Виктория Бесфамильная - Ведьма по контракту

Видимо такая же мысль посетила и царя Берендея за совместным завтраком, потому как на вопросы Ивана о дате свадьбы, царь предложил не торопиться.

— Сынок, сам подумай, хорошая свадьба подготовки требует. Пока гостей известим, пока они все приедут, да и невесте время нужно, чтобы во всей красе предстать, — пояснил Берендей свою позицию, кося при этом на меня своим лиловым глазом, очевидно не веря во всемогущую силу времени в моем случае.

Я в беседу благоразумно не вмешивалась, так как скорая свадьба меня тоже не устраивала. Как-то не радует меня перспектива выйти замуж, а потом мужа отдать чужой красавице. Лучше уж я в невестах похожу до самого похищения. Все не так обидно.

Иван правда пытался возражать, аргументируя свою позицию тем, что столь долгое пребывание незамужней девушки в гостях может навредить моей репутации и что влюбленные сердца не в силах ждать так долго, но Берендей надавил царским авторитетом и Иван сдался, согласившись на месячную отсрочку. Правда что-то в глазах заботливого отца подсказывало мне, что где месяц, там и два, но коль скоро меня это полностью устраивало, я сделала вид, что все хорошо. Хотя наивность местного контингента, даже на правящем уровне, меня поражала. Сразу видно, что не встречались они с зубастыми охотницами за деньгами. Царь даже и мысли не допускал, что коварная я могу обвенчаться с его сыном тайно и уже сегодня, благо романов о таком прочитано было не мало. Ну да пусть его остается в неведении и дальше. Моя задача простая — ждать. Правда как оказалось мои будущие подданные решили эту задачу усложнить до крайности, явно вынуждая меня сдать свои позиции и отступить. Издевательства эти носили гордое название «обучение истории царского рода и быта дворца». На деле это был каждодневный 8 часовой кошмар, похуже моих офисных будней. Каждое утро меня будили вместе с петухами, как если бы без меня петухи не могли проснуться, и после сытного завтрака, усаживали в горнице с толстой книгой и не менее толстым учителем, который нудным и монотонным голосом рассказывал мне о славных деяниях славных предков царя Берендея, заставляя запоминать имена и даты, а также родственные связи. К моему ужасу предков у царя Берендея было много больше, чем мне бы того хотелось и все они что-то постоянно делали. Перед обедом устраивался экзамен по пройденному, на котором я исправно демонстрировала свою неспособность что-либо запомнить, так что сначала учитель, а потом и прочие начали подозревать меня в легком идиотизме, а после обеда, толпы нянюшек и матушек, ключниц и прочих незнакомых мне женщин водили меня по дворцу, начиная с подвалов и заканчивая тронной залой, объясняя мне назначения этих комнат, количество слуг и родственников и прочих постоянно и временно проживающих во дворец, факторы, влияющие на количество проживающих, основы ведения хозяйства и прочие премудрости хозяйствования. Вечером же от меня требовалось стать Марией-Искусницей, потому как по местной традиции, невеста должна была подарить будущему свекру саморучно сотканный и вышитый ковер или покрывало, или скатерть. А учитывая, что будущим свекром должен был стать царь, то и подарок должен был быть царским. Проблема была в том, что шить, равно как и вышивать, я в принципе не умела. Даже моим школьным учителям пришлось смириться с моей полной бездарностью в этом деле и ставить мне хорошие оценки по труду просто из уважения к моей маме и из сострадания к испорченному мной материалу. Моим самым великим достижением стала сшитая ночная сорочка, с короткими рукавами, да и то, потому что состояла она всего из двух половинок, которые выкроила учительница. А они ждали от меня ковра. И каждый вечер я сидела перед этим ткацким станком под прицелом нескольких пар глаз и пыталась совершить чудо. Самое интересное, что ужином меня почему-то не кормили, давая на ночь стакан молока. Все мои попытки изменить эту практику успеха не имели, потому как по местным представлениям, от молока была только польза, а у меня был просто капризный характер. Молоко я выливала в кадку с каким-то зеленым растением, стоявшим в моей спальной горнице, потому как пить его в силу своей нелюбви не могла, а зеленым растениям тоже нужны микроэлементы. Правда по ночам все время хотелось есть и даже сны мне стали сниться исключительно гастрономические. Держаться мне помогала только надежда на то, что либо Иван меня разлюбит, что было вполне вероятно, потому как за все это время мы с ним ни разу не встречались, из чего можно было сделать вывод, что наши надежды с царем Берендеем совпадают, либо на то, что меня спасет Горыныч. И пока я продолжала питать надежды, дни улетали безвозвратно, и однажды утром это стало более чем очевидно. Выпал снег. Пришедшие меня будить и приводить в порядок девушки шумно и горячо обсуждали и то, что приход зимы так затянулся и то, что за ночь выпало необыкновенно много снега, и, не сдержав своего любопытства, я подскочила к окошку и обомлела. Все вокруг было белым-белым, укутанным снежным ковром, словно кто-то за одну ночь высыпал на город месячный запас снега. Впрочем, наверное, кое-кто именно так и сделал. Месяц, который дал нам Морозко, закончился и зима не только вступила в свои права, но и стремилась наверстать упущенное. Со двора уже раздавались радостные крики и шум снежной битвы, затеянной неугомонными мальчишками, и больше всего мне хотелось все бросить и присоединится к ним. И мои молитвы в кои-то веки были услышаны. Иван-царевич заявился прямо на урок истории и, не слушая возражений, увел меня за руку. Затем как нашкодившие школьники мы пробежали по коридорам дворца, игнорируя все оклики, и оказались на улице, где меня немедленно укутали в роскошную богато расшитую шубу. И я обомлела от увиденного. Крыши домов были укрыты белыми шапками, в снежных шубах стояли деревья, и снегу кругом было выше колен и среди этих сугробом темными змейками вились протоптанные дорожки, в которых дети скрывались с головой. Мои щеки и нос тут же покраснели от кусающегося мороза, легкие казалось замерзли от вдыхаемого воздуха, а глаза тут же заслезись от всей этой сверкающей на солнце белизны. Сердце мое было покорено этой сказочной зимой и если бы я только могла себе представить эту картину раньше, я ни за что ни стала бы просить Морозко задержаться, потому что это было бы кощунственно. А потом Иван подхватив меня на руки, усадил в сани, укрыл сверху теплыми шкурами, встал в санях впереди, взял в руки поводья и зазвенели колокольчики и в лицо полетел снег и с веселыми криками и смехом мы поехали кататься.

