Татьяна Форш - Бриллиантовая королева
Князь спрятал руки за спину и улыбнулся.
– Элекзил не ошибся. В тебе действительно течет Наследная Кровь Бриллиант, но ты не избрана этой короной. Кстати, после коронации, ты не ошиблась, действительно появится кто-то другой, с чьей помощью корона снова будет править, дожидаясь свою королеву. А ты – исчезнешь.
– Я не хочу исчезать!
Но князь меня словно не слышал:
– Когда я только завладел это короной, я слышал навязчивые строки, которые сводили меня с ума днем и ночью, но с годами они стали тише и незаметнее, пока, как мне казалось, не исчезли совсем. Но только сейчас, сняв корону, я стал от них свободен. – Он помолчал.
Хочу я властвовать в веках, лишь именем внушая страх.Когда придешь ко мне с Земли, чтоб нам склонились короли,Свое ты имя не забудь – оно тебе укажет путь.Лишь в крови истинной ответ узнаешь ты сквозь много лет.
– Но я ничего не понимаю! Чем мне это стихотворение должно помочь?
– Я думаю, что это как-то связано с истинной королевой. Ее возвращение предсказали мне мудрейшие, и именно по их совету я заставил Элекзила пойти за ней, но он привел тебя…
– Может, это как-то связано?
– Может, связано, может, нет, жаль, не слышал вашу беседу, – перебил меня голос Васиэля, – но выяснить это тебе предстоит потом. Нам надо уходить. Сюда идут! Уходим.
– А как насчет меня? – Князь Рубин вежливо мне улыбнулся.
– Я не отказываюсь от своих слов. – Я посмотрела ему в глаза. – Мы поможем тебе бежать.
– Мы?! – возмущенно подпрыгнул Васиэль. – Я под этим бредом не подписывался!
– Я подписалась. И если ты не поможешь ему бежать, помогу я. Не знаю как, но я сдержу свое слово.
Васиэль обреченно вздохнул:
– Надеюсь, ты получила действительно нужную информацию, потому что дарить свободу князю Рубин очень опрометчиво!
– Я сказал то, что действительно важно! – холодно хлестнул голос князя. – Сама решай, стоит ли это того, чтобы меня отпустить.
– Ой, Томочка, зная твоего сумасшедшего Алекса, я бы очень хорошо подумал! Он же меня потом под боком у Вседержителя достанет!
– Я не прошу свободы Красного мира. – Голос князя мгновенно остудил истерику ангела, возродив тишину. – Мой род почти мертв. Оставшиеся в живых женщины и дети не покинут Шеррахх, дабы в будущем растворить кровь Рубин в крови очередных завоевателей. Да и Сапфиры рано или поздно нашли бы меня, как бы хорошо я ни спрятался.
– Ладно! – Васиэль подошел к нам. – Тогда проще. Выбирай между Лазурью и миром смертных.
– Боюсь, Лазурь в скором времени запылает, если там поселюсь я. – Князь невесело усмехнулся, оглядел нас и решил: – Я выбираю мир смертных.
– Фух! Слава богу! А я так боялся, что ты выберешь Лазурь.
– А что мне там делать? Лазурь – это скучно! Разве что восстания против Вседержителя поднимать? Нет, я ухожу на Землю. Несколько десятков лет, и я снова вернусь в Красный мир, только к тому времени обо мне забудут.
– Что ж, тогда тебя ждет Арка Мечей. Пойдем, я провожу тебя. – Ангел, паря в воздухе, поплыл к дальней стене.
Мы переглянулись и, не сговариваясь, зашагали следом.
У стены Васиэль остановился и коснулся серых камней. Скрежет наполнил залу, заставив нас отступить.
– Прошу! – Он приглашающе махнул рукой, исчезая в полумраке открывшегося проема.
Скользнув за ним, мы оказались в большой круглой зале, в центре которой, будто впаянный в темные плиты пола, сиял яркими гранями светящийся изнутри белый камень. За ним у стены была арка.
– Никто, верно, и подумать не мог, что князь Рубин настолько не захочет развоплощаться, что даже выберет мучительный переход в мир смертных. Иначе они бы не оставили меня ждать серединного часа в такой непростительной близости от Арки Мечей. – Рубин неторопливо пересек залу и остановился у изогнутой конструкции, верх которой украшали серебристые лезвия. Разглядывая этот ужас, он, помедлив, обернулся ко мне. – Что бы ты ни выбрала, девочка, сделай так, чтобы твой выбор всколыхнул это красное болото!
Его лицо озарила улыбка. В следующее мгновение он шагнул в арку. Лезвия упали.
Я отвернулась.
– Васиэль, а если я захочу вернуться домой, мне тоже нужно будет через это пройти?
Руки ангела утешающе легли мне на плечи.
– Да. Но только если ты утратишь свое земное тело и пройдешь обряд коронации.
