Серая радуга (СИ) - Кисель Елена Владимировна
Но много было и пораженных голосов, которые выкрикивали на разные лады:
— Оплот? Как это — Оплот? Оплот — что?
Макс прикрыл глаза и прислонился спиной к стене полутемного директорского кабинета. В кабинет Мечтателя его силой впихнула Дара, пригрозив в случае неповиновения использовать магию.
— Не нарывайся! — прошипела резко выздоровевшая артемагиня. — Тебе нельзя быть в своей комнате. Мы с Кристо всё узнаем.
По правде сказать, это было довольно унизительно. Но Ковальски не стал возмущаться или бросаться на запертую магическим способом дверь — он просто стоял, и прислушивался к голосам из коридора, и думал.
Дара выглядела серьезно за него встревоженной — но если б она хоть могла себе вообразить, насколько безнадежной была ситуация на самом деле… Дуракам на свете живется легко, подумалось Максу. Дураки не могут вообразить сразу, во что вляпались. Ох, до чего всё это скверно, и что ж я натворил, оставшись на эти несколько дней в артефактории…
На влетевшего в кабинет Экстера Макс медленно поднял глаза и вполголоса осведомился:
— И что — он действительно?..
Действительно. Это было видно по перепуганному виду Мечтателя, по прыгающей директорской челюсти и по растрепанному парику.
— Макс, тебе нужно бежать.
— Я слышал, — неторопливо продолжил Макс, — у него цветочное имя. Гиацинт, а?
— Давняя традиция у знатных родов, — на секунду сбившись, ответил директор. Он заходил по собственному кабинету, сбивая стулья. — А он из рода Танейха Зоркого — был такой артефактор во времена Гекарис… Гекаты, той самой, да. После того, как Геката бежала — он… он можно сказать, что помешался на том, чтобы создать идеальную защиту для Одонара… Сперва он искал Алую Печать из предсказаний про Оплота, а потом…
— Потом создал её сам. Так?
Директор слегка дрожащей рукой смахнул с лица чёрные пряди.
— Этого никто не знал: Танейх рассорился с тогдашним директором и покинул артефакторий. Но он был уверен, что Оплот будет рожден в его роде, и опасаюсь… Аметистиат, Фиолетовый Магистр всё-таки нашел Печать, он же ответственнен за то, что касается магии, тайн и прорицаний… значит, он задействовал какие-то подсказки или архивы Семицветника… и артефакт среагировал на последнего из рода, на тинтореля Гиацинта…
— Да неужто радуга узлом завязалась?
— Там… там были знамения. Плиты, окрасившиеся кровью. Внутренний двор замка порос терном. Макс, это неважно…
— Да, — отозвался Ковальски задумчиво, — уже неважно. Магистр, само собой, устроил представление перед народом? С вручением этой Печати и со знамениями.
Если утопающий на последнем дыхании может кивать — то директор успешно изобразил этот жест.
— Он прибыл во двор Гиацинта с большой свитой, — пробормотал едва слышно. — Поздравить мать… Великая честь для обедневшего древнего рода… Ирисия-наи-Таннейх, конечно, в восторге… И ещё. Аметистиат взял с собой Майру.
— Нарекательницу?
— Да, и она… она подтвердила, понимаешь, Макс… Предсказала ему, что в его силах будет спасти Целестию, и открыть или закрыть путь своею жизнью, и разбудить златоволосую деву. И она же направила его за Феллой, ну а дальше…
— Дальше он прибыл в Одонар и весь просто жаждет со повидаться. Это понятно, его вопли «Где этот самозванец? Или он еще и трус?» время от времени долетают и сюда.
На миг где-то глубоко резануло ревностью: Оплот, мальчишка… ее суженный, ее спаситель, и это ему будет адресована ее первая настоящая улыбка…
— Макс, послушай. Это моя ошибка, я просил тебя задержаться, я был уверен, что Алой Печати не существует, но я… я сделаю всё, слышишь? Очень мало времени, но портал, который доставит тебя к ближайшей двери Кордона…
Макс встретил хмурый взгляд своего отражения в зеркале, обрамленном черным тяжелым деревянным кружевом, как траурной каймой.
— Экстер, я буду драться.
— Пропуск артефактора всё еще действует, если сымитировать то, что ты отбыл ночью по каким-либо служебным обя… что?
— Ну, у вас же есть какие-то ритуальные способы доказать правоту. Уверен, он не откажется проверить это на арене. В конечном счете, результатам боев у вас тут верят больше, чем Печати или системе логических доказательств…
— Ч-что?! Макс, ты…
— Синий уже вмешался?
Экстер тяжко вздохнул и опустил голову. Наконец-то он остановился, бессильно вскинув руки.
— Именно поэтому, Макс, я заклинаю тебя…
— И они объяснят мое бегство тем, что я самозванец и трус, на что мне в принципе начхать. Аметистиат, конечно, выступит с пышной речью на тему «Мы просто хотели защитить Одонар получше, кто ж знал, что так получится». Или ещё проще — «Я своей мудростью с первого дня прозрел, что он самозванец — и решил, что следует найти настоящего Оплота». Ещё не выпустили пресс-релиз? А, у вас не в ходу такие вещи. Так вот, после этого всего они припомнят, благодаря чьим словам я стал Оплотом Одонара. Или я должен бежать не один, а с четырьмя подростками? Они ведь казнят их, Экстер — по этим вашим, Холдон бы их жрал, кодексам!
Мечтатель поднял лихорадочно блестящие глаза.
— Я понимаю тебя, Макс, но я… я клянусь, с Дарой и остальными ничего не случится. У меня есть средства…
— Противостоять открытому приказу Семицветника? Ты хоть понимаешь, какую услугу им этим окажешь? Они объявят, что ты был заодно со мной. Припомнят эту комиссию — теперь ясно, с чего они вообще её назначили — историю с Браслетом… И сделают вывод о том, что ты тут плетешь заговоры, а Бестия им будет поддакивать.
Макс махнул рукой и уселся на стул, предложив жестом Мечтателю сделать то же самое.
— Ты кого-то очень сильно не устраиваешь на посту директора, — заметил он тихо, — кого-то из Семицветника, если судить по этой инспекции. По назначению твоим завучем Бестии. По… многому. Что им тут понадобилось на самом деле?
Тон его был спокойным и удивительно деловым, и Экстеру Мечтателю невольно пришлось успокаиваться тоже.
— Всегда одно, — прошептал он. — Главная тайна Одонара, которой был заворожен еще Холдон. Секрет неизмеримого могущества, скрытый в Малой Комнате. Ключ доверен одному из Одонара… И я, как каждый из директоров артефактория… единственный, кто знает имя ключника… единственный, кто хранит его самого…
— Поэтому они тебя так опасаются?
— Не меня, нет, того, кто за мной, того, кто дал мне эту должность, того, кто… — тонкое лицо Экстера свела болезненная гримаса ужаса. — Как видно, они решили, что он… утратил силы, что остался только я, и теперь…
Макс нетерпеливо поморщился, как бы говоря, насколько ему надоели все эти великие тайны.
— И ты не мог бы обратиться к твоему покровителю, чтобы их переубедить? Впрочем, тогда они точно запишут тебя в заговорщики… Замкнутый круг. Будем считать, ты подтвердил мои подозрения. Думаю, сейчас у Кордона ждут меня с большим нетерпением, потому что это возможность спихнуть всё сначала на детей… а когда ты не выдержишь и полезешь их защищать — то и на тебя. Итого у меня два выхода: явиться к Магистру с покаянными воплями: «Да, я самозванец, я всех обдурил, и виновен только я…»
— Макс, он…
— Прикончит меня на месте — и это было бы расплатой за мою дурость. Мне нужно было уходить еще девять месяцев назад… но я не об этом, а о том, что смерть на коленях мне всегда представлялась довольно жалкой.
— Ты сказал, есть второй выход…
Макс встал и направился к двери.
— Я его тебе озвучил полчаса назад: я буду драться, — Мечтатель приподнялся со стула, кажется, желая его удержать, и Ковальски обернулся к нему. — А ты не суйся, Экстер. Храни свой артефакторий, свои секреты и Малую Комнату, а с этой интрижкой я как-нибудь разберусь.
Хлопнула дверь — и Экстер остался сидеть на своем стуле с приоткрытым ртом. Впервые на его памяти историю, в которую был замешан Семицветник, Оплот Одонара, директорский пост, а на кону стояла Малая Комната, обозвали интрижкой.
Впрочем, Макс находчиво уменьшил цену вопроса. Теперь на кону стояли только жизни — а одна или несколько, зависело от самого Ковальски.
