Сергей Шведов - На Муромской дороге
– А амуниция? – напомнил Коля. – Взяли то, что подвернулось под руку. Короче, одевайтесь и с песней вперёд.
Коля притащил из коридора здоровенную сумку и начал выкладывать прямо на стол обмундирование, бывшее когда-то в ходу у приближенных к главе государства лиц. Гонолупенко в преображенском мундире смотрелся истинным Арапом Петра Великого. Балабанов не знал, куда девать шпагу, которая всё время норовила угодить эфесом между ног. К счастью, шоумен, в своё время рядившийся в костюмы всех стран и эпох, без труда объяснил неучам что к чему.
Портсигаров, пока ещё в цивильном, уже поджидал троицу в тоннеле у лифта. Окинув «преображенцев» критическим оком, он довольно заржал:
– С такими молодцами, да отступать!
Балабанов чувствовал себя очень неловко. Хотя никакого преступления он пока что не совершил, но его томили предчувствия. Незаконное проникновение на охраняемый объект да ещё и с оружием, пусть и с холодным, это вам не шутка. За подобное шоу по головке не погладят. Однако Портсигаров, переодевшийся в принесённый Колей преображенский мундир, только рукой махнул:
– Не волнуйся, майор, план разработан в мельчайших подробностях.
Балабанов шоумену не поверил и оказался в своих сомнениях прав. Тщательно якобы разработанный Портсигаровым план начал трещать по всем швам уже в дебюте. «Призраки» умудрились заблудиться в самом начале пути и вперлись на полном ходу в галантерейный магазин, построенный расторопным мэром Устроевым буквально в сотне метров от секретного правительственного тоннеля. Естественно народ, никак не ожидавший появления преображенцев в центре столицы, выказал к ним немалый интерес. А самое паскудное, их зафиксировали видеокамеры, понатыканные в разных местах владельцами товаров. Растолкав взволнованных покупателей, четвёрка вроде бы вырвалась из торгового зала, но тут же попала в зал игровой, где шустрые дети и их впавшие в ребячество папы резвились в своё удовольствие у напичканных электроникой автоматов. Век восемнадцатый в веке двадцать первом смотрёлся по особенному экзотично, что незамедлили отметить расторопные телевизионщики, ринувшиеся навстречу «преображенцам» с камерой и микрофоном. Последним бежать было некуда, оставалось только провалиться сквозь землю. Балабанов уже собрался было проделать этот маневр, но вовремя вспомнил, что они и так под землёй. И если спуститься ещё ниже, то есть все шансы к угодить туда, куда никто, в общем-то, не торопится, то есть в Низовые сферы, славящиеся своим гостеприимствам при очень низком уровне комфорта. Словом, у преображенцев было два выхода: либо сгореть в геенне огненной, и либо броситься грудью на объектив телекамеры. Разумеется, как истинный шоумен, Портсигаров выбрал второе.
– Прокурор Ягужинский, – представился он журналистам, мрачно глядя в объектив телекамеры.
– А каким образом вы, господин прокурор, оказались в вашем времени? – с ходу включился в предлагаемые обстоятельства расторопный молодой человек в джинсе.
– Волею императора всероссийского Петра Алексеевича призван бороться с мздоимцами-боярами и прочим чиновным людом, кои, не зная меры, как саранча ненасытная стригут всех подряд к своей выгоде.
– И куда вы сейчас направляетесь? – полюбопытствовал джинсовый. – В мэрию или Каменные палаты?
– В Каменные палаты, – не стал скрывать Ягужинский и, обернувшись к спутникам, прибавил: – Преображенцы, за мной.
Сквозь строй мордоворотов охранников, вздумавших встать на пути посланцев Петра Алексеевича прорвались на одном нахальстве, не прибегая к холодному оружию. Забитый товаром склад миновали на рысях, распугав при этом кладовщиц, собравшихся в рабочее время обсудить сугубо женские проблемы. Оказавшись вновь в секретном тоннеле Балабанов вздохнул с облегчением. И тут же выразил вслух обоснованное сомнение в успешности столь плохо организованной операции.
– Стыдитесь, гвардии поручик Балабанов. Что вы дёргаетесь при первой неудаче как какой-нибудь майор милиции. Сказал же мин херц «ни чинов, ни званий не считая». А тут всего лишь статский советник Налимов. Да в Каменных палатах этих статских советников, как собак нерезаных. Изымем одного, никто даже не заметит.
