Роджер Желязны - История рыжего демона
Доев борщ и бросив трактирщику медную монетку, Мак зашагал прочь от «Пестрой коровы», стараясь идти ленивой, плавной походкой, какой ходят по улицам и площадям больших городов праздношатающиеся зеваки. Подходя к дому Фауста, он как бы случайно обернулся назад, затем осторожно огляделся по сторонам. Убедившись в том, что все соседи доктора ушли в церковь, он направился прямо к крыльцу. Под мышкой Мак нес связку книг, испещренных непонятными письменами, якобы содержащими тайные колдовские заклинания, — эти книги он стащил из монастырской библиотеки в Чвнизе. Если кто-нибудь поинтересуется, что, собственно, он делает у дома почтенного доктора Фауста, он ответит, что принес книги на продажу, ибо слышал, что доктор Фауст, ученый, врач, чародей и вообще загадочный человек, собирает редкие рукописи, надеясь почерпнуть из них формулу Философского камня.
Взойдя на крыльцо, он постучал в дверь. Никто не отозвался. Четверть часа назад Мак видел, как хозяйка дома вышла на улицу с кошелкой в руке; ее платок был повязан не слишком аккуратно, и волосы выбивались из-под узорчатой ткани: всему кварталу было известно, что она большая любительница горькой настойки и частенько напивается в одиночку. Из ее плетеной кошелки торчали пучки лекарственных трав, которые эта добропорядочная горожанка брала с собой всякий раз, когда собиралась навестить больную тетушку.
Мак постучал еще раз, потом толкнул дверь. Она была заперта. Большой железный замок закрывался тяжелым длинным ключом довольно простой формы. У ловкого Мака был дубликат этого ключа. Вынув свою отмычку из кармана, он вставил ее в замочную скважину. Однако, несмотря на все усилия Мака, его ключ-отмычка ни на дюйм не поворачивался в узкой щели замка. Тогда Мак вынул свой ключ и смазал его барсучьим жиром из предусмотрительно заготовленной масленки. Это испытанное средство для открывания тугих замков помогло безотказно: не прошло и минуты, как Мак перешагнул через порог дома, где жил Фауст.
Коридор, ведущий в комнаты первого этажа, казался мрачным, словно подземелье, — особенно когда вы входили в него с залитой солнечным светом улицы. Осторожно притворив за собой дверь, Мак пошел по этому узкому темному коридору. После первого поворота налево он оказался перед дверью, плавно закругленной наверху по моде тех времен. Мак был уверен, что она ведет в комнату доктора Фауста. Он толкнул дверь. Дверь плавно отворилась.
В рабочем кабинете знаменитого алхимика царил полумрак. Свечи догорали в оловянных шандалах; солнечный свет, едва пробивавшийся сквозь плотные занавеси, бледными пятнами лежал на стенах. Мраморный бюст Вергилия, казалось, следил из своего угла за высоким светловолосым парнем, крадущимся по комнате. Мак ступал легко и бесшумно; ни одна половица не скрипнула под его ногами. Воздух здесь был спертым и удушливым, пары серы и ртути отравляли его резким запахом, который не могли заглушить даже ароматные бальзамы и экстракты, добавленные в белый воск. На полу кое-где лежал мышиный помет. Стол возле перегонного куба был заставлен лабораторной посудой и завален разными предметами. Грани стеклянных бутылок и бока толстопузых колб тускло поблескивали, отражая неяркие огоньки белых свечек. В противоположном углу комнаты стояла простая, грубая койка, на которой доктор спал, — несколько широких досок были положены на деревянные козлы. Поверх жесткой постели накинута горностаевая мантия — эта вещь свидетельствовала об изысканном вкусе хозяина и совсем не гармонировала со скромной обстановкой комнаты.
Мак не обратил на все окружающие его предметы никакого внимания — для него они были чем-то вроде театральных декораций. Его глаза бегали из угла в угол в поисках какой-нибудь маленькой прелестной вещицы, которую легко можно было бы вынести из дома, не привлекая к себе внимания прохожих. Эта вещица должна быть не только дорогой, но и изящной (ибо Мак был своего рода ценителем красивых вещей). Например, вот этот крупный изумруд, что лежит на заваленном всяким хламом рабочем столе Фауста между хрустальным шаром и человеческим черепом. Да, изумруд — неплохая добыча для взломщика! Мак протянул грязную руку к драгоценному камню, растопырив длинные пальцы, но тут комнату потряс удар грома.
Мак застыл, прислушиваясь. Ему показалось, что стены отозвались эхом на гулкий громовой раскат, словно высокие горы, в которых долго не смолкает шум обвала. Сверкнула ослепительная вспышка. Мак изумленно глядел, как языки пламени пляшут на полу посреди комнаты, но деревянный пол почему-то не загорается. Сквозь колышущуюся завесу этого сверхъестественного огня стали проступать контуры человеческой фигуры.
