Лана Туулли - Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило
Аниэль искренне хотела предупредить Уфгаса о грядущих бедах, объяснить ему, насколько он не прав… Правда, пока что доблестный вождь отлично справлялся сам: он, конечно, слушал, что ему Артур заботливо советовал, но одновременно он и ел. Вознаграждал себя за лишения, перенесенные во время перехода.
К тайной радости эльфийки, одновременно есть, принимать решения и хотя бы устно выражать свое согласие, викинг оказался не способен.
Все три дня пребывания викинга номинальным герцогом, Артур надеялся подловить Уфгаса на каком-нибудь обещании. Поэтому Аниэль старалась держаться рядом с викингом, чтобы возможным обещаниям помешать. Артур тревожился, как бы эльфийка не предрекла что-нибудь в его отстутствие, поэтому старался держаться поближе к мэтрессе.
Так они втроем и передвигались по дворцу Великого Золотого Герцога: Уфгас, Аниэль и Артур.
Хорошо, что маршрут был ограниченным. Обеденная зала. Внутренний дворик, где жгли костры Уфгасовы соратники. Опять обеденная зала. Утонченную эльфийскую красавицу возмущали манеры дикого варвара… но пусть его жрет. Зато молча. А Артур пусть говорит. Зато пока говорит, ничего не успевает другого делать…
На фоне трех скучных дней сигнал от «душки Вига» прозвучал приятным разнообразием. Как глоток свежего воздуха из далекого мира, где все бурлит многоцветьем рождающейся весны.
Ах, где вы, дон Текило?
Теперь мэтресса Аниэль немного жалела, что успела заглянуть в будущее случайно встретившегося иберрца. Еще больше жалела, что постеснялась досмотреть узоры его Судьбы до конца. Знать бы, расстались они на год – или на вечность?
Интересно, мэтр Виг сообразил, что она советует сделать артефакт в виде серьги, чтоб можно было легко и без особого вреда для здоровья отломить кусочек, когда потребуется завершить действие наложенного заклинания?
Кто их, этих человеков, знает!
От людей, молча перевела взгляд огромных, совершенно невообразимого – нежно-фиалкового цвета - очей Аниэль на своих собеседников – бывший герцог постоянно что-то говорил, нынешний – слушал да чавкал, - можно ожидать, чего угодно.
И все-таки жаль, что их век так недолог…
Королевство Брабанс. К югу от города Фраскарон. Двенадцатый день месяца Посоха
Солнце клонилось к закату. Здесь, где заканчивался Чудурский лес, рассыпаясь на отдельные березовые рощицы и кленово-липовые купы, в народе бытовало поверье, что светлое время суток черные-черные тени, скручиваясь в клубки, пережидают под лесными корнями. А стоит солнцу уйти на покой – и вот они, страшные, скалящие клыки, поблескивающие отполированными белыми костями…
Глупость, конечно. У теней ни клыков, ни костей нет. В этих краях вообще с нежитью не густо – живем хорошо, долго, спим сладко, грешим вмеру.
Но к Лесу крестьяне все равно по вечерам не спешили.
Крестьяне, темные люди, что с них возьмешь?
Правда, всегда есть и такие, кто считает себя умнее других.
Один не слишком добрый браконьер возвращался домой из Леса, где наставил ловушек на ничего не подозревающих зверюшек. Мешок с доказательствами своего душегубительного промысла – коротким охотничьим луком, пучком стрел, не пригодившимся волчьим капканом, мужик по старой привычке предполагал спрятать под корнями трех возвышающихся неподалеку от дороги на Филонь сосен.
К своему тайнику браконьер подобрался уже в сгущающихся сумерках. Хорошо, что давно изучил каждую веточку, каждый камешек в песчаном овражке, над которым возвышались деревья. И вот протянул господин охотник руку – и почувствовал, что наткнулся на звериную шкуру.
Самое удивительное – шкура вроде как находилась на животном. Крупном животном, - на ощупь определил браконьер… Осязательным путем отыскав большие, в добрый дюйм, клыки, мужик пришипился и нервно захихикал: тактильные ощущения недвусмысленно свидетельствовали, что рядом с ним хищник, и крупный. А зрение… зрение не различало ничего, кроме смутной тени. Так, на грани угадывания – силуэт крупной дикой кошки. Что, новая колдовская придумка? Или местная ведьма, как давно обещала, решила замстить? За что? Подумаешь, спал с ее дочерью – так за это ему награда, а не наказание полагается…
Пока браконьер пытался решить, кто ж все-таки не прав – его глаза или руки, солнце совсем скрылось из виду. И почти сразу же силуэт дикой кошки стал плотнее, будто тени, живущие в Чудурском Лесу, перетекли-перелетели сюда, в песчаный овражек, чтобы сейчас, когда мелькнет на темном небосводе первая звезда…
Звезда мелькнула, и почти сразу же пасть невидимого зверя открылась и весьма голодно облизала руку браконьера, продолжающую ощупывать ее клыки. И еще более голодно клацнула зубами – мужик заорал, подпрыгнул и бросился бежать, куда глаза глядят.
