Ольга Болдырева - Скелеты в шкафу
Что ж… Альга жутко усмехнулась, значит, придется действовать, рассчитывая только на себя. Она даже на миг позволила себе ощутить то знакомое многим чувство неправильного удовольствия, когда, еще не взявшись за работу, оцениваешь уровень сложности и приходишь к мысли о невозможности ее выполнить, а потом, закрыв глаза, представляешь, как все завершаешь с блеском и уже гордишься собой.
Тут, как назло, в комнату, уронив бедный стул, ввалился наместник Хель, оторвав Альгу от далеко не радужных и каких-то мазохистских мыслей. Оррен от шума дернулся, сдавленно застонав, и воровка, грозно шикнув на Рика-Эрика, кинулась к герцогу.
– Совсем плохо? – Наместник посмотрел, как Альга пытается напоить больного очередной порцией снотворного. Все-таки Оррену сейчас было лучше спать, не подозревая, что с ним творится. А то еще решит, чего доброго, погеройствовать… напоследок.
– Сам посмотри, – откликнулась Альга, предлагая Рику полюбоваться на расползающийся узор проклятия. Воровка даже с каким-то безразличием отметила, что, если бы не угроза жизни Оррена, она бы обязательно сказала, что ему вполне идет такая экзотика, несмотря на то что сам герцог был ярым противником татуировок.
Наместник придирчиво ознакомился с рисунком и заметно побледнел.
– Это не Хель… – Он поднял округлившиеся от удивления глаза на Альгу.
– Тоже это понял? – кивнула женщина, укрывая Оррена и заботливо подтыкая одеяло. – Это не метка поглощает его, она только пытается спасти. На самом деле звучит смешно: проклятие Убийцы борется с «даром» Пресветлой матери. Не думала, что она способна на такую подлость.
Наместник только вздохнул и устало присел на край кровати.
– Алив на многое способна. Только непонятно, почему Пресветлая решила внезапно изменить тактику. Оррена вполне могли бы убить в бою, или, раз уж она решила сама запачкать руки, вчера он бы ничего не смог противопоставить ей в лагере эольцев. Зачем это?
– Сейчас логические способности Оррена пригодились бы. – Альга тоже села на кровать рядом с Риком и устало положила голову ему на плечо.
– Да… – согласился наместник и покосился на женщину. – Иногда начинает казаться, что он занимался в специализированной школе по курсу: «Творцы: мышление и логика». Везет же тем мирам, которые их создатели не посещают! Живешь себе спокойно, читаешь хвалы в срок, воюешь с кем надо за земли и прочие ценности. И не думаешь о том, кто управляет тобой в этот момент и зачем ему это понадобилось. А мы тут все про какую-то свободу петь пытаемся…
– Курс для него Хель читала… было бы сложно не освоить. Я могу только предположить, что Пресветлая мать не собирается убивать Оррена – ей нужно что-то другое, но, кажется, из-за метки Убийцы все пошло наперекосяк, как это может случиться только у Ритов.
– Мы такие. И что ты решила?
Альга подняла голову, чуть не врезавшись макушкой в подбородок Рика, и покачала головой, не зная, стоит ли делиться мыслями. Вроде все уже решила, а теперь сомневалась. Обернулась на Оррена, в который раз почувствовав, как болезненно сжимается сердце. Поджала губы, но сдалась и, подбирая слова, начала рассказывать:
– Он предположил, что Алив хотела нам что-то сказать своими действиями в лагере эольцев. Когда я поняла, что это сила Пресветлой так влияет на Оррена, решила продолжить его мысль. Наверное, это прозвучит глупо… – Альга запнулась.
– Как бы ни прозвучало – говори. Я всегда удивлялся, как у брата получалось делать верные выводы, почти не имея никакой информации.
– Я подумала, что Алив что-то от него нужно, и она пошла на шантаж, не предусмотрев реакцию метки Хель. Но что может понадобиться всесильному творцу от смертного, к тому же служащего другой стороне? И…
– Закон отражения. Оррен рассчитал опять правильно, а ты довела его мысль до логического вывода. Все верно! – перебил ее наместник, поднимаясь с кровати. – Да, Хель называла это именно так! – Рик посмотрел на нахмурившуюся Альгу и пояснил: – Я тоже общался с Убийцей, это их излюбленный трюк: дождаться, когда необходимый человек попадет в безвыходную ситуацию, и заключить сделку. А если он не попадает…
– …ситуацию можно создать, – подхватила мысль Рика Альга и закружила по комнате, изредка пиная несчастный стул, чтобы хоть как-то выплеснуть охватившую ее злость. – Она бы не стала ждать проявления рисунка, который бы подсказал истинного злоумышленника, и предложила бы Оррену свою помощь в обмен… в обмен на что? – Женщина обернулась к собеседнику.
