Владимир Журавлев - Конец светлым эльфам
— Э… Кадеш! — смущенно сказал Вьехо. — Они не так тебя поняли. А ты их. Ну это иногда случается. Вон Ройялля целое войско не так поняло. Смертные часто слышат то, что хотят, а не то, что говорится, — ну слух у них такой…
А мысленно Вьехо хорошенько ругнул себя — и поклялся не подшучивать над подчиненными впредь.
— Зато путь свободен во все стороны! — буркнул Ройялль. — Так завсегда бывает: когда по стране смута, всяк ходит куда хочет и делает что вздумается! Осталось вызнать, который из путей куда надо ведет.
— А куда направляются боги? — почтительно спросил Кадеш.
— К Повелителю, — пожал плечами Вьехо.
— Я летописец, поэт и звездочет прекрасной Аль-Сарьи! — горделиво напомнил Кадеш. — И разведчик Повелителя! Все пути мне ведомы! Идите за мной, не ошибетесь! У нас, правда, еще говорят: все пути ведут к Повелителю. А зачем вам к нему?
— Светочи отобрать. Да башку ему оторвать за то, что сгубил мой отряд.
Худой летописец остановился как вкопанный и пошевелил губами, не в силах произнести ни звука.
— Он говорит «Ксениаль-твою-мать!», — безошибочно перевел кто-то из стражников.
26
Для эльфа нет ничего прекрасней, чем прогулка по ночному лесу, так считал Вьехо. Ну разве что прогулка по цветущему лугу при свете дня сравнится. Но оказалось, что у скупых красок ночной пустыни собственное очарование.
Кадеш повел их к Повелителю прямым путем, срезая дугу древнего пути от оазиса к оазису. Вел прямой путь, правда, через безжизненные пространства такыров, где нашли смерть многие смельчаки, но Кадеш посчитал, что с богинями воды в подругах такыры ему не страшны. Правильно, конечно, посчитал.
Они шли и шли, и даже стражники не отставали, прикрытые от зноя добросердечной Сиэлль. И скоро ночь пала на пустые пространства. И осталась только глина такыра под ногами, да бездонное небо над головой. И это было прекрасно. Эльфы восторженно вздыхали, на время позабыв о неодолимой тяге светочей. А для Вьехо небо кроме восторга преподнесло еще и сюрприз, да такой огромный, что приятным никак не назовешь. Ибо известно всем, что огромными бывают исключительно гадости.
Так получилось, что в предыдущие ночи были дела поважнее, чем глазеть на звезды. То есть на звезды Вьехо посматривал, но всегда по делу, быстренько да мельком. Но во время ходьбы по ровному такыру чем еще заниматься? Только думать да глазеть. А так как думать за последние дни Вьехо уже притомился, то выбрал второе. Вот он и поднял глаза к бездне над головой, посмотреть, что это там так волшебно светит. Всмотрелся и по давней привычке, оставшейся с юности, провел мысленно линии священного для всех эльфов изображения — от звезды к звезде. И прошептал внезапно пришедшие на ум слова из древней песни воровского племени:
Страшен зарок,Акра-СтрелокГрозно глядит с неба…
То есть сделал то, чего делать не стоило в мире, переполненном магией! Потому что тусклые светила вдруг вспыхнули, засияли переливчато — и образовали знакомый рисунок могучего воина с луком в руке, а кустистые брови и вислые усы дорисовало живое воображение. И он невольно охнул вослед юным эльфам, но не восторженно, а от удивления. Потому что из черноты космоса на него направлял свой губительный лук сам Акра-Стрелок!
Изначальный мир. Вот, значит, куда занесло их через бездны времени.
Созвездие Изначального мира сияло, как и тысячи лет назад, ярко, волшебно красиво… и грозно. Правда, из всех эльфов, легкой поступью идущих ночной пустыней, только Вьехо помнил об этой грозности. Помнил и страшился. Потому что Акра-Стрелок был не столько созвездием Изначального мира, сколько богом его. Богом суровой, жестокой справедливости. Как подозревал Вьехо, не только был когда-то, но и оставался таковым доныне. А что могло сделаться богу, если подумать? Бог мог разве что заснуть от скуки. Ну вот Вьехо его и разбудил…
Мерцание звезд разом усилилось, и с высоты на эльфа глянуло огромное суровое лицо. Вьехо не удивился, потому что ожидал нечто подобное, — но внутренне содрогнулся. И начал спешно соображать, что они из своих жалких сил могут противопоставить богу. Потому что божественное внимание не предвещает хорошего. Особенно — внимание Акры-Стрелка. Не просто же так эльфы когда-то бежали с родины. За все ошибки сполна отвесил древний судья Бессмертной расе, мало не показалось!
