Вячеслав Шторм - Спящие Дубравы
– Ну что, так вот и будем стоять?
– А что, попрыгать? – огрызнулась Глори, глядя в пол.
Тогда магесса взяла нас за руки и угрожающе произнесла:
– Значит так. Если вы двое сейчас же не скажете друг другу то, чего я от вас жду, то я буду не я, если не превращу обоих в тараканов. Рыжих!
– Если собираетесь вот так стоять над душой, то можете начинать!
Боги всеблагие, откуда я только смелости набрался! Ох, плакала, видно, моя головушка. Интересно, каково оно – тараканом?
Элейн довольно усмехнулась и вышла.
Мы с девушкой посмотрели сначала на закрывшуюся дверь, потом – на пол, потом – на стены. И, наконец, друг на друга.
– Глори. Я…
А-а, пропади оно все! В конце концов, я столько времени хотел это сделать!
…Когда я оторвался от ее губ, все так же не разжимая объятий, то понял – вот чего мне не хватало всю жизнь. Теперь все было на своих местах, и так ли уж важно, кто из нас двоих первый сказал те самые слова…
Итак, ближе к вечеру, мы простились с Френгисом, Элейн и Сударем и вновь встали на знакомую тропу. В ответ на недоуменный вопрос, почему бы нам не отправиться в путь с утра, все, включая Римбольда, ответили, что хотели бы еще раз переночевать в Дубравах.
Мы ехали по вечернему лесу, полной грудью вдыхая свежий, напоенный сладостью воздух, болтали, и тут:
– Кукушка! – улыбнулась Глори. – Здорово!
– Здорово! – машинально согласился я, засмотревшись на большого, бронзово-красного жука, с недовольным гудением летевшего куда-то по своим делам.
– Ам! – хлопнул в ладоши Бон, и длинноухий заяц задал стрекача, шелестя раздвигаемыми папоротниками.
И тут нас озарило. Не было никакой тишины. Спящие Дубравы пробудились от своего волшебного сна, и теперь провожали нас множеством таких обычных и таких замечательных звуков заповедного леса.
– Спасибо, – тихонько шепнула Глори, прикоснувшись ладонью к тоненьким веточкам молодой березки. И та, будто нарочно, задержала эта касание, ласкаясь в ответ молодыми, ярко-зелеными листочками. Римбольд некоторое время непонимающе разглядывал наши счастливые лица, потом выразительно покрутил пальцем у виска, покрепче прижал к себе свою драгоценную суму и громоподобно чихнул…
Естественно, ночь на этот раз прошла без каких-либо неожиданностей, если не считать любопытного разговора, произошедшего между мной и Глори.
– Одного я не могу понять, – признался я, вороша палкой костер и наблюдая за исчезающими в темноте искрами, – почему твой отец послал Римбольда с этой грешной коробочкой?
– Ты же слышал, что сказала Элейн.
– Да я не о том. Конечно, я верю Римбольду, но ведь всякое может случиться, – пояснил я. – Ты же слышала: коробочка – последняя часть выкупа. А ведь наш корабль может утонуть, на Римбольда по дороге домой могут напасть и ограбить, да мало ли еще чего может случиться. И что, из-за такой вот случайности твоя родина достанется гномам?
Моя малышка неожиданно рассмеялась и взъерошила мне волосы:
– Ах, вот ты о чем! Представляешь, когда мы с папой выясняли отношения в столовой, я категорически потребовала ответа на вопрос: что мне теперь делать с гномами? И знаешь, что он мне ответил? – Девушка воровато огляделась и, убедившись, что Бон и Римбольд спят, тихо продолжила: – Понимаешь, Элейн, оказывается, и путешествовать отправилась в большей части именно затем, чтобы вернуть Княжеству задолженное Гройдейлом. Естественно, закладную она привезла папе. Так что не знаю, что уж там везет своему Друллу Римбольд, но с этим мы можем спокойно тонуть… хотя мне лично жутко не хочется!..
На следующий день мы вышли к океану. В бухте уже дрейфовал «Дельфин»; дав дымом сигнал, что мы на месте, мы уже через час были на борту, где нас сердечно приветствовала вся команда во главе с Ийушем.
В тот же вечер мы собрались в нашей каюте за бутылкой вина, и Бон подвел итог:
– Да, мы отправлялись в это путешествие, даже не будучи уверены в том, что вернемся назад, но – все-таки возвращаемся, да еще и богатые! Кстати, двое из нас, как мне кажется, нашли нечто большее, чем просто богатство.
– Богатство? Это вы-то – богатые?! – издевательски передразнил парня Римбольд. – Не смеши меня, приятель! Вот если бы некоторые не стояли в сокровищнице и не философствовали…
Сказав это, он развязал свою ненаглядную сумку, которую ревностно охранял всю дорогу, и высыпал ее содержимое на кровать. Минуту все молчали, а потом раздался душераздирающий вопль гнома, за которым последовал наш дружный хохот: на одеяле лежала груда речной гальки….