– На что-то равнозначное, – пожал плечами наместник. – Чему равен угол отражения, ты сама знаешь. И этот закон не в силах изменить даже они: творец не попросит больше того, чего сам отдаст.
– Но Оррен без сознания, и дело зашло слишком далеко… Она просто наблюдает, не вмешиваясь, потому что… – Воровка замерла в центре комнаты, в широко распахнутых глазах появился какой-то нездоровый, фанатичный блеск. – А если я приму обещание на себя?
Рик подскочил к женщине и встряхнул ее, словно крошечного котенка.
– Не смей! Первое правило: никогда не соглашайся на сделки с Алив. Лучше уж с Хель.
– Убийцы здесь нет. А Оррен может не дотянуть и до ночи. – Альга ловко вывернулась из прочного захвата наместника и отступила к двери. – Я все-таки рискну, посиди с ним, пока что-нибудь не определится.
Наместник только кивнул, не пытаясь больше убеждать воровку в том, что ее идея самоубийственна по своей сути. Все равно спорить с женщиной, которая решила спасти любимого, бесполезно.
К тому же вдруг получится? Брат был нужен Рику живым и, по мере возможности, – здоровым.
…Долго искать место для встречи Альга не стала – поднялась на один этаж и юркнула в первую попавшуюся комнату. По-хорошему, надо было воспроизвести услышанную вчера фразу, которой жрец призвал творца. Но только сложная формула уже успела выветриться из головы. Альга огляделась, постаравшись понять, где ей лучше всего встать, в случае непредвиденных обстоятельств, если Пресветлая мать не очень ей обрадуется, и в то же время сразу не показать своего страха и волнения.
Пустующие покои выглядели так, будто про них забыли несколько столетий назад: все утопало в пыли и паутине, полог над кроватью некрасиво провис, а тяжелые шторы и вышитое покрывало выцвели до безликой серости. Казалось, что время осталось где-то за дверью, а здесь начинался какой-то другой мир, не подчиняющийся привычным законам природы. Лучшее места для спора с творцом вряд ли бы удалось найти. С другой стороны, наверняка на верхних этажах подобным образом были запущены все помещения: располагающийся в Охранительной крепости небольшой гарнизон предпочитал выше второго-третьего яруса не подниматься, слуг было немного… Так что в мирное время замок представлял собой скучнейшее зрелище. И неудивительно, что все оказалось так безнадежно запущено.
Альга пообещала, что, когда Оррен придется в себя, она обязательно расскажет ему об этом безобразии, и герцог заставит разленившуюся прислугу навести здесь порядок.
– Алив… ты слышишь меня? – осторожно позвала она.
– Долго же ты соображала… – недовольно откликнулась Пресветлая мать, медленно вырисовываясь в воздухе.
Сначала появился легкий образ, постепенно проявляющийся, обретающий краски и объемность. Казалось, что неизвестный мастер оживляет картину, прорисовывая складки полупрозрачных одеяний, подчеркивающих нежные изгибы женского тела, точки веснушек на алебастровой коже, пушистые ресницы, обрамляющие большие глаза, разноцветные пряди длинных волос, завитых тугими кудрями и уложенных в замысловатую конструкцию.
– Ты готова заключить со мной сделку за жизнь своего ненаглядного Оррена? – Творец растянула красивые алые губы в подобие улыбки.
Воровка сглотнула и обернулась на дверь, грудь словно сдавило тисками, а в горле образовался плотный ком, мешающий нормально дышать. Пресветлая мать относилась к тому типу женщин, которые заставляли особей одного с ними пола чувствовать себя никем – пустым местом. Соразмерные идеальные черты вынудили бы усомниться в своей привлекательности любую эльфийскую принцессу. Что уж говорить про уже немолодую, совершенно невыразительную Альгу. Вот только…
Женщина прищурилась – красота Алив была насквозь искусственной, даже Хель рядом с ней смотрелась бы более естественно. Осознание этого несколько отрезвило воровку, которой несколько секунд нестерпимо хотелось встать на колени и без оглядки на кого-либо выполнить любое, даже самое абсурдное, пожелание этого прекрасного, всесильного существа.
Теперь же Альга ответила на торжествующую улыбку кривой усмешкой, подумав, что ей, смертной женщине в сорок лет, не стыдно показать свою настоящую внешность, а могущественная творец вынуждена нацеплять на себя иллюзии. Наверное, во взгляде воровки промелькнуло что-то такое, что заставило Алив скривить дивное лицо в гримасе недовольства и какой-то детской обиды. И в ту же секунду давление на Альгу исчезло, с глаз будто сдернули покрывало, и Пресветлая мать неожиданно стала просто симпатичной и бесконечно усталой женщиной.
