Наталья Резанова - Кругом одни принцессы
— Никак. И не только потому, что днем мне нужно спать. Лес-то заколдованный, я уже говорил. Ты еще увидишь, как правильно ты поступила, выбрав меня спутником.
Вообще-то я его не выбирала. Но тратить время на препирательства не хотелось, и я тронула повод Мрака.
Когда мы очутились под сводами Безысходного леса, ничего особенного я не увидела и не почувствовала. Никаких признаков непроходимости. Ну, нетопыри летают, совы ухают, но это уж как положено. Правда, кто-то отчетливо произнес тоненьким голосом «Ой, мамочки», прошуршал в траве и скрылся. Я постаралась вспомнить, какие виды нечисти водятся в данном регионе. Троллей и разных прочих кобольдов следует сразу отсечь — они предпочитают гористую местность. Водяных и болотников мы оставили позади. Что у нас остается? Всяческие морриганы-корриганы. Никсы, они же стриги, которые никак не определятся, то ли ведьмы они, то ли вампиры — тут меня при случае пусть Генрих проконсультирует. Эльфов, со всеми их видами и подвидами, я бы не стала относить к нечисти, хотя среди них попадаются весьма зловредные. И — да, конечно, оборотни всех мастей и расцветок. Публика давно известная и хорошо изученная. Если бы те, что тревожили землю империи своими набегами, относились к кому-то из вышеперечисленных, гидранты бы с ними справились. Нет, не зря Анофелес потащился в храм Края.
— Ну всё, — сказал Бедный Генрих. — Сейчас начнется. Дальше ходу не будет.
Я оглянулась.
— По-моему, ты перестраховываешься, приятель.
— Да я не про то! — раздраженно воскликнул он. — Скоро рассвет, мы такие вещи чувствуем… наподобие как у людей ломота в костях перед дождем. Так что спешивайся, расседлывай коня… и увидишь, что здесь творится с приходом дня.
Я спрыгнула на землю, но, не слишком доверяя вампиру, пока что расседлывать Мрака не стала.
Бедный Генрих тем временем извлек из узелка саван, служивший ему дневной рубашкой, насвистывая, облачился, заполз под куст, и, пробормотав «Спокойного дня», свернулся в клубочек.
Мне же спать ничуть не хотелось. Немного поколебавшись, я решила всё же освободить Мрака от седла. Пока я этим занималась, выглянуло солнце. И тут, как выразился Бедный Генрих, началось.
Застыв с седлом в руках, я остолбенело смотрела, как с первыми лучами солнца видоизменяется Безысходный лес. Вокруг поднимались стены терновника, можжевельника, держи-дерева, колючего дрока и молочая. Поверху всё это оплетали такие толстые лианы, каких не увидишь и в джунглях у подножия Балалайских гор. Куст, под которым лежал Бедный Генрих, обернул спящего вампира непроницаемым пологом. А мы с Мраком оказались в чем-то вроде зеленой клетки. Или внутри живой изгороди. Ради интереса я, предварительно положив седло на землю, рубанула мечом по сплетению растений, и лезвие мягко спружинило. Конечно, можно было извлечь топор и повторить эксперимент, но я не стала этого делать.
Впервые я увидела непроходимый лес, который был действительно непроходим. Даже Заволчанские леса, порой наводящие жуть, и где встречались чудовища пострашнее бегающих в траве корриганов, были одинаковы что днем, что ночью. Тот, кто заколдовал Безысходный лес, знал свое дело. Нет если бы у меня в руках сейчас оказался меч Рубило, никакие заросли бы не послужили помехой. Да тем, что осталось от Рубила, нынешний Великий Хам, наверное, ногти подравнивает. А прочее оружие затупится в считанные минуты. В кои-то веки путешественник, снабдивший сведениями архивного юношу, сказал правду. Пересечь Безысходный лес может лишь тот, кто владеет магией. По крайней мере, днем. А кому в голову придет переться по заколдованному лесу ночью?
Ответ известен.
Раз так, остается только перекусить тем, чем я разжилась у месье Бабло, и отдыхать. Вот еще проблема — что я буду есть, когда кончатся припасы? Не хотелось бы подстрелить на обед разумное существо. Ну да ладно, будет ночь, будет и пища…
Лес снова изменился. Картина была совершенно идиллической. Предо мной простирался сочный цветущий луг, обрамленный деревьями, гнущимися от тяжести плодов. Кругом бегали зайчики и порхали гулики. Передо мной на пригорке возвышался замок, такой белый и изящный, какой бывает не в жизни, а на тортах, выпекаемых в Шпацирене. Затем в воздухе появилась фигуристая деваха в прозрачной тунике. На лету ее, супротив всех законов тяготения, поддерживали трепещущие стрекозиные крылья, а в руке она держала палочку с полированной блестящей нахлобучкой.