Эпилог
В котором рассказывается о том, что закончилось явно не все…
Разумеется, наше приключение не могло закончиться даже на такой многообещающей ноте. Ровно через два дня с момента отплытия над морем сгустился туман. Йуш и вся команда кляли погоду на чем свет стоит, но плыть куда-то, когда невозможно даже различить стоящего в метре от тебя на палубе человека… Одним словом, «Дельфин» убрал паруса и закачался на волнах.
На корабле было лишь три человека, которых все происходящее не слишком-то волновало: мы с Глори и Бон. Римбольд если и паниковал, то самую малость, по привычке. Ну и, разумеется, драконозаврам с Пиратом все метеорологические закидоны были глубоко до свечки. А вот матросов нам пришлось серьезно успокаивать.
Полчаса прошло в тягостном бездействии, а потом на полубаке неожиданно вспыхнул слепяще-голубой круг двух метров радиусом, и остро запахло озоном. Все мы на мгновение зажмурились, а когда вновь открыли глаза, по палубе прохаживалась чрезвычайно довольная собой Элейн.
– Я решила немного сократить вам дорогу, – ухмыльнулась она. – Так, на месяц-другой. Но вы плыли так стремительно, что пришлось немного почудить с погодой. Перемещаться на постоянно движущуюся цель даже для меня немного чересчур.
– Теле-что? – понимающе кивнул я.
– Теле-куда, – заговорщитски подмигнула магесса. – И вообще, почему драконозавры и вещи до сих пор не на палубе?
Остолбеневшие матросы, натыкаясь на мачты и друг друга, бросились выполнять приказ. Мы тоже поспешили в свою каюту.
– Нус-с, и куда же мы желаем попасть? – спросила Элейн, когда мы вновь предстали перед ней.
Римбольд открыл было рот, но Бон невежливо пихнул его в бок:
– Даже не мечтай. Допускаю, что Княжество – чудное место, но меня туда что-то не тянет. Да и эту влюбленную парочку – тоже. Может, Гройдейл?
Я вопросительно посмотрел на Глори. Та на мгновение задумалась, а потом решительно покачала головой.
– А ты-то сам куда хотел бы отправиться? – спросил я парня.
– Да мне, в сущности, все равно, – пожал плечами тот. – Лишь бы не в Геймс.
После этого все взгляды скрестились на мне.
– А что сразу я?
– Давай, давай, – подзадорил меня игрок. – Ты у нас главный генератор идей в трудных ситуациях. В Паррисе, помнится, ты справился совсем неплохо.
Я обнял Глори за плечи и посмотрел ей в глаза:
– Где бы ты хотела поселиться, любовь моя?
– С тобой и нашими зверюшками – где угодно. Подойдет любая дыра.
Вот и ответ! В конце концов, капитан К’ров оказался почти прав: любое приключение лучше всего заканчивать там, где оно началось…
На нашей свадьбе гуляла вся Райская Дыра. Подарков было столько, что они едва уместились в номере гостиницы, в котором мы с Глори разместились на то время, пока не будет готов наш собственный дом. Кстати о подарках: аккурат в день свадьбы почтальон принес адресованную Глори посылку. Ни обратного адреса, ни каких-либо других опознавательных знаков на ней не было. Разорвав оберточную бумагу, мы увидели превосходный футляр черного дерева, инкрустированный драгоценными камнями. В нем, на атласной подушечке, покоился тот самый комплект из колье, серег и браслетов, которые моя принцесса заложила Филу Красному Носу.
Еще через месяц с небольшим "Глори и Ко " в полном составе собралась в гостиной нашего нового дома.
– Ну вот, – хлопнул себя по колену Бон, – я погулял на свадьбе, помог вам со строительством, пора и честь знать. Меня ждут дороги мира!
– Мне тоже пора ехать, – вздохнул Римбольд. – Нужно ведь доставить князю Друллу эту треклятую шкатулку. Если встретитесь с вашими родственничками из Дубрав, передавайте от меня персональный поклон за «сокровища», которые я честно пер на плечах два дня.
– Но вы же вернетесь? – спросила Глори. – Пусть не скоро, пусть на следующий год, но все же…
Гном ласково погладил ее по руке:
– Конечно, детка. Я уезжаю, но мое сердце навеки остается с тобой… и с твоими непередаваемо восхитительными пирогами!
– Куда же мы денемся? Лично у меня в этом мире больше никого нет… – пожал плечами Бон, за что удостоился поцелуя.
– Ох, не накаркай, – подмигнул ему я. Парень изобразил на лице выражение крайнего ужаса и замахал руками:
