Ирина Белояр - Ползучий дом
— Звездец, если так.
— Карен предупреждал.
— Карену — ни слова.
Маэстро нашелся в академическом дворе. То ли стучал зубами, то ли лязгал ими.
— Где… вы были? Мы же… договаривались: встречаемся через… два часа.
— Пропуска есть?
Карен покачал головой (или она у него просто тряслась?):
— Пропусков нет. Нужный… человек сегодня отсутствует. Пошли… устраиваться на ночлег. Вот… звери. Черт бы вас побрал.
Не то, что в земной Академии. Нужные люди, административная волокита. Все, как положено.
— Редкая слава долетит до Цветущей Флоренции, — заметил Сергей, когда ребята остались в номере одни.
— Зато пуговицы на месте, — пожал плечами напарник.
…И был вечер, и было утро.
* * *Ничего себе так, приличная гостиница, хоть и провинциальная. Академия все-таки, не абы где. Визор, системный блок, обогреватель. Душ — чуть ли не с кипятком, даром что овес (простите, энергия) здесь баснословно дорог. Сквозь зашторенные плотными теплоизоляционными гардинами окна льется солнечный морозный день.
Одна беда: спать без свитера и бодрствовать без куртки ну никак не получается.
— Сегодня-то мы свалим из этого холодильника? — зевнул Сергей, расхаживая из угла в угол.
— Ага, — машинально отозвался Валера, уткнувшись в справочник-проспект для приезжих.
— Задолбало.
— Ага.
— Бобры еще эти.
— Ага.
Сергей вытащил из кармана вчерашний заработок, подбросил на ладони:
— Он, вроде, мельче был.
— Ага.
— Блин! Червоточина внутри.
— Ага.
— Вот гады.
— Ага.
— Слушай, филин! Чего тебя там так заинтересовало?
Валера оторвался от изучения справочника. Вздохнул:
— Сам читай.
«…интереснейший случай симбиоза. Детеныши аборигенов рождаются с мягким скелетом и вплоть до наступления биологической зрелости не способны существовать без жесткой внешней оболочки. Функцию оболочки выполняет симбионт. В раннем детстве это замечательное существо воссоединяется с новорожденным младенцем доминирующей расы, и они вместе растут. Симбионт служит ребенку экзоскелетом и питается солями выделений детского тела.
По достижении биологической зрелости, когда жесткий скелет полностью сформирован, оболочка распадается на отдельные кристаллы. Два-три кристалла (а именно — половые клетки симбионта) старейшины тщательно выбирают из общей груды и бережно хранят в специально отведенном месте. При низких температурах, преобладающих на планете, этот генетический материал может пребывать в латентном состоянии очень долго. Для созревания его необходимо поместить в тепло.
С появлением на планете людей нашлось применение и остальным кристаллам распавшихся симбионтов. Эти камни пользуются большой популярностью у ювелиров (так наз. флорентийский самоцвет).
Брачный обряд хозяев планеты похож на обряд инициации многих первобытных рас. Самец и самка, желающие воссоединиться, сначала должны доказать свою социальную зрелость. От них требуется самим построить себе жилище. Прошедшие испытание получают от старейшины кристалл с половой клеткой («яйцо» симбионта). Молодоженам следует держать его в тепле вплоть до определенного возраста, в котором он будет готов служить экзоскелетом первенцу молодой семьи…»
Пока Сергей занимался самоликбезом, Валера внимательно разглядывал сувенир на просвет. Констатировал:
— Шевелится.
— Охренеть. И чего делать теперь?
— Не знаю. Но ты этого заморыша… зародыша уже почти высидел.
— Это я один виноват?!
— Надо же было сунуть в карман меховой куртки.
— А куда было совать, в задницу? Так там еще теплее.
— Межрасовый конфликт обеспечен.
Сергей сокрушенно покачал головой:
— Надо ж так облажаться.
— Не говори.
— Но у них ведь все было как у нас!..
…Целый день брачующиеся торчали в номере, болезненно реагируя на каждый звонок. Выудили из академической базы хренову тучу данных о цветущих флорентийцах и их симбионтах… Народ говорит: лучше поздно, чем никогда. Не знаю, спорный это вопрос. Имеет ли смысл записываться на курсы вождения флайера посмертно? Может и имеет, для очистки совести.
Да. Дятлы те еще. Уж лучше бы продолжали херачить кабины СИБТ.
* * *Наутро тучи не рассеялись.
С вечера Карен вообще не соизволил навестить попутчиков. Явился спозаранку, хмурый и злой.
— В пролете, — диагностировал Сергей, снова заваливаясь на кровать.
