Кэтрин Коути - Стены из Хрусталя
— Как насчет трансильванских голошеих кур?
Перед Гизелой появилась литография с тощей курицей, чью шею, казалось, специально ощипали, чтобы легче было свернуть. Догадываясь о своей участи, курица смотрела на Гизелу со вселенской печалью. Между тем, клерк методично открывал шляпные коробки, словно рассчитывал обнаружить парочку нелегальных эмигрантов, которые все это время просидели там, затаив дыхание.
Негодуя, Гизела обернулась к подруге, но та покачивалась на стуле и пыталась убедить себя, что все происходящее ей просто снится.
— Я еще должен зачитать вам правила об охоте, — завел речь секретарь.
Это замечание вывело Берту из ступора.
— Не трудитесь, — бросила она, — мы не охотимся на людей. Совсем. Ни при каких обстоятельствах.
В глазах белокурого мальчишки засквозила насмешка пополам с неприязнью, словно у мясника, которого попросили взвесить полфунта моркови вместо отбивных.
— Так ведь, Гизела?
— Не охотимся, — подтвердила та, вырывая саквояж из рук клерка. — Ну все, давайте вашу бумажку, и мы пойдем… Ой, а куда мы пойдем? Берта, уже рассвет!
Вдоволь натешившись их паникой, клерк смягчился:
— Я так думаю, его сиятельство не будет против, если вы проведете день в поместье. У нас как раз пустуют две смежные спальни. Правда, ванную вам придется разделить. А завтра я выхлопочу для вас аудиенцию. Ну что, договорились?
— Куда ж нам деваться, — буркнула Берта, — но вечером мы съезжаем.
— А ванна большая? — поинтересовалась Гизела.
— Не очень, — усмехнулся юноша, — но какая разница, все равно вы будете ее по очереди принимать.
Хотя вампирши довольно долго не питались, покраснеть им все же удалось.
Глава 3
(-Представляешь, так и сказал — мол, ванная у вас будет одна на двоих, — возмутилась Берта, пиная полено.
— Ты хочешь, чтобы я поскандалил с ним насчет ванны? — предположил Уолтер.
— Как же, стану я жаловаться из-за таких мелочей. Дальше слушай.)
* * *Показав гостьям спальни с просторными гробами, секретарь сдернул с мебели чехлы и удалился. Однако так и не уточнил, пришлет ли вечером горничную. Рядом с каминной полкой Берта разглядела звонок для прислуги, но он зарос паутиной. Тогда она решила, что в крайнем случае сама выбьет грязь из платьев, разложив их на выдвижной полке, которой был оборудован каждый шкаф. Уже потом, в отеле, у них будет время привести себя в порядок.
Заглянули они и в ванную. Она действительно оказалась небольшой, в прежние времена здесь была кладовая или спаленка камеристки. На стенах красовались бежевые обои в желтую полоску, лакированные, чтобы их не повредила влага. Тем не менее, кое-где уже проступали настырные пятна плесени. Слева от ванны располагалась мраморная раковина, справа — вешалка для полотенец и полки с разноцветными солями, маслами и шампунями. Ванная как ванная, от любой другой ее отличало лишь отсутствие зеркал.
— Иди первая, — расщедрилась Берта. — Порядок старшинства и все такое.
Разумеется, она имела в виду не возраст, а добрую традицию, согласно которой титулованные особы первыми проходят в зал, в то время как публика попроще склоняется в почтительных реверансах.
Гизела мечтательно зажмурилась: так и представляла, как теплая вода смывает с нее дорожную грязь, благоухает нежная пенка…
— Лучше ты, — улыбнулась она, — ты это заслужила! Вообще, не понимаю, как ты меня такую терпишь, — добавила она смущенно.
Берта лишь пробурчала что-то, хотя заметно было, что она польщена.
— Ты пока ложись отдохни.
Хотелось добавить «любимая,» но Берта так и не отважилась. Нежности давались ей с трудом. Иное дело, таскать багаж, ну или простирнуть что-нибудь. Потупившись, она уставилась на свои руки, затянутые в перепачканные копотью перчатки.
— Какая ты у меня милая! — обняла ее Гизела и нежно поцеловала, успев подумать, когда та отвела взгляд, «Глупенькая, давно бы уже привыкла!»
— Только не слишком долго, а то спать пора! — строго добавила виконтесса и тут же рассмеялась. — Ну давай уже, иди!
Легонько подтолкнув подругу к ванной, сама она вернулась в комнату.
«Ну что ж… Сносно, один день можно и передневать,» — оценила она спальню и упала на кушетку, заваленную подушечками.
Закрыла глаза и подумала, что тут не так уж плохо. И кружев повсюду в достаточном количестве. Потянулась и устроилась поудобнее: когда у нее появится свой дом, подушек в нем будет несть числа! И оборок. О да, оборки! И еще ленты — шелковые, золотистые, их можно носить в волосах и…
— Берта? — сквозь сон прошептала она, когда нечто тяжелое опустилось ей на грудь.
