Евгений Прошкин - Наши фиолетовые братья
– В триста тысяч мегатонн, – хрипя подсказал второй ученый, висевший на другом конце троса.
– Бомба? – заинтересовался Зинчук.
Он поплевал на свои механические клешни и взялся за трос со стороны первого исследователя.
– Зачем бомба? – Ученый украдкой вытер со лба пот. – Выкачали, допустим, триста тысяч мегатонн нефти с одной планеты, и все – сбой…
– Ну а если метеорит? – удивился сержант. – Нет, метеорит маловато, например – астероид…
– А-а, – исследователь загадочно улыбнулся, – вот для этого все планеты и были связаны прочной цепью внепространственных каналов. Вот вы думаете – зачем?
– Я не думаю, – отмахнулся Зинчук, – мне по должности не положено…
– А по званию?
– Ну-у…
– Зачем? – заинтересовался Бугаев, мрачно посматривая на близкий водяной горизонт.
Подгонять работников у полковника необходимости не было. Магнитные захваты зависшего в поднебесье «Джаггера» работали нормально, и ствол инопланетной пушки держался в них как влитой. Довольный этим Бугаев приказал прикрепить к лафету как можно больше всякого чужеродного хлама. Он мог оказаться весьма полезным, а в трюм севшего АБОТа все не влезало. До подхода волны оставалось не больше пяти минут, и летящий впереди водной стены ураган уже вздыбил плодородный слой почвы в паре километров к югу, но полковник сохранял олимпийское спокойствие.
– Эти тоннели созданы отнюдь не для того, чтобы такие, как мы, случайные поселенцы могли спокойно мигрировать с планеты на планету. Гиперсвязи между объектами этой системы гораздо глубже и обширнее. Они пролегают не только по поверхности, перемещая из мира в мир воздушные массы, пар, микроорганизмы и семена растений, но и глубоко под почвой, создавая единые водные, нефтяные и газовые бассейны, обеспечивая равномерную температуру недрам и спокойное, сбалансированное течение термоядерным реакциям в горячих планетных сердцах. Вот в чем истинное назначение каналов. Но мы сдвинули равновесие, планеты сместили орбиты, внепространственные каналы разрушились, дисбаланс системы зафиксировался на постоянных значениях, и процесс стал необратимым… Ведь куда-то в этот момент перетекали излишки воды, откуда-то выдавливалась нефть, вытесняемая движением базальтовых плит. Триста тысяч мегатонн! Это просто детская масса! Миллиарды мегатонн вещества оказались в один момент не там, где нужно. Тут уже не до баланса. Представьте, господин полковник, что вы держали в каждой руке по СТУРНу и вдруг один из них стал легче элэса, а второй, наоборот, – потяжелел вполовину! Попадете вы в цель, нажав в это мгновение на спуск? Только если честно?
– Блин! Вот ученый, я понимаю! – искренне восхитился полковник. – И рассказал доступно, и примеры понятные привел. Ты кто? Какое звание?
– Я?.. Э-э… – Исследователь замялся. – А что?
– Да я Гаврилыча попрошу, он тебя вместо вашего попугая начальником отдела назначит!
– Давайте выберемся для начала, – пробормотал второй ученый, оглядываясь на Калашникова, размахивающего руками у места погрузки трофеев в трюм АБОТа.
Ветер вконец окреп, и его первый серьезный порыв едва не повалил собеседников на землю.
– К машине, – приказал Бугаев. – Тут уже ничего не отвалится…
Когда внутри челнока собрались все воины и пилот, выпучив от страха глаза, прижал педаль «старт», на связь с АБОТом вышел Иванов.
– Взлетели?
– В процессе, – коротко ответил полковник.
– Я вижу… – Контр-адмирал немного помолчал. – Ага, вот теперь порядок, волну вы обошли… теперь побыстрее бы вас на борт поднять…
– А пушка? – забеспокоился Бугаев. – Ты ее выдернул из холма?
– Крепко вмонтирована. – Иванов покачал головой. – Захваты уже на пределе… Мощности лебедок не хватает…
– А вы ударьте из кормовой батареи, – посоветовал восхитивший Бугаева исследователь. – Силовое поле вокруг бункера уже не действует, так что может сработать…
– А если мы пушку повредим?
– Нет, она еще и не на такие нагрузки рассчитана, – уверенно ответил ученый.
– Ты, что ли, рассчитывал? – подражая манере Страшного, высокомерно поинтересовался Калашников. – Умник!
– Умри, майор! – приказал Бугаев. – Адмирал, ученый дело говорит.
– Какой из них? – осторожно спросил Иванов.
– Тот, который поумнее.
– Ладно, попробуем!
– А я утверждаю, что этого делать нельзя! – вдруг взвился Калашников. – Это… это… саботаж!
– Мищенко! – рявкнул Бугаев.
– Зинчук! – словно эхо, отозвался капитан.
– Дуст! – в свою очередь крикнул сержант, но тут же опомнился. – Отставить! Я сам…
Он соскользнул со своего места и достаточно грациозно для своей комплекции переместился на сиденье напротив майора.
– Что?! – предчувствуя недоброе, вякнул Калашников. – Сержант, сядьте на место!
Зинчук вместо ответа ухмыльнулся и не замахиваясь треснул майора кулаком в лоб. Начальник ИО закатил глаза и сполз на пол. Сержант заботливо усадил обмякшего майора в кресло, пристегнул его ремнями и, расплывшись в улыбке, доложил:
– Господин полковник, ваше приказание выполнено!
– Молодец, – сквозь зубы процедил Бугаев. – Давно надо было это сделать…
– Сейчас тряхнет, – по внутренней связи предупредил пилот, – выходим из атмосферы.
Тряхнуло почему-то дважды, а затем еще дважды, потом трижды и четырежды. Воины забеспокоились.
– Разрешите, я сбегаю, посмотрю, – предложил Зинчук, глядя то на Бугаева, то на Мищенко.
– Да все нормально, – неуверенно предположил капитан, косясь на командира.
– Иди, – разрешил Бугаев. – Только спокойно, если что…
Когда сержант вернулся, кораблик снова тряхнуло, и одна из бронестворок сама собой сползла с иллюминатора, открыв изумленным взглядам солдат величественную панораму ближнего космоса.
– Вот компот! – вырвалось у кого-то.
То, что творилось на орбите, иначе было и не назвать. Все видимое пространство занимали кувыркающиеся разнокалиберные обломки, глыбы и шарики, шары, а также шарищи серо-голубого льда. Между ними носились вихри газа и плазмы, искрились в солнечных лучах целые поля клубящейся пыли, сверкали какие-то яркие вспышки. Некоторые обломки имели серый стальной блеск, а пара огромных черных шаров, лениво вращаясь вокруг единого центра, подхватила и отбросила от своей матово-маслянистой поверхности яркий отблеск далекого взрыва.
Мимо иллюминатора промелькнула глыба льда причудливой формы, и находившийся ближе всех к стеклу ученый испуганно отпрянул.
– Чуть не забодал!
– Кто? – удивился сидевший рядом Дустназаров.
– Олень!
– Олень космоса?! – Хлеборез восхищенно поцокал языком.
– Да обычный олень! Глыба льда! Видно, с какой-то планеты выбросило…
– Глупый народ. – Воин огорченно покачал головой. – Оленя целую тушу выбросили! Такой хороший мясо!
– Господин капитан!.. – Зинчук наклонился к Мищенко и выразительно перевел взгляд на Бугаева.
Мищенко кивнул и сам тоже пересел чуть ближе к начальнику.
– Господин полковник, там нестыковка идет… Если «Джаггер» снимет защитное поле – его тут же в щепки разнесет, видите, какой «снег» на орбите? А если не снимет, мы в приемный шлюз не проникнем… Вариант один – за ним увязаться, в кильватере, и где-нибудь подальше, в безопасном месте, состыковаться. Только он без пушки не полетит. Приказ у него… Так пилоты между собой говорили…
– Дрянь дело, – задумчиво констатировал Бугаев. – А Иванов почему молчит?
– А он репку тянет-потянет, – сержант развел руками. – Не может пока вытянуть… Уже и стреляли, и что только не делали… Мажут снайперы банановые…
– Прицельно стрелять, наверное, буря мешает… – предположил капитан.
– Сколько у нас осталось? – Полковник нахмурился.
– Четыре минуты, – мгновенно ответил Мищенко. – А до чего?
– СТУРНы к бою! Ученым – плазмолопаты! Экстренная посадка! Раздать страховочные ремни!
– Есть! – бодро ответил капитан. – Зинчук, в кабину!
– Пилоты могут не подчиниться… – Сержант почесал затылок.
– Я же тебе сказал – в кабину! – рявкнул Мищенко. – Держать пилотов под прицелом!
– А-а! – Сержант восхищенно вздохнул. – Вы так быстро соображаете! До меня-то только дошло…
– Я исполняю быстро, – неожиданно признался капитан. – Голова у нас на всех одна… в полковничьих погонах…
Зинчук попытался представить себе голову в погонах, но предаваться столь сложным фантазиям не было времени, и он оставил затею до лучших времен.
Ровно через полминуты весь исследовательский отряд и остатки «дебоширов» снова были на вершине бункера-холма. Над долиной курганов бушевал свирепый ураган, и людям пришлось пристегнуться к черному стволу ремнями. Завывания ветра перекрывали все звуки, а грохот поднятых в воздух камней и комьев земли сливался со стуком плазмолопат и выстрелами СТУРНов в единую барабанную дробь. Из-за сильнейшей магнитной бури радиосвязь не работала, и воинам приходилось обмениваться жестами.