— Командировочные — того, — заметил Валера, усевшись на подоконник и задумчиво глядя в окно.
— Торчим здесь…
— … как два сапога в одной жопе.
— … Заняться нечем.
— … Максимыч там звереет, родимый.
— … Офигеть можно.
— … Зашибись.
— Господа, имейте вежливость, — раздраженно заявил Арамов. — Ваши односложные диалоги начинают утомлять.
— Карен, держите свои нервы при себе. По вашей милости мы торчим здесь третьи сутки. Вы, кажется, говорили, что с пропусками уже все решено?
— Я говорил, что у меня есть разрешение на строительство. Это не одно и то же.
— Здорово. Строить — можно, а попасть на площадку — нельзя.
— … Разве только корабль зафрахтовать?
— Перестаньте ерничать, без вас тошно. Нет сейчас этого человека. Который разрешение выдавал. Никого ни черта нет. На сей раз меня отправили в первый отдел. И причем тут, спрашивается?..
— В первый — так в первый.
— … Вместе пойдем.
— … Для разнообразия.
Ребята вышли из номера, хлопнув дверью. Маэстро замешкался и чуть не получил этой самой дверью по лбу. Ибо не фиг.
Рок был неумолим. Непременно решил встать костью в глотке (в трех глотках одновременно). Сверхзасекреченный первый отдел находился, по словам Арамова, на третьем этаже. Обшарили уже и третий, и второй, и четвертый. Вместе со всеми закоулками и примыканиями.
— Ну вас к черту, Карен. Двое суток здесь болтаетесь и до сих пор не выучили где чего.
— Да видел же я его! На третьем этаже, собственными глазами.
— Там лаборатории одни!
Мало того — лаборатории, еще и на каждой двери красная мигающая надпись: не входить, опасно. К чести нашей сказать, это слово мы все-таки понимаем… В коридорах — ни души, как вымерли все. Работают, что ли? В учреждениях такое иногда случается.
И скучно, и грустно, и не у кого спросить про фантомный первый отдел. Простите, люди добрые, сами мы не местные…
На каком-то по счету этапе поисков Лерыч взмолился:
— Может, ну его на? Сделаем пропуска сами. Карен, дайте ваш.
— Погоди, успеешь. Вон, идет кто-то. Сейчас спросим.
По коридору степенно шел человек. Внушительный. И по габаритам, и по имиджу. Вокруг него — еще десяток людей, помельче. И размерами, и, видимо, рангом. Время от времени глава процессии оборачивался к кому-нибудь из свиты и… говорил что-то? Не, не точное определение. Казалось, губы этого живого монумента опечатаны сургучом. Казалось, он отдает распоряжения, не открывая рта.
— Вадим? — удивленно позвал Сергей.
Взгляд монумента скользнул в сторону пришлых, остановился на разбитой физиономии.
Взгляд стал брезгливым.
Потом — внимательным.
Потом — изумленным.
Потом сургуч треснул, губы расползлись в улыбке:
— Сережа! Тебя и не… богатый будешь.
О как. Гости повезло. Праздник новый год, встреча лета.
— Ты в командировке? — улыбнулся Сергей (улыбка получилась кровожадная, но — как можем).
— Я теперь здесь совсем. Кстати, очень хорошо, что я тебя встретил. Планирую модернизировать это здание. Не сейчас, через пару месяцев. Ты на прежнем месте?
— Может, буду поближе. На Алекто… если нас туда пустят.
— А кто вас не пускает?..
… вперед.
Это сон. Не закрывай глаза, когда откроешь — выяснится: просто кошмар. Их уже много было. Каждую ночь. Откроешь глаза — окажешься снова там. Не закрывай.
Вперед. Обратно незачем. И сюда было незачем. Но ты уже идешь.
… бежишь, ползешь, лежишь, снова ползешь…
Это просто бред. Предсмертный. На самом деле ты давно уже не движешься.
Вперед. Терять в любом случае нечего. И там, и здесь — только серость и страх.
Это чистилище. Ты давно уже мертв. Посмотри на небо: разве в мире подлунном может быть такое небо? Посмотри на землю. Она выжжена и разворочена. Преддверие геенны огненной. Монстры, которые тебе мерещатся — тени чудовищ, вышедшие из пекла.
Поздно бояться, все уже случилось.
Вперед.
* * *«Алекто — планета в системе Веги. Возраст около 1,5 млрд. лет. Алекто существенно моложе остальных спутников звезды.
Имеет один материк, в центре которого находится горный массив — единственное тектонически и сейсмически стабильное место на планете.