— За мной! — вскричала она. — Я отведу тебя в свой замок!
— Нет, — отвечала я.
— Почему? — озадачилась деваха. — Я добрая фея, там ждет тебя отдых, спокойствие и уют…
Ничего против спокойствия и уюта я не имела, но вид замка внушал мне сильнейшую антипатию.
— Тортов не ем, — сообщила я.
Фея коснулась своей палочкой замка, который каким-то невообразимым образом оказался с ней на одной перспективе, и стены его потемнели, укрупнились и украсились мощными башнями. Над донжоном на ветру плескался вымпел с родовым девизом на древнем и малопонятном языке: «Never complain, never explain». [3] У крепостного рва виднелся затянутый ряской пруд, где я якобы утопилась.
Да, это был мой родовой замок, который я не то что забыла — я забыла о нем вспоминать.
— Дом, милый дом, — пропела фея. — Ты идешь?
— Нет, — упорствовала я. — Может, ты лазутчик вражеский?
Фея снова взмахнула палочкой, но что за этим последовало, я не увидела, поскольку в ухо мне прокричали с характерным дефектом речи:
— Не спи, замерзнесь!
— Какой «замерзнешь», лето же, — пробурчала я, но глаза, до того закрытые, всё же разлепила.
И тут же застучала зубами от холода.
Вопреки показаниям календарей, мох, трава, стволы деревьев — всё было покрыто толстым слоем изморози. Мрак, чья грива побелела от инея, дрожал крупной дрожью. С деревьев падали, словно переспелые яблоки, замерзшие птицы. Только Бедный Генрих, трясший меня за плечо, не выказывал явных признаков озноба и обморожения.
Равно как стоявшее передо мной существо неопределенного пола и возраста. Мешали определению сосульки, коими существо заросло, как еж — иглами. Свисали сосульки и с мощного посоха, служившего существу опорой.
— Это Мразь, — свистящим шепотом просуфлировал Бедный Генрих. — Не понимаю, чего она на охоту вышла — не сезон…
Не обращая внимания на подсказку вампира, Мразь обратилась ко мне:
— Тепло ли тебе?
— С-с-с-час будет тепло, — у меня зуб на зуб не попадал, окоченевшие руки тряслись, но всё же я сумела вытащить из кошеля огниво, а также запрятанную заначку, вывезенную с Ближнедальнего Востока — платок, пропитанный нафтой. Намотала платок на валявшийся под ногами сук, выкресала огонь, и через миг в моих руках пылал факел.
Мразь шарахнулась в сторону, Бедный Генрих — в другую
— Хворост подбрасывай! — крикнула я ему.
— Боюсь! — истерически взвизгнул он.
Верно — вамиры ведь не переносят открытого огня. Это один из радикальных способов борьбы с ними. Что ж, придется справляться самой. Не выпуская факела, я подпихнула в кучу сухие ветки, палые листья и подожгла.
— Ты что, спятила? — вопросила Мразь. — Летом, в лесу, костер… пожар же будет.
— Ничего, в случае чего — подморозишь, — я с удовольствием грелась у огня.
— Ничего не понимаю, — Мразь отодвинулась еще дальше. — Ты падчерица?
— В некотором роде. — Отец мой и мачеха давно умерли, но падчерицей побывать я успела.
— Что ж ты отвечаешь неадекватно?
— Зато я действую адекватно!
Бормоча проклятия и размахивая посохом, Мразь поспешно удалилась во тьму леса. С сосулек на одежде и посохе капала вода.
С исчезновением Мрази снова вернулось лето, иней начал таять, отдельные замерзшие твари — отмерзать.
— Что ж ты меня подвел? — укоризненно сказала я Мраку. — А еще предполагается, что нечисть чуешь…
Конь понурил голову.
— А ты, Генрих, большую часть гонорара, почитай, отработал.
— Костерок-то притуши! — жалобно попросил вампир, продолжавший отираться в стороне.
— Погоди, только подогрею себе что-нибудь. Кстати, когда будешь питаться, какую-нибудь птичку, если не жалко, оставь для меня.
Пока Бедный Генрих шарил вокруг поляны в поисках пропитания, я сообразила, кем была наша нынешняя гостья, о чем я сообщила вернувшемуся вампиру.
— Когда ты ее назвал, я не поняла, потому что в Гонории и Токай-Гуляше ее называют госпожей Метелицей. Мужчин она убивает морозом на месте, а женщин уволакивает в свое логово. Причем предпочитает падчериц.
— Почему?
— Не знаю. Извращенка, наверное. Но ты прав, летом она не охотится. Наверное, близость храма сказывается.
Подкрепившись, я затоптала костер, и мы опять двинулись в указанном Бедным Генрихом направлении. Однако встреча с Мразью была лишь первой в цепи происшествий этой ночи. Вероятно, в порядке компенсации за предыдущую, чересчур спокойную.