Постепенно призрак стал обретать более отчетливую форму. Открыв рот, Мак завороженно следил за тем, как тускнеет и опадает медно-красное пламя, а высокий темноволосый незнакомец с тонкими усами и клиновидной бородкой выходит из этого пламени целым и невредимым.
Незнакомец был одет во фрачную пару, строгую и элегантную. В руке — свиток пергамента, перевязанный алой лентой.
— Приветствую вас, почтенный доктор Фауст, — сказал он низким, звучным голосом, делая шаг к Маку. Колдовской огонь потух сам собой так же внезапно, как и вспыхнул. — Я Мефистофель, Князь Тьмы, трижды удостоенный почетной награды за Величайшее Зло Года нашей крупнейшей и солиднейшей фирмой «Стандард демоникс», основанной много веков назад.
Хотя Мак до сих пор не мог двинуться с места от изумления, все же он нашел в себе силы ответить:
— Э-э… Приветствую… Рад с вами познакомиться.
— Возможно, вас удивил несколько необычный способ, которым я воспользовался, чтобы попасть сюда?
— Э-э-э… нет, не совсем, — запинаясь, ответил Мак. Обычная находчивость и сообразительность на сей раз изменили ему; однако внутреннее чувство подсказывало, что странного пришельца ни в коем случае нельзя раздражать и сердить, поэтому он искал подходящий уклончивый ответ, позволяющий выпутаться из сложной ситуации, в которую он попал. — Я хочу сказать, это было вполне… э-э… приемлемо.
— Я совершил Малый Парадный Вход, — пояснил Мефистофель, — ибо для Большого Парадного Входа здесь слишком мало места: весь огненный фейерверк, полагающийся по протоколу, потребовал бы огромного количества пороха, которое просто не поместилось бы в этой комнате. Надеюсь однако, что Малый Парадный Вход подтверждает мои честные намерения и в какой-то мере послужит доказательством моих слов. Я явился сюда из потустороннего мира с предложением, которое вы едва ли отвергнете.
Пока Мефистофель произносил свою речь, у Мака было достаточно времени, чтобы овладеть собой. Он принял важный и степенный вид. Ему не раз приходилось попадать в серьезные переделки, когда от выдержки и хладнокровия зависели его жизнь и судьба. Правда, он никогда еще не встречался с демонами лицом к лицу; однако в средневековой Европе подобные чудеса были не столь уж редки, и молва о наиболее выдающихся из них переходила из уст в уста.
— Ответьте же мне, доктор Фауст, — послышался звучный голос Мефистофеля, — не благоугодно ли будет вам выслушать мое заявление?
Конечно, Мак понимал, что могущественный пришелец из мира духов, Мефистофель, ошибается, принимая его за ученого доктора Фауста. Что поделаешь, даже демонам свойственно заблуждаться! Тем не менее Мак не собирался исправлять ошибку Мефистофеля — отчасти потому, что это могло быть не совсем безопасно, учитывая весь шум, который демон устроил ради своего Малого Парадного Входа, но главным образом из-за выгоды, которую Мак, обладавший природным чутьем на такие дела, мог извлечь из случайной встречи с Мефистофелем и роковой оплошности, допущенной представителем сил тьмы. Однако прежде чем строить какие-либо планы, Маку следовало получше узнать, что на уме у его собеседника.
— Я с глубочайшим вниманием выслушаю ваше предложение, — сказал Мак. — Присядьте же — вот в этом кресле вам будет покойно, если только вы не прожжете его насквозь.
— Благодарю вас за вашу любезную заботу, — ответил ему Мефистофель, откидывая назад фалды своего фрака, прежде чем опуститься в кресло; сальная свечка, стоявшая на комоде в обгоревшем дубовом подсвечнике, вдруг ярко вспыхнула, и следом за нею загорелось еще несколько новых ароматизированных свечей. Трепещущие язычки пламени отбрасывали глубокие, зловещие тени на узкое лицо демона.
— Для начала, — произнес Мефистофель, — как вам понравится несметное, сказочное богатство, которое не снилось ни одному смертному с тех времен, когда великий Карфаген был разграблен Фабием Кунктатором? Что вы скажете о многочисленных сундуках, доверху набитых новенькими золотыми монетами высочайшей пробы и искуснейшей, тончайшей чеканки, о которой и не грезили земные ювелиры? Что вы скажете о ларцах с драгоценными камнями — жемчугом размером с куриное яйцо, бриллиантами величиной с плод граната, великолепнейшими изумрудами, которых хватило бы, чтобы доверху усыпать ими обеденный стол на шесть персон, рубинами густого кровавого цвета, яркими сапфирами и другими изящными безделушками? Кроме этого, мы можем предложить много иных, не менее приятных вещей, одно перечисление которых заставило бы охрипнуть даже бессмертную гортань; поэтому здесь я просто дам волю вашей фантазии — итак, желайте все, что только сможет прийти вам в голову.
