Николай Воронков - Неправильное привидение

–Нормальная человеческая кровь. Если не будешь буянить и превращаться, то вполне можешь сойти за обычного человека. Если нам по каким-то причинам придётся расстаться или ты потеряешься, можешь изображать человека, потерявшего память. Такое случается. А так как ты и на самом деле ничего не знаешь о нашем мире, то в обмане тебя уличить не смогут. Это так, на всякий случай. Сейчас сними куртку, сложи так, чтобы по возможности не было видно крови и давай убираться отсюда.

Возразить было нечего. Я прикрылся сложенной курткой, мы поплутали по закоулкам, но всё-таки выбрались на более оживлённую улицу. Встречные косились на нас, но лезть с расспросами не пытались. У одного из магазинчиков Таня остановилась, а затем свернула в дверь. Заходя за ней, с огромным удовольствием ощутил под рукой полированную поверхность ручки, силу дверной пружины. Никогда раньше не задумывался, что открывать – закрывать дверь может быть таким удовольствием. Внутри оказался магазинчик готовой одежды и всего, что с ней связано. Хозяйка бросилась было к нам, но, заметив следы крови, резко притормозила, ожидая наших объяснений. Таня показала себя хорошей артисткой. Устало опустившись на стоявший невдалеке стул, слабым голосом стала объяснять.

–Мы приезжие. Первый день в столице, ещё даже не успели устроиться. Пошли погулять, заплутали в закоулках и оказались в руках грабителей. Все вещи отобрали, брат чудом избежал смерти от ножа. Надо устраиваться в гостиницу, ходить к чиновникам, но в таком виде нас просто никуда не пустят. Одна надежда на вас.

В глазах хозяйки появилось некоторое понимание, но добрее она не стала.

–Я сочувствую, но ничем помочь не смогу. Старую одежду я раздала нищим.

Таня молчком достала из корсета маленький платочек, развернула его и протянула хозяйке маленький камешек (один из тех, что мы получили от Илоны в качестве платы за клады).

–Можно ли у вас продать подобное?

Хозяйка сразу изменилась. Достав увеличительное стекло, осмотрела камешек и резко подобрела.

–Если вы доверите продажу мне, то проблем не будет.

Таня согласно кивнула, и хозяйка расплылась в улыбке.

–Одежду мы подберём для вас любую. Если не найдётся у меня, принесут из других магазинов.

Она критически оглядела Таню, затем меня.

–Наверху есть комнаты, где вы можете переодеться, принять ванну. Потом пригласим парикмахера. Вы и в самом деле выглядите так, будто не один месяц были в дороге. Ну и обильный обед, разумеется. Вы даже можете остаться у меня на ночь, пока придёте в себя – неожиданно расщедрилась она.

Не знаю, как долго мылась Таня, но я точно не меньше двух часов. Грязи на мне, не считая крови, особой не было, вода только покраснела, но оставалась почти чистой, без хлопьев грязи. Гораздо важнее были ощущения, о которых я почти забыл. Дерево корыта – гладкое, простыня, которой застелили корыто – шершавая, вода – мокрая, мыло – скользкое. Кувшин с горячей водой – тяжёлый. И всё это можно трогать, двигать, чувствовать. Упереться пальцами ног в один край бадьи, спиной – в другой, напрячься, ощутить твёрдое дерево и никуда не провалиться – красота. А потом опуститься под воду и пускать пузыри, пока не начнёшь задыхаться – вообще отпад! Когда, завёрнутый в простыню, я опустился на кровать, а потом развалился на перине, погрузившись в это облако, я понял, что счастлив. Глупо, идиотски, по-детски, но счастлив, как никогда не был счастлив в своей жизни.

Но оказалось, что это не предел. Следующей вершиной был обед. Нам выдали халаты и пригласили за стол. Таня ела как птичка, понемногу. А я смаковал каждый кусочек. Ну кто, кроме голодавшего человека, поймёт, что корочка хлеба с маленьким кусочком масла – это счастье? Подержать в руках, насладиться запахом, откусить кусочек и медленно жевать, захлёбываясь слюной… Короче, обедал я тоже часа два.

Таня занималась своей красотой, а я всё ел и не мог наесться. Да и что мне делать в примерочной? Это женщинам важна каждая мелочь, вплоть до рисунка кружев на лифчике. Свои требования я выразил коротко. «Что-нибудь крепкое, мягкое, надёжное. Куртка, рубашка, штаны, короткие сапоги. Остальное на ваше усмотрение». Таня и хозяйка переглянулись с пониманием и больше меня не беспокоили.

Таня почему-то не захотела оставаться в магазинчике. Ближе к вечеру на пролётке мы добрались до ближайшей приличной гостиницы, записались как брат и сестра. Подошли к окну, чтобы посмотреть на открывающий вид, как вдруг дверь номера открылась и к нам без всякого разрешения зашла пятёрка самоуверенных стражников. Я потянулся за мечом, но Таня остановила меня.

–В чём дело, господа?

–Сегодня утром было совершено убийство. Нам необходимо вас допросить.

–Почему именно нас?

Один из солдат развернул свёрток и молча показал мою куртку со следами крови.

–Как видите, основания очень серьёзные.

Слов не было, одни маты. Ведь достаточно было уничтожить куртку, и хрен бы что нам могли предъявить. Хотя, если бы нас нашли, то это вызвало бы только лишние вопросы. Будь я один, я бы тут же ломанулся в окно. Ко мне вроде претензий быть не должно, я защищался, но кто их знает, местных ментов. Может, посочувствуют и отпустят, а может захотят повесить на меня все свои нераскрытые дела. Я вопросительно посмотрел на Таню – будем драться, убегать, сдаваться? Та начала поднимать руку, все ощутимо напряглись, ожидая её решение. Но Таня только поправила локон причёски и вежливо улыбнулась.

–Разумеется, господа, мы готовы дать все необходимые разъяснения.

До местного участка идти оказалось недалеко, но охрана обступила нас плотно, явно с расчётом на возможный побег. В участке сразу посадили в разные комнаты. И пока я разглядывал голую обшарпанную казённую комнату, из всей мебели в которой был только зачуханный стол и пара табуреток, до меня вдруг дошло, что мы влипли. Момент драки мы расскажем одинаково, но любой вопрос на другие темы сразу отправит нас если не в тюрьму, то к более опытным следователям. Кто я такой, оттуда взялся, почему путешествую вместе с Таней? Даже на вопрос, где я был последнюю неделю, я не смогу ответить, не подставив Илону. А там уже по цепочке – её организация, убийства в замке Зет. И вышка мне обеспечена. На следующий же день после обретения человеческого статуса. Немым не прикинуться – хозяйка в магазине слышала, как я разговаривал. Прикинуться потерявшим память? Глупо и затаскано, но может и прокатит на одни сутки. Так что единственная тактика – молчать как партизану. Молчать до ночи. Следователи тоже люди и тоже должны отдыхать. Когда все заснут, надо будет найти Таню и вывести её из тюрьмы. А там что-нибудь придумаем. В крайнем случае, вызову пару летучих мышек. Настроение снова улучшилось. Если сразу не убили, то к утру нас здесь уже не будет. А кто встанет на пути… Я осторожно выдвинул и снова убрал когти. Вроде слушаются. Посмотрим, в каком тоне дяди станут разговаривать…

Ждать пришлось достаточно долго. Я даже начал беспокоиться – это у местных такая метода, чтобы заставить подозреваемого понервничать, или они уже «раскололи» Таню и сейчас выпытывают подробности, как меня уничтожить? Постепенно я накрутил себя до такой степени, что от полного разгрома участка в духе Терминатора местных спасло только появление следователя, решившего, наконец, осчастливить меня своим посещением. Крепкий мужик с усталой улыбкой, цепким взглядом, одетый в нечто среднее между формой солдата и гражданского. Положив на стол папочку с документами, он уселся на стул и стал меня разглядывать. С минуту я тоже его разглядывал, потом мне эти гляделки надоели, и я зевнул, хотя и в мыслях не было оскорблять человека при исполнении. Тот грустно вздохнул.

–Да, вы правы. Время уже позднее, все устали. Давайте быстренько запишем ваши показания и разойдёмся по домам – он макнул ручку в чернильницу – Ваше имя, звание, титул.

–Иван.

–А дальше?

–А дальше я не знаю.

Следователь отложил ручку.

–Поясните.

–У меня редкая форма потери долговременной памяти. И максимум, что остаётся у меня в голове, это пять – десять последних часов, не более. Вот о них я ещё что-то могу рассказать. Не обессудьте.

Следователь понятливо закивал головой.

–Да, я слышал о подобном. Получается, что нам очень повезло. Если бы мы нашли вас только следующим утром, вы бы категорически всё отрицали?

–Получается что так. Но не отрицал бы, а просто не мог вспомнить.

–Вот и хорошо, давайте выясним все подробности, пока вы что-нибудь не забыли.

Я не стал ломаться и начал рассказывать. Вот мы идём, вот нас останавливают, начинают грубить… Следователь внимательно слушал, делал пометочки на листке бумаги, потом долго молчал.

–Всё хорошо, всё правильно и логично. Но не сходится с фактами.

Он подождал от меня вопросов, но я деликатно предоставил право разыгрывать спектакль ему самому. Тот чуть нахмурился.