Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 6. Мир без звёзд...
— Послушайте… — пробормотал он, но никто не обратил на него внимания.
Кемаль весь трясся от гнева. Он решительно шагнул к немцу, сжимая кулаки.
— Если ты, ружейная затычка, выйдешь со мной на пару минут в коридор, я расскажу тебе о стамбульском базаре, — решительно сказал он.
— Джентльмены! — горестно заломил руки Эвери. — Опомнитесь!
— Это кто джентльмены, они? — с презрением бросил Торнтон.
— И ты тоже можешь выйти! — взревел фон Остен, поворачиваясь к нему.
— Никто не смеет оскорблять меня! — прокричал Фернандес, приготовившись к нападению. Он был невысок ростом, но жилист и знал толк в уличных драках.
— Убирайся с дороги, жалкий метис! — орал Кемаль.
Фернандес даже застонал от обиды и одним прыжком добрался до турка. Кемаль удивленно отшатнулся, и кулак уругвайца лишь скользнул по его лицу. Он нанес ответный удар, и Фернандес полетел на пол.
Фон Остен с воплем бросился на турка. Эвери едва успел схватить его за рукав.
— Помогите разнять их, — просипел он.
Торнтон пришел ему на помощь, но фон Остен ударил его ногой. Марсианин сжал зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, и попытался покрепче схватить взбешенного немца. Кемаль, приняв боксерскую стойку, ждал.
— Что здесь происходит?
Все обернулись. В дверях стоял капитан Гамильтон.
Это был высокий, крепко сложенный человек, с крупными чертами лица и густыми седыми волосами. Он был одет в голубой мундир космического Патруля, резервистом: которого являлся. Форма сидела на нем, как всегда, безукоризненно, и весь он олицетворял собой облик идеального капитана, знавшего толк в строгой военной дисциплине. Сейчас его обычно спокойный голос звучал непривычно резко, а серые глаза, словно шпагой, пронзали всех присутствующих.
— Мне показалось, что я слышал звуки ссоры.
Все отодвинулись друг от друга, угрюмо поглядывая на капитана, но избегая встречаться с ним взглядом.
Гамильтон долго смотрел на свой экипаж с нескрываемым презрением. Он был сторонником строгой дисциплины, и опыт помогал ему справиться с любыми стрессами. Нет, он вовсе не превратился в этакого роботоподобного космического волка. Он обожал своих детей и внуков, живущих в Канаде, и страстно увлекался садоводством. Но на борту любого корабля он умел всех подчинить своей железной воле. Увы, на сей раз экипаж был подобран неудачно. Большинство людей впервые оказались в космосе, и это сказывалось на общем психологическом климате.
— Вы образованные люди, ученые и инженеры высшей квалификации, — уже более спокойным тоном сказал капитан. — Мне говорили, что во всей Солнечной системе не подберешь лучше и слаженнее экипажа. Если это не так, то спаси Господь Солнечную систему!
Все промолчали.
— Я полагаю, вы знаете, как опасна наша экспедиция, — продолжал Гамильтон. — Вам также известна судьба первой экспедиции на Троас — она не вернулась. На всех нас лежит огромная ответственность. Чтобы выжить и победить, мы должны действовать как сплоченный коллектив. Похоже, вы этой ответственности не ощущаете… — Капитан нахмурился. — Быть может, вам, ученым, я кажусь всего лишь пилотом, который, словно водитель такси, довезет вас до Троаса и обратно. Тогда советую вам заглянуть в устав экспедиции. Из него следует, что я, и только я ответствен за корабль и ваши жизни. Это дает мне право чувствовать себя здесь хозяином. Пока экспедиция не завершена, вы — лишь мои подчиненные, и не более того. Я не дам и дохлой мухи за того, кто забудет об этом или попытается ослушаться меня. Хватит с меня ваших дурацких ссор! В наказание вы все проведете сутки в тюремном помещении, без пищи. Может быть, это выбьет из вас дурь.
— Но я не… — осмелился возразить Хидаки.
— Я сказал — все, — отрезал Гамильтон. — Каждый человек на борту должен считать своим долгом предотвращение подобных конфликтов. Неужели собственные жизни и судьбы товарищей для вас ничего не значат?
— Я пытался их остановить! — воскликнул Эвери с горестным выражением на лице.
— Но не смогли этого сделать. Вы будете подвергнуты аресту за несоблюдение профессиональных обязанностей. А теперь — марш в трюм!
Все молча повиновались.
Когда они оказались во тьме корабельного трюма, Хидаки возмутился:
— Что этот человек себе позволяет? Разве он Господь?
Лоренцен, успевший успокоиться, пожал плечами.