Портсигаров, судя по всему, впал в творческий экстаз и готов был вести соратников на штурм не только Каменных палат, но и неприступной крепости Измаил. К счастью ни крепости, ни защищающих её турок на пути преображенцев не случилось. Зато на первой же мраморной лестнице их остановили хорошо сложенные молодые люди славянской наружности, с удостоверениями службы президентской охраны в карманах хорошо пошитых пиджаков. – Ну наконец-то, – облегченно вздохнул Портсигаров. – А то привезли, бросили, ничего толком не объяснили.
– А вы кто такие? – настороженно следила за враз поскучневшими преображенцами дюжина глаз.
– Как кто?! – завибрировал от возмущения Портсигаров. – Артисты, конечно. Из МХАТА. У нас репетиция сегодня в Каменных палатах.
– Репетиция чего? – не поняли молодые люди. – Встречи потомакского президента. Вы что, не в курсе, что он завтра приезжает? – В курсе, – дрогнули молодые люди. – А артисты здесь при чём?
– Мы должны явить мощь державы во всём блеске, – возвысил голос Портсигаров. – Мы культурная программа. Нас Налимов пригласил.
Лёгкое замешательство, а потом и совещание среди сотрудников президентской охраны привели к самой обычной просьбе, предъявить документы. И если с документами Портсигарова и Коли, предъявивших удостоверения творческих союзов, никаких проблем не возникло, то по поводу Балабанова и Гонолупенко у молодых людей появились определенные сомнения. Они почему-то решили, что МВД организация хоть и уважаемая, но не совсем творческая.
– Я вас умоляю, мужики, – зашипел обиженно Балабанов. – Ну, кто такое серьезное дело доверит артистам. Вы как со вчерашнего дня в органах. А я по милости потомакского Жоры уже почти месяц болтаюсь в скоморохах. Хорошо хоть в стрельцы не определили, там, говорят, с бердышом намаешься.
Видимо президентской охране тоже пришлось несладко в связи с визитом потомакского лидера, поскольку к страданиям милицейского майора они отнеслись с большим сочувствием. И даже простёрли свою любезность до того, что выделили «артистам» двух сопровождающих, без которых «преображенцы» точно бы заблудились в Каменных палатах, недавно отреставрированных знаменитым на весь мир Пал Палычем Аустерлицем.
За время долгого пути Балабанов вдоволь налюбовался своим отражением, как в зеркалах, так и в начищенном до зеркального блеска полу. И надо сказать, что среди всей этой византийской роскоши преображенцы смотрелись куда уместнее, чем сопровождавшие их скромные молодые люди в штатском. Однако господин Налимов, видимо, так не считал, потому что при виде нахлынувших в его кабинет посетителей едва не хлопнулся в обморок. Что уж ему померещилось, Балабанов не знал, однако ещё по прошлой встрече приметил за сотрудником президентской администрации, благополучно перекочевавшего от старого главы государства к новому, склонность к истерике в самый неподходящий момент.
Реакция сановного лица на доставленных к нему артистов видимо показалась молодым людям странной, и они слегка заволновались. К счастью, Налимов успел прийти в себя, и опознал давно ему известного Портсигарова.
– Связался я с тобой, – шоумен с досадой бросил треуголку на заваленный бумагами стол. – Ну, обо всём, кажется, договорились. Так нет, вечный наш бардак. Полдня хожу по Каменным палатам, как призрак отца Гамлета, пугая бдительную охрану.
– А в чём дело-то? – удивился Налимов.
– То есть как в чём дело! – взвился присевший было на стул Портсигаров. – Я привёл два полка, Преображенский и Стрелецкий, а ворота Кремля оказались закрыты. Более того, нас даже на Красную площадь не пускают, толчёмся как последние придурки на Манежной. И это ты называешь культурной программой, Налимов?! И ждёшь, что Жора скажет тебе за неё своё знаменитое «бьючифул».
Успокоенные молодые люди деликатно не стали слушать чужую перебранку и покинули кабинет. Балабанов вздохнул с облегчением – на этот раз, кажется, пронесло. Однако не приходилось сомневаться, что молодые люди уже доложили, куда надо,
о появлении в Каменных палатах «артистов», с перечислением их фамилий, званий и регалий. Конечно, родное министерство должно подтвердить, что Балабанов и Гонолупенко в списках значатся, сложнее будет определить, кто и за каким чёртом откомандировал их во МХАТ?
– Но при чём тут преображенцы, а тем более стрельцы? Я точно помню, что их в культурной программе не было.
– А что было? – спросил Коля. – Посещение храмов, осмотр царь-пушки. Встреча с народом, допущенным пред очи. – А утро стрелецкой казни по Сурикову? – изобразил волнение Портсигаров. – В постановке то ли Михалкова, то ли Кончаловского. Мне мэр Устроев лично звонил. Он уже договорился с президентом.
