Вячеслав Шалыгин - Звезда с одним лучом
– Так-то оно так, да вот только как вы предполагаете вытащить вашего агента? Послать за ним спецгруппу?
– Возможно...
– Послушайте моего совета, Федор... Будет гораздо лучше для операции, если вы не станете делать поспешных выводов и совершать резких движений.
– Но ведь агента могут...
– Могут. Если вы плохо его подготовили, так и произойдет. Но если вы все сделали правильно, агенту ничего не грозит. Скорее наоборот – грозит тем, кто, с его точки зрения, ведет себя нехорошо...
Генерал снова скатывался на иносказания, и Сбондин заранее настроился на полнейшее непонимание его словесных артикулов.
– То есть лучше его не выручать. Так?
– Он сам к нам придет, – Бандерский вздохнул. – Вот увидите. Мы в его понимании будем одним из полюсов оси зла. Утешает, что вторым он наверняка видит Якова...
* * *Зигфрид проснулся от тяжелого удара в ухо...
В общем-то, на этом повествование можно было и закончить, но...
Но капитану достало соображения не сопротивляться, а покорно повиснуть на руках куда-то несущих его бойцов. Поэтому его не убили на месте. Хотя, увидев, куда его принесли, Зигфрид решил, что надо было все-таки подраться и, получив лазерный импульс в затылок, спокойно, без мучений умереть в комнатке славного борделя.
Просторный зал чем-то напоминал пристрелочный стенд в «филармонии», но это было естественно, поскольку заведовал этим «хозяйством» все тот же Професор. Видимо, кличку горбуну дали не за углубленные знания в узкоспециальной области – например, оружейной, – а за широту интересов. В зале, куда принесли Зигфрида, душевные пристрастия Професора были представлены с самой неприглядной стороны. Весь зал был уставлен, увешан, завален орудиями пыток и всевозможными приспособлениями для ведения допросов. Безногий оглянулся и узнал некоторые из предметов и приборов. Дыба, а рядом последняя модель полиграфа... Какие-то склянки, шприцы, стерильные биксы, автоклав, а чуть поодаль классическая гильотина, только с баскетбольным кольцом вместо корзины для сбора отрубленных голов... Видимо, таким был професорский юмор.
– Конец тебе, голуба, – приближаясь к Зигфриду с ужасного вида щипцами в одной руке и зазубренной иглой в другой, произнес Професор. – Кинул тебя Бандерский на произвол судьбы.
– Ты, что ли, судьба?
– Я, – Професор криво улыбнулся. – Пытать я тебя все равно буду, но для порядка должен задать один вопрос: может, сам все расскажешь?
– Расскажу, конечно, – спокойно согласился Безногий. На самом деле спокойствие давалось ему с огромным трудом, и до сих пор не грохнулся от страха в обморок он потому, что до конца не верил в происходящее. – Спрашивай, все выложу, как на духу.
– Не-ет, – горбун протянул щипцы к левой руке капитана. – Сначала маникюр. Фаланга за фалангой, пальчик за пальчиком, суставчик за суставчиком...
– Професор! – в зал ворвался взмыленный Курдюк. – Сюда сам президент едет! А с ним Шкурат Мордаев! И охрана ихняя... Что делать-то, Професор?!
– Не бздеть, – коротко ответил горбун. – Стань вон там, в углу. Зайдут – поклонись и продолжай молча стоять, пока не спросят.
– А как спросят, чего отвечать?
– Правду, – скрипнул Професор и обернулся к Зигфриду. – Пока тебе повезло, капитан... Хотя, что-то ты сильно красивый для пытошной...
Он размахнулся и съездил Безногому по физиономии теми самыми щипцами. Зигфрид почувствовал, как из положенной лунки выщелкнулся левый верхний клык, а скула начала быстро надуваться.
– Теперь другое дело, – горбун удовлетворенно причмокнул. – Теперь тебя не стыдно и президенту показать.
Первыми в зал ворвались здоровенные охранники. Они схватили Професора, Зигфрида и за компанию Курдюка, а приведших капитана воинов просто вытолкали за дверь. Когда к встрече президента все было готово, в зал степенно вошел Верховный Авторитет по судебным вопросам Шкурат Мордаев. Внимательно заглянув всем троим подозреваемым в глаза, он обернулся и молча кивнул. Кто-то там, за дверью, выкрикнул «На караул!», и охранники вытянулись в струнки, а Мордаев изобразил на лице почтение.
Президент Гальюн Отстоев был невысок ростом, с оттопыренными ушами и какой-то несерьезной реденькой щетиной вместо бороды. Зато он носил самую высокую на Бастурмане вязаную шапку – почти полуметровый цилиндр – и шикарную кожаную куртку из уже знакомой Зигфриду кожи мандрагоровой свиристелки. Вряд ли он добыл этого хищника лично, участвуя в коммерческом сафари на планете Поррк, но все равно куртка придавала ему вид настоящего солидного президента. Так же, как и символ верховной бастурманской власти – тяжелый золотой медальон на толстой цепи. Внутри медальона был выгравирован сияющий глаз над усеченной пирамидой и что-то написано, кажется, по-латыни.