— Гамильтон — капитан и имеет на это право.
— Если он будет продолжать в том же духе, то его возненавидят!
— Гамильтон, по-моему, знает, что делает. Ему нужна не наша любовь, а повиновение.
Позже, лежа во тьме на узкой койке, Лоренцен размышлял: почему же все идет так плохо? Эвери старался изо всех сил, вел с каждым доверительные беседы, гасил вспышки взаимной злобы и подозрительности, но ничего у него не получалось. Непрофессионализм! Может, это и есть тайное проклятие, которое тяготеет над экспедицией?
Глава 5
Двойная звезда, сияющая в центре огромного созвездия, казалась фантастическим цветком. Лагранж-1 ослеплял своим блеском, хотя его светимость вдвое уступала солнечной. Его переливающийся сине-зеленый диск был окружен ореолом царской короны, увенчанной зубцами зодиакального света. Когда этот свет проходил через корабельные фильтры, становились видны огромные протуберанцы. Лагранж-2, вдвое меньший, чем Солнце, но столь же яркий, поражал своим красно-коричневым светом, делавшим его похожим на раскаленный кусок угля, висящий в черном небе. Когда свет обеих звезд проникал через иллюминаторы в затемненные каюты, люди становились похожими на инопланетян.
Звезды в созвездии Геркулеса были настолько яркими, что некоторые из них можно было увидеть и через вуаль света двойной звезды Лагранжа. Гигантское скопление пылало в бархатной темноте вечной ночи тысячами немигающих огней, напоминающих россыпь разноцветных самоцветов. На земном небе нельзя было увидеть ничего подобного. Было странно думать, что свет этих солнц, видимый сейчас на Земле, покинул созвездие Геркулеса в то далекое время, когда люди еще жили в пещерах. Как знать, быть может, те мириады фотонов, которые устремились в путь только что, не застанут на прародине человека даже его праха…
«Хадсон» кружил по орбите, удаленной на 4000 километров от поверхности Троаса. Его единственный спутник— Илиум вчетверо превышал по размерам Луну. Он был окружен ореолом голубой атмосферы, а лик его, испещренный черными пятнами высохших морей, напоминал голый череп. Этот мир не годился для колонизации, но мог стать неисчерпаемой кладовой минералов для будущих поселенцев на Троасе.
Большая планета заполняла добрую половину звездной сферы. Ее атмосфера была насыщена облаками, между которыми виднелись голубые океаны. Почти треть поверхности покрывали ледяные шапки, сверкающие под лучами двойного солнца. Вскоре астронавты разглядели множество островов и большой материк. Его южные и северные оконечности были белыми от снега, а центральная область имела бурый цвет. На экваторе виднелись зеленые полосы растительности. Континент пересекал, словно рубец, извилистый горный хребет, по обе стороны которого раскинулась серебристая паутина из множества рек и озер.
В корабельной обсерватории находилось около полудюжины людей. Они должны были заниматься измерениями различных параметров планеты, но никто и не прикоснулся к приборам: величественное зрелище чужого мира вызывало у них благоговение.
Вошел капитан Гамильтон и требовательно взглянул на наблюдателей.
— Докладывайте, что обнаружили, — приказал он.
Он взглянул на Лоренцена, и ученый сглотнул горькую слюну. Состояние невесомости изматывало его, но пилюли от космической болезни немного помогали. И все равно он мечтал о настоящем тяготении и свежем воздухе.
— Пока мы лишь подтвердили данные, полученные астрофизической экспедицией, — ответил он. — Я имею в виду размеры планеты, плотность ее атмосферы, температурный режим, поле тяготения и прочее. Зеленые полосы на материке, несомненно, имеют в своем спектре поглощения линии хлорофилла.
— Есть другие признаки жизни?
— Да, но очень немного. Я получил фотографии нескольких довольно больших скоплений животных. Но никаких следов «Да Гама» нет. Мы наблюдаем за поверхностью уже в течение двух суток, но не видели ни посадочных челноков, ни остатков лагеря.
— Может быть, они высадились на Илиуме и там попали в беду? — предположил Кристофер Умфандума, африканский биолог.
Капитан с сомнением покачал головой.
— Нет, — ответил он. — Правила требуют, чтобы космолет сначала сделал высадку на планету, которая являлась целью экспедиции. Если бы по каким-то причинам они вынуждены были покинуть Троас, то обязаны были оставить на орбите радиомаяк. Конечно, мы проверим и Луну, но я убежден, что катастрофа произошла здесь. Илиум похож на Марс, а на таких планетах хорошо подготовленной экспедиции ничто не грозит.
