Дмитрий Рыков - Гол-2018
– Кто здесь? – спросил он и вновь попытался прорваться сквозь слепоту.
– Я здесь, я, любимый… Это Даша.
Гость, наконец, открыл глаза – так, на малюсенькую щелочку, и увидел рядом на стуле свою красавицу. Он лежал на кровати, по всей видимости, в больничной палате. Данила попытался привстать, но расплавленный чугун, кипевший у него в голове, не дал этого сделать.
– А-а-а… – застонал Королёв.
– Лежи Данька, лежи! – услышал он голос первого тренера.
– Сколько я здесь? – спросил гость шёпотом.
– Вторые сутки пошли.
Он всё-таки смог открыть глаза и оглянуться вокруг. Из вены левой руки торчала игла с длинной трубкой, ведущей к маленькому резервуару с жидкостью – капельнице. В помещении стояло слишком много цветов. От них шёл очень сильный запах. Ещё одна забота…
– Даш…
– Да, мой золотой…
– Пусть уберут цветы. Скажи, у меня на них аллергия.
– Сейчас сделаю, сейчас, милый, – и убежала.
– Рассказывай, Никитич…
– Что?
– Как ты провел прошлое лето, блин!.. Что случилось после того, как я потерял сознание?
– Ну, – первый тренер потёр затылок. – Судья указал на центр, но игру долго не могли возобновить, потому что тебя пытались привести в чувство прямо на поле. Когда выяснилось, что это не удаётся, подогнали медицинский автомобильчик, и тебя увезли под трибуны. Потом «скорая» доставила сюда, в реанимацию. Не успели бразильцы разыграть мяч, как игра кончилась. Но никто особо не радовался – ни футболисты, ни зрители. Все думали, извини, что тебе кранты. Но всё равно награждение провели. После матча толпой приехали сюда – Слуцкий, Аршавин, Мутко с Толстых, я с Дарьей, Сашка с Лёшкой. Доктор оказался весёлый такой, сказал, валите на хрен, ничего с ним не случится, здоров, как бык – просто слишком чувствителен к магнитным колебаниям. Ну, это я и без него знал. Тебе вкололи лошадиную дозу снотворного, а сегодня с утра вводят витамины и другую лабуду капают. Команда уже два раза в полном составе приходила – не пустили, нам же разрешили подежурить. А тебе, похоже, ещё дня три валяться. РФС тут хотел тебя в клинику управделами президента перевести, но местные сказали – транспортировать нельзя. Думаю, просто хотят знаменитого пациента у себя подольше продержать – реклама, сам понимаешь.
– Мне, при всём к ним уважении, старание врачей – как мёртвому припарки, – сказал Ноан. – Дай воды, горит всё.
Василь Никитич налил ему стакан, Данила жадно припал к нему губами.
– Фух! – откинулся он на подушку. – Что ещё?
– Телефон оборвали.
– Что хотят?
– Звериный оскал капитализма. Звонят из разных клубов первой пятёрки, вроде интересуются твоим здоровьем, а потом потихоньку так, издалека, начинают спрашивать, как сделать, чтобы ты за них выступал. Хотя, признаюсь, репутацию себе ты вчерашней отключкой подмочил. Одна газета пишет, что у тебя до невозможности слабый вестибулярный аппарат, а британская «Сан» намекнула на допинг – типа, что это такое: меньше всех провёл времени на поле, а первый вырубился.
– Козлы.
– А то. Ещё, – и агент полез в лежавшую на коленях папку, – Титовский друг из «Роскосмоса» прислал тебе прогноз, я распечатал, посмотри. Если он тебе нужен, конечно.
Ноан взял разноцветный листик с вычерченными графиками и «точным» расписанием активности солнца. Судя по бумажке, предыдущий цикл вчера закончился, и в ближайшие одиннадцать лет большой опасности не предвидится.
– Ну, что там? – спросил первый тренер.
– Да всё отлично, если бы не пятидесятипроцентная погрешность в расчётах, что я сутки назад почувствовал на собственной шкуре.
Вошла Даша с улыбчивой женщиной в зелёном халате. Та поздоровалась и стала выносить вазы с цветами.
– Ну как ты, мальчик мой? – Дарья взяла его за руку.
– Давай, лапуля, без лишнего трагизма. В первый раз, что ли?
– Ну не сволочь? – повернулась девушка к старшему товарищу. – Я тут глаз за ночь не сомкнула, а он…
– Ладно, – Данила сжал подруге ладонь. – Наклонись, поцелую.
Чмокнув его в губы, очаровательная выпрямилась.
– Дань, – произнесла она. – Тут такая штука – говорят, тебе спортом нельзя заниматься. Мол, вестибулярный аппарат…
– Прекрати, это ерунда. Дело не в аппарате.
– А в чём?
– Ладно, давай дома поговорим, а?