Как вкусно пить горячий сбитень на морозе в прикуску с теплыми бубликами и калачами, а потом катится с высокой горки без всяких санок, просто сидя на попе или лежа на животе, и играть в снежки с толпой безжалостных и метких мальчишек, и выгребать из-за пазухи снег, и дуть на замерзшие руки, сняв рукавички, и править тройкой по еще не наезженной дороге, и падать на лед, не умея стоять на местных аналогах коньков, и лезть обниматься к кипящему самовару, чтобы отогреться, и снова лететь с горы, пока солнце не скроется за горизонтом и звезды не окажутся на расстоянии вытянутой руки. А потом парится в бани, прогреваясь до самых косточек и пить горячий чай с пирожками, и пребывать в том блаженном состоянии, когда не важны взгляды окружающих, потому что ты слишком устал и счастлив, чтобы их замечать. И сил твоих хватает только на мечты о кровати и сне.

Я была так переполнена впечатлениями этого первого зимнего дня и праздника, который подарил мне Иван царевич, что мне хотелось осчастливить весь мир, и когда, направляясь из бани в свою комнату, я встретила в коридоре Ивана царевича, мне захотелось отблагодарить своего героя, и я не придумала ничего лучшего, как поцеловать царевича. В губы. Впрочем во всем остальном мой поцелуй был довольно целомудренным. Правда это был наш первый с царевичем поцелуй (и как мне казалось последний). После чего я со спокойной совестью ушла спать, оставив осчастливленного мной царевича стоять в коридоре как соляной столб. Добравшись до своей кровати с мягкой пуховой периной, я еще сумела отпустить прислуживающих мне девушек и провалилась в сон, полная самых радужных надежд на день грядущий.

Надежды, как и всегда, не замедлили сбыться, причем сбываться они начали уже ночью. Если бы в моей жизни не было опыта внезапных ночных побудок, устраиваемых мне братьями Ливнем и Ветром, в эту ночь я бы наверное точно заработала себе рубец на сердце, а так отделалась длительной и весьма неприятной икотой.

Разбудил меня стук. Подождав какое-то время в надежде, что стучащий уйдет и, убедившись в тщетности своих надежд, я встала и открыла дверь. За дверью была ночь и пустота. И тишина. Стоило мне закрыть дверь, стук возобновился. Я снова открыла дверь, и опять никого не увидела. Вернувшись к кровати, я огляделась и поперхнулась воздухом. На фоне белой от снега ночи по моему окну распласталась черная паукообразная фигура. Именно эта фигура и стучала в мое окно и еще что-то шипела. Я прислушалась.