Крэг Гарднер - Плохой день для Али-Бабы
И Аладдин спросил его:
— Можешь ты перенести нас в центр того главного зала сокровищницы?
Джинн быстро пересчитал присутствующих.
— Это мне вполне по силам. Считайте, что это уже сделано!
Али-Баба моргнул и оказался в освещенном светом факелов зале, перенесенный туда в мгновение ока вместе со всеми его товарищами, тремя женщинами и тремя евнухами. Все они стояли на огромном помосте из чистого золота. И все вокруг тоже было золотое: монеты, и браслеты, и статуи, и слитки, и крупные необработанные самородки — абсолютное однообразие цвета, нарушаемое то здесь то там случайными островками драгоценных камней всех мыслимых оттенков. Вдалеке Али-Баба разглядел несколько вестибюлей, окружавших этот великолепный зал. Несомненно, именно из такого вестибюля джинн и перенес их сюда, но тогда Али-Баба и понятия не имел о количестве и ценности собранных здесь богатств, ибо если то помещение, где они находились прежде, было золотым озерцом, то теперь они видели перед собой океан.
— Я подобного даже представить не мог, — сказал Гарун в пространство. — Такое богатство сделало бы честь даже любому из моих дворцов.
— Неудивительно, что разбойники столкнулись с трудностями в добывании золота, — добавил Ахмед. — Похоже, в этом зале собраны все ценности с нашей части света.
— Двадцать три биллиона четыреста миллионов семьсот шестьдесят три тысячи семнадцать динаров, — объявил Синдбад. — И это только то, что лежит на поверхности.
— Пожалуй, здесь собраны ценности со всего мира вообще, — тихонько присвистнул Ахмед.
— Мне доводилось слыхать про пещеры, одержимые сильными страстями, — заметил камень, по-прежнему покоящийся в кулаке у Али-Бабы. — В конце концов, пещеры — это всего лишь большие ямы, страстно желающие быть засыпанными.
Али-Баба почувствовал, как стройная нога прижалась к его бедру.
— Желание это мне понятно, — шепнула жена Касима.
— Но я должен признать, — продолжал камень, — что тетушка Мордраг, пожалуй, немножко перестаралась.
— Но где же среди всего этого, — пал духом Аладдин, — сумеем мы отыскать лампу, таящую в себе джинна и ключ от нашей удачи?
Зрелище действительно обескураживало, с этим дровосек был согласен. Пещера, собравшая в себе сокровища со всего мира? Если она и в остальном столь же преуспела, то Али-Баба жалел, что у него не было времени получше познакомиться с Дворцом Красавиц. Но с другой стороны, одна-то красавица была совсем рядом. Али-Баба вдруг пожалел о своем решении взять мешок с головой Касима. Трудно думать о жене брата, когда часть этого самого брата находится рядом.
— Почему бы не обратиться снова к джинну кольца? — предложил Синдбад. — Лампу он нам не принесет, но насчет того, чтобы помочь в ее поисках, он ничего не говорил.
— Отличная идея, — согласился Аладдин, вновь натирая кольцо.
Джинн появился вслед за обязательным дымом.
Я раб кольца, но должен вам сказать,Все это начинает раздражать.Чего изволишь, хозяин, чего ты еще изволишь?
«Похоже, — решил Али-Баба, — мы таки вывели джинна из себя».
— Тысяча извинений, о дух кольца, — настойчиво сказал Аладдин, — но у нас есть еще одна просьба. Хотя мы поняли, что ты не в силах принести нам другого джинна, но хотели бы знать, не мог бы ты указать нам, где этот самый другой джинн находится в столь огромном помещении?
— Мог бы, конечно, — подтвердил джинн. — Это и все, чего ты хотел?
— Нет, конечно, — огрызнулся Аладдин, что показывало, в каких растрепанных чувствах он находится. — Нам нужно, чтобы ты точно показал, где находится этот джинн.
Трудно разглядеть выражение лица, которое отражает всяческий свет, но все же Али-Бабе показалось, что джинн нахмурился.
— При такой богатой практике можно было ожидать, что ты научился правильно формулировать свои желания. — Он хмыкнул без малейшего энтузиазма. — Полагаю, в кодексе поведения джинна не содержится ничего такого, что могло бы помешать мне показывать на себе подобных, хотя такая просьба наносит некоторый урон моей профессиональной гордости. Прекрасно. По крайней мере я получу хоть какую-то передышку. — Он указал вправо от себя. — Ближайший джинн — вон в той куче, и он воистину очень могущественный.
— Где? — переспросил Аладдин. — Я не вижу там никакой медной лампы!
— Этот джинн обитает не в медной лампе, — самодовольно пояснил дух, — а вон в той красочной бутылке.
