, мы с ними не сходимся по уровню развития…
— Фелла! — последовало от окна жалобно.
В глазах у Дары жило желание объяснить, что Бестии в таком случае надо бы подтянуть свой уровень, но артемагиня сдержалась, посмотрев на директора.
— Но должно же быть хоть что-то…
— Я говорила тебе сотни раз! Холод. Тени. Ощущение древности и мощи. Лишение сил — почти всех, до того момента, как я оказалась в артефактории, в особенности — в Провидериуме. Память…
Дара задумчиво покусала артеперо.
— А на местах этих убийств есть какие-нибудь ощущения?
— Только одно. Что я должна быть среди трупов.
— Суровая цепь, — пробормотала Дара, что-то отмечая на листе перед собой.
— Э-э, — подал голос Кристо, недоумевая, что он-то тут делает. Дара встряхнулась и продолжила, уже обращаясь к нему:
— Так вот, та схема, которую я пытаюсь просчитать, чем-то напоминает один знак, который Кристо намалевал после Прыгунков. Сама я его не воспроизведу. Кристо, тебе придется постараться.
— З-знак? Это тот самый, который смертоносцы намалевали?
— Да. Помнится, ты потом пытался его нарисовать… сможешь еще раз?
— Сможет, — иридиевым голосом произнесла Бестия, подсовывая ему артеперо и лист бумаги.
Кристо художником не был, а памятью на знаки особенной не обладал, но посмотрел секунду в холодные глаза руководителя звений и понял, что — сможет. Только бы припомнить, как все это было, а уж те события девятимесячной давности он вряд ли сможет забыть. Вот круг, которые составили гигантские улитки… возникает стазис, в который ломятся полчища нежити… Дара стоит, подняв над головой браслет Гекаты, а он пытается открыть колодец смертоносцев, но это не получается…
Похоже, тут никто понятия не имел, что для того, чтобы вспомнить и нарисовать — нужно хоть мало-мальски сосредоточиться. Краем уха Кристо невольно ловил продолжение обсуждения.
— Выходит практически то же самое, что говорили в Отделе Анализа… несложная, но зато крайне мощная «гидра». При ударе отнимает силы, погружает в кому, потом в смерть, создает ощущение внутреннего холода и кошмаров. Какие аналоги они приводили?
— Царевнино Веретено, Гребень Мачехи, Черное Яблоко, — Бестия небрежно листала книжные страницы. — В Большой Комнате находится иголка «Зима пришла нежданно», но всюду очень условное сходство.
— Все действуют при прикосновении, — задумчиво отметила Дара. — Ни один из них не может наносить дистантных ударов, да и силы не выкачивает… а куда идут силы? На запитку энергоузлов или на хозяина артефакта? Скорее на энергоузлы, — она добавила в схему, которую чертила, пару черточек, — тогда эта штука наращивает мощь с каждым разом…
Кристо чуть не сбился с воспоминаний, но оценил грозно прищуренные глаза Бестии и прилежно уткнулся в лист. Так, что там было: не получается открыть колодец смертоносцев, к Даре несутся контрабандисты, она вдруг защелкивает на руке браслет… и вот он, Кристо, в отчаянии тычет мечом в колодец, выкрикивает ругательства, являются смертоносцы, видят Дару… и тают в воздухе, почему-то называя ее на прощание сестрой, оставляя после себя секундный знак…
Артеперо сперва неуверенно, а потом более твердо пошло по бумаге.
— Вы видели трупы? — вдруг спросила Дара. Кристо невольно навострил уши, а Бестия изобразила раздраженный кивок. — И, по-вашему, все маги и люди умерли от внутреннего холода, вроде того, какой почувствовали вы, так?
— Их лица говорили за это.
— А почему вам стало лучше, когда вы оказались в Одонаре?
Удивленное молчание показало: Дара задала правильный вопрос. Ответ пришел с опозданием и, как ни странно, от окна, то есть от директора:
— Артефакторий — источник невероятной концентрации магии. Не только Рукоять удерживает энергию злонамеренных артефактов. То, что находится в артехране… как и Малая Комната… ограждено древней защитой самого Одонара. Той, что дал ему его создатель. Эта защита может препятствовать некоторым видам воздействий…
Бестия нетерпеливо и недружелюбно забарабанила по парте пальцами. Дара смотрела на нее испытывающе.
— Итого, у нас тут невероятно мощная «гидра» со способностями энергосбора и невыясненными функциями. Их ведь наверняка больше, чем просто убивать каким-то там внутренним холодом. Чтобы создать… или возродить этот артефакт, были затрачены огромные силы: созданы пасынки, начата охота на драконов… Энергия Одонара почему-то снимает его остаточный фон, а в Перечне он не отражается. Кстати, а чего это он не отражается в Перечне?
Мечтатель отвернулся от окна, заговорил слабо и взволнованно:
— Гробовщик и аналитики работают над этим. Бывали случаи, когда мощные артефакты не сразу появлялись в Перечне или появлялись не под своими именами. На нем может быть какое-то особое заклятие…
— Перечень не всегда различает то, что древнее его самого, — оборвала Бестия, осаживая директора мрачным взглядом.
Экстер прикрыл глаза ладонью и вздохнул.
— Фелла, прошу тебя… еще ничего не известно…
— Разве я произнесла конкретное название?
— Нет, но очень хорошо о нем подумали, — пробормотала Дара.
— Может статься, ты умеешь читать мои мысли, девчонка?
Наступившее молчание было угрожающим, и Кристо решил его прервать. Тем более что на листе уже проступили нечеткие, но зловещие контуры.
— Вот, вроде, получилось что-то… — промямлил он и выставил свои художества на всеобщее обозрение.
Дара смотрела на знак внимательно и с интересом. Мечтатель глянул, передернулся, свел тонкие брови и опять — то ли в задумчивость свою, то ли в скорбь, а может, еще куда.
Но Фелла Бестия вдруг шарахнулась назад с помертвевшим лицом так, что чуть не опрокинулась на стуле. Стул упал, а Фелла встала и продолжила пятиться, пока не наткнулась на стену, а потом она еще и к стене начала прижиматься. В глазах — ужас, и это у кого — у Феллы Бестии!
И еще хриплый крик раздался от дверей. Там корчился Вонда, хватаясь за сердце, тоже с лицом, перекошенным ужасом. Кладовщик подкрался не вовремя, по привычке старого ветерана знать обо всем, и еще более не вовремя посмотрел на странный рисунок в руках у Кристо.
Мечтатель вскочил со своего места, в отчаянии рванулся сначала к Бестии, потом к Вонде. Кладовщику было хуже, но больше Экстер беспокоился за Бестию, так что его чуть напополам не разорвало, но тут вмешалась Дара.
Она вскочила, выдернула из-под Кристо стул, в несколько шагов оказалась у двери и подсунула стул под скрюченного Вонду. Потом вынула из кармана носовой платок, совершила два пасса, сотворив «вонялку», очень распространенную в шутках начинающих артемагов, и сунула кладовщику под нос.
Глаза у Вонды вылезли из орбит. Дара творила качественно: кладовщик, кажется, припомнил поименно всех участников Сечи, а заодно их близких и далеких родичей. Зато пришел в себя тут же, начал кашлять и всех обзывать жухляками.