Еле уловимый звон прокатился над пустынными пространствами. Эльфы восторженно заахали. Они и не подозревали, что это грозный бог обратил на эльфов крохотную часть своего внимания. Такова уж сущность любого бога: чтоб его видеть, надо в него верить. Впрочем, вопросы веры не мешали богам карать и миловать. И мстить за невнимание бывшим подданным тоже не мешали…
— Ага, вернулись! — полетело над пустыней легким ветром. — С-слабые духом…
— Мы ненадолго — и скоро уйдем! — мысленно взмолился Вьехо. — Что тебе наша жалкая кучка? Вон смертных вокруг живет сколько и пакостит, и ничего!
— Смертные жизнью платят за ошибки, а вы бессмертны… вам особый счет…
С одной стороны, Вьехо бога хорошо понимал. Ну сбежали эльфы когда-то от его жестокой справедливости, пусть бы и бежали дальше, не к лицу богу гоняться за отступниками по чужим владениям. Но вернуться в пределы досягаемости грозной длани и прогуливаться прямо под его ликом да оглашать божественные владения охами-ахами — это уже наглость! А за наглость — наказывают.
С другой стороны, Вьехо того же бога совсем не понимал. Как мог не осознать Акра-Стрелок за бессчетные века существования своего, что жестокая справедливость — всего лишь жестокость и есть? Как? Как сумел не проникнуться снисходительностью к эльфийским слабостям, не допустил в божью душу и крупицы жалости, как? Чего он смотрит теперь брюзгливо и недовольно, как… как и не бог вовсе, а мелкий мстительный пейзанин?!
Лик бога дрогнул, и жестокая радость сменилась злобой. Вьехо мысленно охнул и покрыл себя с ног до головы гоблинскими ругательствами. Богам без разницы, думаешь ты или говоришь, они понимают одинаково легко что крики, что тайные помыслы, как он мог забыть?! А на «мстительного пейзанина», да еще и «мелкого», бог вполне мог обидеться. И отомстить!
Вьехо сжался в предчувствии беды. Он знал — сейчас Акра-Стрелок решает их судьбу. И когда вынесет приговор, мало не покажется. Древний бог не очень-то жаловал эльфов. За дело, конечно, не жаловал. Вьехо, например, тоже терпеть не мог некоторые эльфийские особенности, взять те же хрустальной чистоты песни или одержимость властью… но недовольство Вьехо и недовольство бога — очень разные по последствиям недовольства! Потому что если даст бог, пусть даже и с левой, — мало не покажется!
Вьехо в панике искал, чем бы помочь отряду — и себе! — избежать божьего суда, и так погрузился в поиски, что почти перестал шагать. И именно этот момент выбрала Предвечная Владычица для объяснений! Видимо, решила, что он специально приотстал от отряда, чтоб наедине принести Предвечной свои извинения и подтвердить клятвы верности. Вечно юная дева не подозревала, что суетится и алчет власти прямо под недовольным ликом бога жестокой справедливости.
— Светочи близятся! — заявила она решительно. — А свите моей доверия вблизи светочей нет, странно себя ведут, непочтительно! Могу ли я рассчитывать хотя бы на твою верность, рыцарь?
— Не мешай! — прошипел Вьехо, почти ухвативший за хвост мелькнувшую спасительную мысль.
Потом наткнулся на разъяренный взгляд прекрасных глаз, опомнился, махнул рукой на бога и занялся непосредственной опасностью, то есть Предвечной Владычицей — и прелестями ее несказанными.
— Я вечно предан тебе! — напомнил он, нервно поглядывая на небо. — Как и ишак. Я же говорил.
— Ты позволил отдать волшебную раковину какой-то Сиэлль, когда я без сил осталась!
В принципе бога можно было попросить о снисхождении. Что богу какая-то жалкая кучка эльфов, кстати, не знавших его прежде? А мольбы о снисхождении, равно как и лесть, легко находят путь к любой душе, даже божественной… и ради своего нового отряда Вьехо даже был готов поступиться собственной гордостью…
— …отвечай, когда сама Предвечная спрашивает! Силой дара своего повелеваю открыть то тайное, что думаешь! — прорвался к нему возмущенный шепот.
— Мне бы твои проблемы! — вырвалось у него то тайное, что он думал.
Вечно юная дева недоуменно моргнула. Вьехо же с сожалением решил, что на этот раз никакие мольбы о снисхождении не помогут. Борьба за власть, если глядеть с вершин божественной мощи, — гнусное и мелочное занятие, а именно этим они сейчас и занимались изо всех сил, сколько бы их там ни осталось! Если уж дрязги и интриги подле Предвечных Престолов у самого Вьехо в печенках сидели, то что говорить про древнего бога? Вьехо и сам считал, что все беды эльфов от борьбы за власть, взять то же недоразумение меж Лесом и Заморьем, это когда изменились климат и очертания континентов… Нет, не будет милостив бог к кучке честолюбцев!