Увы, для мировой истории сей эпизод, произошедший неподалеку от Фраскарона, не имел никакого значения. А вот для обитателей опушек Чудурского Леса – так очень даже существенное. Бывший браконьер исправился и больше на охоту не ходил. И других отговаривал. Женился, остепенился, и никто, кроме местной ведьмы, она же, в соответствии с шуткой богов, тещи, не мог сказать о нем ничего плохого. А что теща не всегда была довольна… Что ж, на то она и ведьма…
Ядвига рассерженно фыркнула, презрительно смерив взглядом улепетывающего со всех ног человека. Потянулась, встряхнулась, учуяв брошенную поклажу, подошла и проверила содержимое мешка. Еще раз фыркнула – зло, обидно: еды в мешке не оказалось.
Короткими прыжками Ядвига выбралась по осыпающемуся склону овражка, окинула взглядом окрестности, принюхалась к весеннему воздуху, пытаясь определить, не почудится ли где запах ее любимого дона, и отправилась в дорогу.
Есть хотелось… очень. Ядвига уже давно толком не охотилась – жутко нервничала, не пропадет ли без ее чуткой оборотнической заботы славный дон, не голодает ли, не поцарапали ли его какие-нибудь нехорошие мохнатые-клыкатые твари, - а потому питалась, чем придется. Хватала на бегу совсем уж глупых кроликов, разоряла мышиные гнезда, а однажды, мучаясь от презрения к самой себе, забралась в чужой птичник.
Ядвига чувствовала, что голодание и тревога не пошли ей на пользу, а потому спешила – боялась, что еще немного, еще хоть два-три дня такого существования – и случится что-то плохое. Такое, что хотелось заранее пожалеть, что ты не волк и не умеешь выть на луну, такое, что лучше самой наесться серебра, чем пытаться справиться с накатывающим беспокойством и ледянящим каждую клеточку тела беспросветным отчаяньем.
Сейчас, как это ни странно, Ядвиге не хватало ее создателя. Ведь двадцать с лишним лет без него прекрасно обходилась, вспоминала только тогда, когда хотела особенно качественно «достать» пирующую в подвале Башни единороговую братию. А вот сейчас Ядвига страдала, что некому выплакаться в полу мантии, некому проскулить о том темном предчувствии, которое постоянно сжимало рысье сердце…
Ядвига бежала на юг, разыскивая город Филонь и Серую крепость, в надежде, что ей удастся отыскать дона Текило – и спасти его. Спасти? переспросила та часть Ядвиги, которая обычно засыпала глубоким сном в ночи новолуния и пробуждалась только к возвращению полной Луны. Спасти? От чего же?
Другая, бОльшая часть Ядвиги, не знала. Но чувствовала, что несчастный дон в большой беде.
А потому крупная рысь-оборотень бежала на юг.
Расходуя все заложенные Вигом ресурсы, не обращая внимания, что ей требуется все больше времени на отдых и все больше энергии на поддержание сил, Ядвига спешила – и отчаянно боялась не успеть.
Серая крепость. В ожидании казни
… Если когда-нибудь это послание попадет тебе в руки, знай, моя дорогая, - я умер с твоим именем на устах. Моей последней мыслью была мысль о тебе, о тех днях…Дон Текило задумался. Зачеркнул «днях». …годах… Мда… вспомнить бы, сколько конкретно времени он был женат на каждой из своих жён. Иберрец почесал лысинку, прикидывая, как да что. О, идея!
О тех мимолетных мгновениях счастья, которые мне подарила ты и…Так, очередная сложность. Дети-то у дона были, сей факт сомнению не подлежит. Только вот сколько? И – давайте будем смотреть правде в глаза – не всегда его, Текило, собственные. Но фраза о радостях, которые подарила ему жена номер такая-то без упоминания потомков и счастья отцовства выглядело куце. Надо как-то расширить… Ага. Еще одна идея.
О, как бы я хотел прожить вечность с тобой и нашими внуками, собирающими урожай апельсинов в саду! Как бы я хотел встретить старость под журчание фонтана с мраморной нимфой! Увы, немилосердная Судьба разлучила нас много лет назад – а теперь закон Брабансского королевства разлучает нас окончательно. Прости, любимая! Знай, я помнил тебя до последней минуты!
Вечно твой, с наинижайшими уверениями в почтении – дон Текило Альтиста.