– Гони, – приказал Отстоев, встав рядом с Верховным Авторитетом.
– Шпалеры притаранил вот этот фуфел... – «погнал» Мордаев. – Зуб дал, что от Злюхи и что никакого палева... Так, мурзилка?
– Извините, – капитан едва заметно усмехнулся. – Я бастурманским плохо владею.
– «ВАПы» ты привез? – перевел Мордаев.
– Я.
– От Злюхина?
– От него.
– Проверяли? – спросил у Авторитета Отстоев.
– Масса лично пробивал. Запрос в спецотдел «Зис» делал, со Смердяево связывался, агентуру на Лохудринске подключал... вроде не врет.
– Ну, и какой с него спрос? Злюху надо наказывать, падлу!
После таких слов банд-президента в душе Зигфрида забрезжила надежда на спасение.
– Нет, тут разобраться надо, – возразил верховный бастманчский судья. – Вот, к примеру, Професор... Ты «ВАПы» на федералов настраивал?
– Я, – угрюмо кивнул горбун. – Всю ночь сидел.
– Вот! Всю ночь... – Мордаев многозначительно поднял палец. – А ты, жиртрест, отказался с Массой в боевой поход идти?
– Отказался, – бледнея, пробормотал Курдюк.
– Заговор! – вывел Авторитет. – Заговор и предательство.
– Шлепнуть, – предложил Отстоев.
– Надо корни заговора откопать, – снова возразил Мордаев. – Ведь кто-то за ними должен стоять. Если федералы нас обули, это одно. Если Злюха скурвился...
– Падла! – вставил президент.
– Это другое, – продолжил Авторитет. – А еще может оказаться, что это внутренний заговор. Я вам уже докладывал, что кое-кто давно по углам шепчется...
– Это ты про Кондомова с Оборзеевым?
– И не только...
– Ну ладно, разбирайся. – Президент Отстоев махнул рукой. – Только этих потом все равно шлепни. Раз уж у меня вырвалось... Не могу же я слова на ветер бросать.
– Будет сделано.
– Тут у нас все? – Президент нетерпеливо взглянул на часы. – Тогда поехали обедать. Жена сегодня поросенка с хреном в конопляном соусе приготовила. Остынет же...
– Всех пока в темную, – распорядился Мордаев. – Вечером приеду, побеседуем...
* * *– Получил медаль за верность? – издевательски шепнул Професору капитан. Их заперли в сырой холодной камере с крошечным, меньше ладони, окошечком. Курдюк сразу повалился на ворох соломы и принялся жалобно стонать, а Безногий и горбун сели, опираясь о стену, ближе к бронированной двери.
– Ничего, Мордаев разберется, – прошипел горбун.
– А что толку? – Зигфрид усмехнулся. – Гальюн ваш ясно сказал – шлепнуть! Или ты думаешь, что Мордаев плюнет на авторитет президента из-за какого-то Професора?
– Президент в законе, – угрюмо согласился горбун, – на него плевать нельзя.
– Ну вот! Крышка тебе, Професор. Большая медная крышка.
– А тебе?
– А мне все одно ничего не светило. Я уже свыкся.
– Нельзя с этим свыкнуться, – засомневался горбун.
– О-о! За что?! – в голос застонал Курдюк.
– Заглохни, пингвин! – Професор не поленился привстать и пнуть толстяка в ляжку. – Так ты что, капитан, все-таки на федералов работаешь?
– На себя... и на Якова я работаю, – Зигфрид вздохнул. – Работал то есть. А если честно, не помню я ничего, Професор, пустота в башке, как будто половину мозгов из нее откачали.
– И давно это у тебя?
– Со Смердяево. Начиная с погрузки, все хорошо помню, а что до этого было – отрывками...
– Может, тебя злюхинские менеджеры не сразу уговорили с Яковом «помириться»? Может, перед этим слегка бока помяли да по башне отоварили?
– Может, – Зигфрид помотал головой. – Не помню.
– Дрянь дело, – решил горбун. – Думал, может, хотя бы федералы за тобой прилетят на выручку... Да нас заодно вытащат. Но раз память отшиблена, значит, ты действительно в злюхинской обработке побывал. Федералы так своих агентов не готовят. Видать, не судьба нам на халяву спастись.
– Оставь надежду, всяк сюда влетевший, – невесело усмехнулся капитан.
– За что?! – продолжал ныть Курдюк. – Я не винова-ат...
– Придется думать самим, – пробормотал Професор.
– О чем? – меланхолично спросил Зигфрид.
– Как смотаться.
– Отсюда? – капитан с сомнением оглянулся по сторонам.
