Антон Антонов - Орлиное гнездо
На приборной доске в кабине замигала красная панель с надписью «Разгерметизация». Доведенными до автоматизма движениями все три члена экипажа мгновенно натянули на себя кислородные маски. Хорошо обученные военные в салоне сделали то же самое, но несколько человек, включая и профессора Лемье, замешкались.
Переведя самолет в крутое пике, командир экипажа закричал в микрофон, встроенный в кислородную маску:
— Мэйдей! Мэйдей! Мэйдей! Борт-39 всем, всем, всем! У нас разгерметизация, пикируем до трех тысяч футов, под нами грозовой фронт, положение критическое.
Второй пилот в это время отдавал приказания по внутренней связи:
— Кто-нибудь, помогите профессору! Посмотрите, надел ли он маску.
Второй пилот недолюбливал штатских, но прекрасно понимал, что сейчас на борту-39 нет более ценного пассажира.
Сразу несколько военных бросились помогать профессору, уже успевшему потерять сознание. На него надели маску с переносным баллоном, но тут началась другая напасть. Самолет вошел в грозу, и его стало немилосердно трясти. Между тем пробоина в борту нарушила не только герметичность, но и прочность корпуса.
Она находилась в непосредственной близости от левого крыла и расширялась на глазах.
Бортинженер, который вышел в салон на разведку, как только самолет закончил снижение, вернулся с недобрыми вестями:
— С такими повреждениями мы не дотянем до Фриско.
— А ближе ничего нет, — сказал второй пилот.
— Вот именно. Что будем делать?
— Садиться на воду бессмысленно, — заметил командир. — В такую погоду нас разнесет в клочья.
— Вообще-то у нас есть парашюты, — напомнил второй пилот. — По-моему, на всех хватит.
— Хорошо служить в военной авиации, — невесело сказал командир. — Только не хотел бы я заниматься парашютным спортом в такую погоду, да еще над океаном.
— А кому же это понравится? — задал риторический вопрос второй пилот, вглядываясь в бушующую темень за лобовым стеклом.
— У нас выхода нет, — сказал бортинженер. — Когда разлом дойдет до крыла, самолет упадет камнем.
— Проклятье! Ну и денек! — воскликнул капитан, а потом более спокойно приказал бортинженеру: — Сходи, вышвырни из самолета профессора и кого-нибудь из его свиты — посмелее и потолковее. Не забудь объяснить, как пользоваться лодкой и радиопередатчиком. Пусть сопровождающий попытается найти профессора на воде и держится с ним рядом. Потом начинай эвакуировать остальных и приготовь комплекты для нас.
Бортинженер кивнул и вышел, а командир переключил свою рацию на передачу и снова заговорил:
— Борт-39 центру. Положение катастрофическое. Мы не сможем, повторяю — не сможем дотянуть до материка. Посадка на воду исключена. Я принял решение воспользоваться парашютами. Приготовьтесь спасать нас из воды.
— Борт-39, вас поняли. Вы уверены, что не сумеете дотянуть?
— Левое крыло может отвалиться в ближайшие минуты. Никаких шансов. Я уже приказал начать эвакуацию.
— Хорошо, борт-39. Мы предупредим военно-морские силы и своих спасателей. Постарайтесь выйти на связь после приводнения.
— Обязательно. Центр, я прошу разрешения подать общий SOS. Военные могут не успеть, а под нами проходят гражданские морские трассы.
— Я не могу дать такое разрешение. Надо связаться с вашим командованием. — И после короткой паузы: — Мне только что сказали: генерал Дуглас идет сюда.
— Пусть он идет знаете куда!.. — взорвался летчик. — Все! Некогда болтать. Мы эвакуируемся.
Как раз к этому времени из салона перестали доноситься вопли насмерть перепуганного профессора. Видимо, его наконец вытолкнули из самолета.
Тихий ангел пролетел, как любит выражаться в своих бессмертных произведениях Его Высокородное Сиятельство господин Жерар де Вилье.
8
— Ты не виноват, — сказал организованный преступник по прозвищу Серый Волк начальнику охраны Бармалеева особняка, когда тот вкратце доложил ему, как было дело. — И твои люди тоже не виноваты. Всего не предусмотришь.
Начальник охраны вздохнул с облегчением. Ведь Волк вполне мог прогнать его без выходного пособия и нанять себе других ребят — конкурс претендентов на такую работу будет не меньше десяти человек на одно место. Конечно, есть шанс, что враги Волка захотят использовать опальных охранников в борьбе с ним, но это тоже не сулит бывшим стражам Бармалея ничего хорошего. Их бизнес — не война, а охрана жизни и имущества.
И когда Серый Волк сказал то, что сказал, шеф охраны особняка посмотрел на него с благодарностью.