– Договорились. Только попробуй опять увильнуть!
– Нет-нет, ну что ты… Василь Никитич, где медаль?
– Так это… Мутко хочет её в Доме футбола вручить, с помпой…
– С «понтом» это называется, а не с помпой. Кого определили лучшим игроком чемпионата?
– Ну, кого-кого… – заулыбалась Даша.
– А приз тоже у Мутко?
– Угу, – сказал тренер.
Вошёл невысокий смуглый эскулап с маленькими чёрными усиками.
– Здравствуйте.
– Добрый вечер, – ответил Ноан.
– Как тут наш чемпион?
– Нормально, – скривился Королёв. – Когда меня отпустят?
– Никаких нарушений функций организма у вас нет. Но то, как он реагирует на геомагнитную активность, честно говоря, меня поражает. И давно у вас подобные приступы?
– Недавно. Последних месяцев десять.
– Отпустим мы вас завтра, если не возражаете. Дадим ещё витамины, успокоительное и на ночь – снотворное. Поспите, отдохнёте…
– Да я не против. Я не уверен, что сегодня смогу на своих двоих передвигаться.
– Ну и чудненько, – доктор направился к выходу, у самых дверей вдруг обернулся и сказал: – Вы решили, где следующий сезон начнёте?
– Если честно, нет ещё.
– Оставайтесь в России, а?
– Может, ещё команду подскажете?
Тот расцвёл, протянул перед собой руки с выставленными указательными и средними пальцами, прижатыми друг к другу, и пропел:
– «Вперёд, «Динамо», мы с тобой!» От легионеров никакого толку. Мы любим своих.
«А кронян?» – подумал гость, но вслух произнёс: – Хорошая мысль. Обещаю подумать.
– Супер! – поверил врач. – Знаете, – неожиданно замялся он, – ваш последний гол – это фантастика! Это что-то запредельное, инопланетное! По всем каналам уже сутки непрерывно прокручивают…
– Спасибо, – кивнул Данила. – «Если бы ты знал, как близок к истине», – мелькнуло в голове.
– Меня сегодня уже не будет, – сообщил доктор, – если что нужно, зовите сестру. До свидания, – и, показав Василию Никитичу на часы, вышел.
– На что это он намекнул? – удивился Королёв.
– Дисциплина, – недовольно ответил Никитич. – Всё по графику. Он нам время до девяти отвёл. Ещё есть десять минут.
– Вот что, – Ноан приподнялся на локте. – Чай мне кто-нибудь заваривал?
– Целый чайник, – показала подруга.
– Дашуль, налей, пожалуйста.
Красавица поднялась и отошла к маленькому столику.
– Василий Никитович – а кто стал лучшим бомбардиром? В башке туман, не сосчитаю.
– Ну, кто, кто? Дед Пихто.
Девушка подала чашку с настоем.
Гость отпил глоток.
– Радость моя, не обижайся. Погуляй пять минут, о`кей?
– Ты что? – надулась она. – У тебя от меня секреты?
– Да какие там секреты! Мы ругаться сейчас будем, сплошные маты – не для женских нежных ушек.
– Да? – удивилась бесподобная. – Ну, ругайтесь… Я скоро вернусь, – и вышла.
– Чем это старик перед тобой провинился? – выпучил глаза первый тренер.
– Молчи, Никитич… Доверенность на управление моим счётом не выкинул?
– Да как можно?
– Тогда запоминай внимательно. У твоего друга адвоката Саши Ройтмана лежат несколько чистых листов с моими подписями. Впиши туда всё, что надо – дарительные, ещё какую-нибудь необходимую фигню, чтобы легально разделить деньги. Сколько у меня сейчас?
– Ну, контрактные плюс бонусные минус подоходный минус расходы… Восемьдесят пять с хвостиком. Ещё от сборной за победу подкинут.
– Значит, десятку заберешь себе, пятерку отдашь Андерсу, лимон – своему эфесбешному другу Николаю Сергеевичу. Остальное перечислишь Даше.
– Не понял! Вообще ничего не понял!
Ноан приподнялся ещё выше.
– Василий Никитович! – обратился он к ошалевшему другу. – Тебя не удивило, как мы встретились? Что у меня нет прошлого? Что я несколько иначе играю в футбол, чем другие?
– Вообще-то удивило, – потёр лоб первый тренер, – но я привык.
– А ещё я бегаю стометровку за восемь секунд. И беру высоту три метра. А с шестом – девять. И в длину могу прыгнуть на одиннадцать тридцать.
– Ёб!.. – только и выдавил из себя старший товарищ.
– Замечательный Василий Никитович! Дорогой! Этот мир – не мой! Это солнце, в конце концов, доконает меня. Я возвращаюсь.
– Куда? – глаза агента внезапно оказались на мокром месте.
– Домой.
– Ты вспомнил?..
– А я и не забывал.
– Далеко?