Нечто с когтистыми лапами.
Распахнув глаза, Гизела сдавленно вскрикнула.
И было отчего испугаться!
Перед ней ее маячило чудище, остроухое и пучеглазое, с искривленным толстогубым ртом. Напоминало оно жабу, которой захотелось стать человеком. Желтая кожа вздувалась от бородавок, зато конечности были условно-антропоморфными, хотя и непропорционально длинными. В довершение всего, гоблин причмокнул губами и деловито разгладил платье у Гизелы на груди, устраиваясь поудобнее. Глазища его разгорелись, как два красных фонаря. Точнее, два красных фонаря над дверью дома с дурной репутацией. Уж очень похотливым было их выражение.
Гизела разрывалась между желанием сбросить эту тварь и узнать, что же это, собственно, за тварь такая. В домовых она перестала верить с тех пор, как… Да, в общем-то, никогда в них и не веровала. Какой домовой поселится в замке, если у хозяев не найдется лишнего блюдца молока? Самим едва хватало.
Первый порыв пересилил, и вампирша сгребла гоблина в охапку, схватила за загривок, встряхнула как следует.
— Ты кто? — уже затем вежливо спросила она.
Гоблин сучил ногами, пытаясь вырваться, но отвечал покладисто:
— Фетчем прозываюсь. Или просто Кошмар.
— Очень приятно, Гизела фон Лютценземмерн. То есть — что ты тут делаешь?!
— Прихожу к спящим и сажусь на грудь. Чтоб им того, снились плохие сны. Точнее, плохие с точки зрения общепринятой морали, — уточнил гоблин.
— Спасибо. А то как же без тебя-то! Тебя сюда звали?! — вампирша еще раз его встряхнула. — Да что это за работа такая?
— Хорошая. Можно трогать женскую грудь.
— И так изо дня в день? Это ведь скучно.
— Ну, смотря что за грудь, — мечтательно протянул Фетч.
— Брысь отсюда! — закричала Гизела и для убедительности затопала ногами.
Никакого желания держать в руках столь скабрезное существо у нее не оставалось, посему она брезгливо швырнула его на пол, словно то был дохлый таракан, и сама бросилась прочь из комнаты.
Мало ли, вдруг он работает с напарником.
Девушка оказалась в коридоре. Нет, не так — в Коридоре. Рядом с ним парадная галерея замка Лютценземмерн была не шире лестницы для слуг. Да что там, весь замок мог бы тут поместиться. Гизела посмотрела вверх, и у нее закружилась голова — потолок начинался где-то в стратосфере. В глазах зарябило от дверей, белых с золотыми узорами, похожих друг на друга, как братья-близнецы. Ряды дверей, устремленные в бесконечность.
Идея пойти куда-нибудь и поискать… кого-нибудь уже не казалась такой логичной. Поскорее бы вернуться в спальню, та хотя бы не была размером с ипподром. Гизела обернулась и поняла, что вернуться будет не так уж просто. Она не помнила, какая именно дверь вела в ее комнату. К счастью, только одна из всего множества дверей была приоткрыла, и Гизела поспешила к ней.
И ошиблась.
Убранство спальни, в которой очутилась Гизела, сочетало завитушки французского рококо с мрачностью склепа. Но завитушек все же было больше. А под зеленым балдахином, расшитым золотыми нитями, стоял гроб. Хотя нет, гроб — это небольшой деревянный ящик. Здесь же был настоящий саркофаг, где при желании могла разместиться среднестатистическая семья, да еще и кошке бы места хватило.
— Ой, — вскрикнула Гизела и попятилась.
Слишком быстро, потому и не заметила стоявший позади нее громоздкий подсвечник. Как оказалось на проверку, был он не только большим, но и тяжелым, и упал с таким грохотом, что девушке показалось, будто земля разверзлась под ногами. Искренне надеясь, что кроме нее никто ничего не услышал, она уже схватилась за дверную ручку, как вдруг приятный женский голос проговорил у самого ее уха:
— И кто только дерзнул потревожить мой сон… своею дивной красотой?..
Теперь она точно знала, что пора бежать.
* * *Открутив оба крана, Берта не без удивления отметила, что в поместье есть горячая вода. Дома она привыкла мыться в сидячей ванне у растопленного камина — горничная приносила кипяток в ведре, а после возвращалась за использованной водой. Хотя герр Штайнберг, отец Берты, позолотил даже шпингалеты на окнах, провести водопровод в их глухомань было ему не по карману. Предвкушая приятные ощущения, вампирша заткнула ванну медной втулкой и начала расстегивать платье, между делом выискивая среди баночек с экзотическими притираниями обычное мыло.