Али-Баба заметил, что при одном лишь упоминании подобного вместилища и Синдбад, и Ахмед разом попятились.
— Узнаешь бутылку? — спросил Ахмед.
— Еще бы! — ответил Синдбад. — Это та самая, в которую мы поймали великого и ужасного Оззи, джинна силы отнюдь не малой.
— Так Оззи тоже угодил сюда? Похоже, в этой пещере действительно собраны все богатства мира, — изумленно произнес Ахмед.
Они услышали глубокий довольный смешок, исходящий от стен.
— Пещера без репутации — ничто, — заметил камень в кулаке Али-Бабы.
— Но это не тот джинн, который нам нужен! — воскликнул Аладдин. — Нет ли здесь других?
— Вообще-то штуки три или четыре, — ответил дух кольца. — Пара совсем слабых. Есть джинн пуговицы, почти у твоих ног. В пуговице для джинна места даже меньше, чем в кольце. А в дальнем конце зала есть джинн наперстка, а в вестибюле позади нас — джинн булавочной головки.
— Джинн пуговицы? — вскричал Касим из своего мешка. — Джинн наперстка? Может, кто-нибудь из них сведущ в шитье?
Но дух кольца оставил без внимания вопрос Касима, ибо тот не был обладателем кольца. Вместо этого он продолжал обследовать золото.
— Ты сказал, лампа? Да, есть еще один джинн, на полпути к выходу из зала. — Он повернулся и махнул рукой им за спину. — Далеко не такой сильный, как тот, в бутылке. Он вот за той грудой золота, — дух кольца указал снова, — рядом с двумя джентльменами. Полагаю, вам их отсюда не видно.
— Берегитесь! — торжествующе вскричал один из евнухов. — Что мы говорили насчет того, что тут кто-то есть?
За всеми этими богатствами и чудесами Али-Баба совсем позабыл про их соперников, и остальные, без сомнения, тоже.
Все стоящие на помосте повернулись лицом к другой половине золотого моря. Они были вознаграждены торжествующим воплем из-за той самой кучи золота.
— Лампа сейчас у одного из двух джентльменов, — пояснил джинн кольца. — Прошу прощения. Теперь она уже у обоих.
За торжествующим криком сразу же последовали другие, куда более сердитые.
— Э, нет, не смей!
— Сам не смей!
— Кажется, мы договорились поделить все пополам!
— Вот именно! Так что же ты не делишься своей половиной?
Крики продолжались, и Али-Баба увидел, как из-за горы золота взметнулась сначала одна рука, потом другая, потом сразу две разные руки, вцепившиеся в лампу.
— Я тебя заколдую!
— Мне придется пустить в ход свою беспощадную саблю!
Верхушка золотой горы рассыпалась, и из-за нее выкатились два человека — сплошной клубок рук и ног. Волшебная лампа была где-то между ними.
— Теперь она моя!
— Ну уж нет!
— Я первый схватил!
— Но после меня!
— Погоди! — воскликнул атаман, когда они скатились к подножию горы. — Мы не одни!
— Этот способ отвлекать внимание мне прекрасно известен, — с глубоким сарказмом ответил маг. — Ты забываешь, кто здесь владеет магическими приемами… О, да у нас гости, не так ли?
Разбойник и колдун увидели Али-Бабу и его компанию.
— Вы здесь! — вскричал атаман. — Мои верные соратники! Убейте этого подлого мага, ибо в нем источник всех наших бед!
Али-Баба не испытывал ни малейшего желания делать что-либо для их бывшего предводителя. Его друзья, судя по всему, были настроены так же, поскольку ни один из них даже не шелохнулся.
— Теперь, когда заклятия мага больше не довлеют над нами, — сказал главарю Гарун, — у тебя нет больше над нами власти.
— Ах, вот оно что, оказывается? — Главарь нахмурился. — Маг! Живо наложи снова свои заклятия, чтобы я мог заставить этих людей разорвать тебя… О Всевышний! Пожалуй, этот номер не пройдет, да?
— Скоро у тебя вообще никакой номер не пройдет, — объявил маг, оступаясь и скользя на рассыпанных монетах. — Тьфу, пропасть! Как тут можно достойно сражаться, когда нет даже твердой опоры под ногами?
— У вас у обоих ничего не выйдет, — сказал Аладдин, — потому что теперь мы знаем, кто такой на самом деле этот колдун.
— И к тому же, — добавил Ахмед, — нам теперь известно, что наш бывший предводитель — на самом деле Грязнуля!
Тут главарь разбойников взревел, великая и ужасная ярость придала ему сил, и он вырвал лампу у мага.
— Моя! — вскричал он. — Наконец-то моя печень вернется ко мне. Лампа моя!