Я посмотрела на него и решилась:
– Может, то, что я сейчас скажу, глупо, но я боюсь. Боюсь смерти, боюсь Алекса, его власти надо мной, но больше всего я боюсь исчезнуть навсегда. И боюсь что это «навсегда» произойдет уже этой ночью… Верни меня на Землю?
Глаза Васиэля широко раскрылись.
– Ты хочешь сказать, что согласна уйти? И согласна прожить земной век? Снова испытать собственную смерть и если вернуться сюда, то обычной суккрой?
– Вась, – я поняла, что еще чуть-чуть, и у меня начнется истерика и первым от нее пострадает этот самодовольный ангел, – не утомляй меня вопросами. Я не знаю, чего хочу, поэтому выберу то, что меня пугает меньше всего.
– А Алекс?
Я поморщилась, рассматривая пол.
– Найдет счастье в объятиях рогатой красавицы. – Я подняла глаза на изумленного Васиэля. – Так что? Ты мне поможешь или нет?
– Конечно, Томочка! Хотя мне жаль, что все так, но… Конечно, я помогу! – Ангел, не скрывая восторга, чуть не кинулся мне на шею.
Ну конечно… жаль ему! Не это ли было его конечной целью, которую он ждал всю вечность?!
– Тогда сделай это прямо сейчас! Мне кажется, я больше ни мгновения не смогу находиться в этом мире. И… – Я покосилась на Арку Мечей и, стараясь не замечать его радостно горящих глаз, попросила: – Пожалуйста, сделай так, чтобы воспоминания о моих приключениях не тревожили меня в психбольнице.
– Доверься мне! Этот кошмар ты не увидишь даже во сне! – И, вспыхнув нестерпимым светом, он встал у меня за спиной.
В коридоре послышались встревоженные голоса.
Обняв, он прижал меня к себе, и я поняла, что взлетаю. И тут в проем двери посыпались темные фигуры. Кажется, я успела увидеть Вереция, прежде чем меня забрал из этого мира клубящийся переход, открытый ангелом.
ЭПИЛОГ
– Девочка моя! Солнышко, ласточка! Отец, налей мне корвалолу! Да лей уже, что, краев не видишь?
– Ты уже уничтожила годовой запас корвалола в этой больнице! Ты уверена, что врач позвонил тебе и сказал, что наметились какие-то сдвиги?
– А ты думаешь, мне это приснилось?
– Ну, после таких доз корвалола еще и не такое приснится!
Я проснулась и, не открывая глаз, слушала перебранку родителей. Немного болела голова.
Ну конечно! Хорошо, что она НЕМНОГО болела, после этакого количества спиртного, выпитого на дне рождения Элки!
Ох черт! Уже, наверное, грымза сообщила им о моем вчерашнем фортеле с увольнением! Ну конечно! И они пришли с утра пораньше читать мне нотации!
– Доченька, открой глазки! – Какой у маман голос встревоженный! Не к добру! – Дорогая, не притворяйся! Я знаю, что ты меня слышишь!
Вот блин! Если мамочка чего-то хочет, она даже мертвого оживит! Да с другой стороны, ну не съедят же? Послушаю нотации…
Я невольно скривилась (нотации с похмелья – что может быть ужаснее?), что тут же было замечено мамой.
– Томочка! Доченька! – На моих щеках и лбу запрыгали ее губы и кудри.
От неожиданности я распахнула глаза и тут же зажмурилась, ослепленная яркими солнечными лучами. Мозг успел отметить, что лились они не с моего балкона…
Гм, странно, где это я? Ну надо ж было так напиться! А может, у Эллы осталась? А откуда тогда здесь мои родители? Хотя с них станется приехать куда угодно! Вообще-то нет, не похоже! Откуда в ее хрущевке такие огромные окна?
– Боже, как ты нас напугала! – Мать обняла меня так, что глаза раскрылись сами.
– Надежда, отстань от нее! Она, наверное, и в себя-то так долго не приходила, потому что знала, какую корвалольную истерику ей предстоит вытерпеть! – проворчал где-то рядом голос отца. Как всегда в своем духе! – Прекращай, говорю! Задушишь дочь!
Она и вправду, словно испугавшись, тут же отпустила меня и уселась рядом, тревожно всхлипывая.
Я изумленно моргала, переводя взгляд с отца на мать и обратно.
– Мам, а что случилось? – Говорить мешали какие-то трубки.
Рука невольно потянулась, чтобы их убрать.
– Не трогай! – тут же вскинулась мать и, заметив мой ошалевший взгляд, ласково поправилась: – Не трогай, дорогая! Ничего с тобой не случилось!
– Ага, всего лишь попала в аварию. – Отец покривился. – Этакая легенькая авария – и две недели в коме!
Отец не любил вранье и скрашивать правду жизни не стал даже ради единственной дочери.
Что ж, оно радует! Мать с год ходила бы вокруг да около, а потом наплела бы такую слезливую историю с хеппи-эндом, от которой бы стошнило даже рьяного поклонника мексиканского «мыла».
– Ну что ты говоришь! – Мама все же попыталась «сберечь нервы бедной девочки». – Побереги нервы бедной девочки!
