Владимир Тимофеев - Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому (СИ)
Так, идем дальше, исследуем мебель.
Ага, диванчик, на котором сидел Джонни, совсем не простой. То есть нет, вру, сам по себе он не сложнее табуретки – проблема лишь в подлокотнике. Точнее, в жучке, что к нему наспех прилеплен. Откуда, спросите, взялся этот жучок? «Элементарно, Ватсон!» – не зря ведь Римма стояла вплотную к дивану, когда принимала заказ у мистера Коннора.
А, кстати, почему я самого мистера Коннора не проверил? Эх, блин, раньше надо было думать. Думать, а не выпендриваться. А теперь всё, увы. Поздно пить… «Оборжоми». Ушел поезд. Чао, синьоре. Адью, месье. Гуд бай, май лав, гуд бай.
Впрочем, ладно. «Пан Костенко» ушел, но дело его живет. Не может не жить. И потому еще раз внимательно сканирую окружающее пространство. В самой что ни на есть непосредственной близости от нашего столика. «Спи, глазок, спи, дру… Тьфу, блин, какое нафиг спи? Ищи! Ищущий да обрящет».
«Фух!» – утираю со лба пот. – «Нашел».
Ретранслятор. Небольшой. В метре от меня, «спрятанный» на стене под витиеватым бра, откуда открывается шикарнейший вид на наш стол и на оба дивана. «М-да, недаром Джонни меня сюда усадил. А я ведь, дурак, грешным делом подумал, что сам это место выбрал. Да еще радовался при этом как пацан, прикидывая, как ловко устроился и партнера своего с носом оставил. То бишь позицию самую лучшую подгреб под себя. А ему, выходит, только того и надо было. Что ж, молодец Джонни. Профессионал, ничего не скажешь… Хм, вот только не стоит мне на этом светильничке взгляд задерживать. Искоса надо смотреть, боковым зрением».
Сижу, косюсь… или кошусь… короче, зайца изображаю. Думаю.
Системы записи в этом ретрансляторе нет. Только прием-передача. Как видео, так и звука. Интересно, а записочку этот прибор «срисовал» или нет?.. Нет, не мог. Стена слева, и папку я тоже налево открывал, так что здесь всё нормально. А где ненормально? Камушек?
Джонни его под деньгами заныкал. Причем сбоку там стаканы стояли и миска с какой-то засохшей отдушкой. А руку я как раз мимо них проносил. Значит, и тут всё тип-топ. Никто ничего не заметил. Да, опять молодец Джонни. И ведь не только от наших – от своих шифровался. С какой целью? Хрен его знает. Потом разберемся. А сейчас… сейчас надо что-то с ретранслятором делать. Вот только руками его трогать нельзя. Никак нельзя – спалюсь моментально.
…Что ж, раз руками нельзя, будем действовать «мысленно». Работать будем чистой «энергией». Дистанционно. Проверим, насколько я «маг», ха-ха, экстрасенс доморощенный, и насколько мысль моя, это самое… материальна…
Возле часовни портал я, помнится, открыл с трудом. Это понятно – камушка тогда при мне не было. Но бумажки туда влетали со свистом, словно там пылесос работал. Выходит, давление на той стороне ниже и существенно. Не знаю, правда, в какую точку Вселенной переход открывался, но это и не важно. Важно то, что и здесь, скорее всего, должно произойти то же самое.
Опять сжимаю камень в ладони. Фиксирую мысль. Эх, тяжело «налево» работать. Ну, то есть не прямо перед собой, а вбок. Но – не беда, череп мозгам не помеха.
«Вижу», как внутри ретранслятора образуется темное пятно с переливами оранжевого и сиреневого. А спустя секунду пара тонюсеньких проводочков с бирками на концах выскальзывают из своих гнезд на печатной плате…
«Отлично! Дело сделано. Звуковой сигнал больше никуда не идет, видеоразвертка сбита. Великолепно! Как доктор прописал… А я тут не причем, совсем здесь не причем… Какая досада…»
Расслабляюсь. Продолжаю молча сидеть. Спокойный как удав. Пью сок. Жду.
– Мистер Фомин?
Поднимаю глаза. Киваю.
– Да, это я. Располагайтесь, мистер…
Протягиваю для пожатия руку. Гляжу вопросительно.
Человек в черных очках не торопясь усаживается напротив. Руку мою демонстративно не замечает.
– Агент Смит.
Слова он выговаривает медленно, почти цедит. С легким акцентом и чуть гортанно.
«Пижон! Мериндос, одним словом. Типичный чмошник».
Глава 42. Мистер Креветка, или особенности национального кидалова
– Значит, мистер Смит, говорите? – усмехнулся я, глядя на своего будущего, хм, «партнера по бизнесу».
– Да, можете меня так называть, – холодно ответил мериндосец, не снимая очков.