А Серый Волк, поймав этот взгляд, понял, что теперь Гоблин сто раз подумает, прежде чем согласится на предложение его соперников перейти на их сторону.
До поступления на службу к Бармалею Гоблин имел другую кличку. В те времена мультфильмы Уолта Диснея и его последователей еще не появились на советских телеэкранах, и жители нашей Родины в большинстве своем просто не знали, кто такие гоблины.
Бармалей этого тоже не знал, пока не посмотрел «Мишек Гамми». А когда посмотрел, сразу же обнаружил сходство во внешности своего охранника (тогда еще рядового) и гоблинов из этого мультфильма. Гоблин сначала обижался, но Бармалей предусмотрительно увеличил ему зарплату, а потом повысил в должности. И не только в качестве компенсации за обиду. Несмотря на непривлекательную внешность, Гоблин был отнюдь не дурак и дело свое знал.
И все-таки одно дело — быть рядовым телохранителем и совсем другое — начальником охраны. Если рассудить здраво и непредвзято, в том, что босс погиб, была доля и его вины. А в том, что покушавшихся не поймали, вина Гоблина была несомненной. Он неправильно организовал охрану подъездных путей, а погоня вообще была сумбурной — сторожа и телохранители действовали без всякой координации, и Гоблин ими практически не руководил, потому что впал в панику. А это, как известно, не лучший вариант для принятия немедленных решений.
Разумеется, Серый Волк сразу это понял, но предпочел закрыть на промахи Гоблина глаза. Сейчас ему очень нужны были союзники. К тому же человек, неправильно охранявший босса, тем самым расчистил дорогу наверх его заместителю — а за такие подарки не наказывают.
— Вот-вот начнут подъезжать остальные, — сказал Волк. — Держите их охрану под контролем. При милиции они не посмеют рыпаться, но осторожность никогда не помешает.
— Я понял, босс, — ответил Гоблин, и эта фраза еще раз показала, на чьей он стороне.
В мафии Бармалея было заведено, что нижестоящие члены организации могут называть вышестоящих «шефами», но на титул «босс» имеет право только один человек — глава всей группировки. Великий и Ужасный.
А между тем остальные и вправду начали подъезжать сразу же вслед за милицией. Последняя, будь у нее такое желание и не будь опасений, что потом ей же самой и придется отвечать за нарушение капиталистической законности, могла бы одним махом взять под стражу всю Бармалееву мафию, за которой вот уже несколько лет безуспешно охотился Питерский РУОП. Однако мафия-то была налицо, а вот доказательств ее виновности в каких бы то ни было преступлениях кот наплакал, — вероятно, тот самый, который терся под ногами у оперов, пока те замеряли расстояние между лужами крови. Это был любимый кот Бармалеевой дочки по имени Робинзон, и милиция остерегалась даже пнуть его хорошенько по подхвостнице, чтобы не совал нос куда не следует. Ведь пнешь — а потом греха не оберешься. Серьезных неприятностей, конечно, не будет, но нервотрепка не исключена. Обидишь кошака — а получишь жалобу на неоправданную грубость при проведении оперативно-следственных мероприятий. Пусть даже повод — мелочь, плюнуть и забыть, но бумага появится и заляжет где-нибудь в архиве до той поры, когда начальству понадобится приструнить сотрудника. А когда понадобится, вынут эту бумажку на свет божий и ткнут оперу в нос: смотри, черным по белому написано, что в таком-то году ты, друг ситный, проявил неоправданную грубость по отношению к родственникам потерпевшего имярек. Пусть кота и трудновато причислить к родственникам Бармалея, но дочка-то его, без сомнения, родня, и очень даже близкая. Да и кот тут по большому счету ни при чем.
Это с работягами просто: заломил руку за спину — и в вытрезвитель. А с мафией надо держать ухо востро. Эти законы знают лучше любого прокурора. А чего не знает — адвокат подскажет.
Мафиозии подъезжали к Бармалееву особняку невооруженными. Многие и задержались-то как раз потому, что нужно было скинуть оружие, а то не оберешься греха — опять же посадят-то вряд ли, адвокаты отмажут обязательно, однако к чему лишняя нервотрепка. Тем более что имеется охрана и у каждого телохранителя в кармане — лицензия и разрешение на ношение пистолета. Ну и сами пистолеты, само собой, в карманах имеются.
Открывать стрельбу при ментах — дураков нет. Да и вообще, вряд ли кровопролитие начнется до похорон Бармалея. Во-первых, даже у беспредельщиков есть свои традиции, и одна из них — уважать покойного босса. А во-вторых, каждому из претендентов на власть надо собраться с силами, найти союзников, точно определить, кто враг, а кто друг.