«Странно, почему он их не снимает? Тут ведь и так темно, а уж в черных очках тем более. Да и вообще, морда у него какая-то противная. Холеная, гладкая… прямо как глист какой. Хм, а дай-ка я и его просканирую».
Погладив пальцами талисман, я буквально впился глазами в «партнера», стараясь настроиться на идущую от камня волну. Весьма необычное, я вам скажу, ощущение. Сначала легкое покалывание в ладони, будто лягушка щипет, а затем просто становится чуть теплее. Не везде, конечно. Лишь в районе висков и немножечко над бровями. Рука же, наоборот, словно бы ее в воду холодную окунули… даже немеет слегка, но терпимо. Зато вся внутренняя структура интересующего меня объекта выглядит теперь вполне различимой. Как качественно выполненная голограмма. Как компьютерная модель. Как тщательно прорисованная схема из соединенных в общую сеть блоков: многослойных фотоэлектрических матриц на линзах, оптико-электронных чипов и сверхчувствительных аудио-датчиков по ободку, облегченных элементов питания в изогнутых дужках…
«Д-а-а. А очочки-то, оказывается, непростые…»
– Good evening. Are you ready to order? Anything to drink?[32] – привычно прозвучало рядом со столиком.
Вооруженная блокнотом Римма смотрела на мистера Смита, изображая готовность «осчастливить» клиента любым из представленных в прайсе напитков. А то и двумя-тремя сразу.
Мериндосовский агент с досадой поморщился, но всё же выдавил из себя:
– Highball[33].
– Two highballs? For you and your friend? – деловито уточнила «официантка», стрельнув глазами в мою сторону. – Would you like to try our long drinks? Daiquiri, Mojito, Caipirinha, Punch. Our barman makes a very good punch[34].
Я покачал головой и указал на недопитый сок, а мериндосец…
– One highball and get out[35], – процедил сквозь зубы Смит, нервно дернув щекой, давая понять, что, во-первых, никого он угощать не собирается, а, во-вторых, что его уже достала эта навязчивая девица.
– No problem, – Римма пожала плечами и, захлопнув блокнот, удалилась. Презрительно фыркнув «на посошок».
Я улыбнулся ей вслед и вновь перевел взгляд на господина шпиона.
«Экий ты нервный, дружок. Дергаешься, дамам грубишь, начальника из себя строишь. Как-то это нехорошо. Так ведь можно и ласты склеить… ненароком… Хм? Как бы мне с тебя спесь-то согнать?.. Ага, понял».
Возле шпионских очков закружился серо-оранжевый вихрь. Совсем крохотный, напоминающий не то комара, не то муху, хоть и не жужжащую, но очень назойливую.
Мистер Смит вздрогнул, махнул рукой перед носом, помотал головой. Ничего не понимая, снял очки, встряхнул, надел заново, потер переносицу.
Мне было смешно наблюдать за его потугами, ибо:
«Чтобы восстановить работу приборов, одного желания мало. Надо еще знать, что и как восстанавливать… а не башкой трясти… Дурень!»
Чмошник тем временем вновь снял очки и, засунув их в нагрудный карман, уставился на меня выпученными глазами.
«Вот так зенки – любой рак обзавидуется».
Я едва удержался от смеха. Глаза у шпиона и впрямь были похожи на рачьи буркалы. Захотелось даже прозвище ему дать соответствующее. Точнее, оперативный псевдоним.
«Рак, не рак? Или, может быть, краб? Или омар…нет, всё не то… Во! Придумал. Креветка! Мистер Креветка».
Мистер Креветка поежился будто голый, прокашлялся. Поправил узел на галстуке («хм, а у товарища подполковника почти такой же, только попроще»), помолчал секунд пять, видимо, восстанавливая таким образом душевное равновесие. А затем выложил на стол какую-то карточку и с нарочитой небрежностью подтолкнул ее в мою сторону.
– Здесь номер счета и код. Счет на предъявителя. Банк «Оранжбразерс».
С сомнением гляжу на картонный прямоугольничек. Ох, что-то не нравятся мне эти… «апельсиновые братья».
– Мы играем честно, – бурчит мериндосец, изображая святую невинность. – Можете проверить, если хотите. Прямо сейчас.
Беру карту, достаю свою – идентификационную. Перед глазами возникает виртуальный экран. Односторонний, естественно. Ввожу номер, затем код… Ну что ж, для начала неплохо. Один, три и пять нулей на конце. Очень красивые цифры, при моей нынешней зарплате лет двести пахать.
– Убедились?
– Секундочку.
Набираю еще одну комбинацию. В правом нижнем углу загорается оранжевый огонек.
Я – сама невозмутимость. Рожа практически каменная. Хотя чего мне это стоило, словами не описать. Аж руки чесались, так хотелось двинуть этому гаду по морде. По наглой рыж… пардон, бледной холеной морде.
