Оксана Малиновская - Чудесный переплет. Часть 1
Я упёрлась руками в бока и окинула ребят грозным взглядом.
— А это ничего, что я тут сижу? Не мешаю? — нахмурила брови я. — Что это вы меня при мне обсуждаете? Я сама, что ли, не в состоянии рот открыть?
— Не бузи, малыш: мужчины выясняют отношения, — широко улыбнулся Матвей и по–дружески обнял меня за плечи.
— А что, собственно, выяснять? — я удивлённо посмотрела на ребят и стряхнула с плеч руки Матвея.
— Похоже, он на тебя серьёзно запал, — не без иронии в голосе констатировал Иван.
— Балда ты, — не переставая хмурить брови, отбрила я Ивана и, услышав, как Матвей довольно хмыкнул, резко повернулась к нему и пробурчала: — И ты балда.
С чувством выполненного долга я моментально расслабилась и, развалившись в шезлонге, закрыла глаза. Не успела я погрузиться в анализ разговора Телара и ребят, как на мою ногу с громким шлепком приземлилось что–то мягкое, довольно тяжёлое, мокрое и холодное. От неожиданности я громко вскрикнула и подскочила на месте, словно ужаленная, в панике тряся в воздухе ногой, подвергшейся неожиданной атаке, стараясь это что–то стряхнуть.
— Сиди и не двигайся, я тебе носку гипсить буду, стобы не болела, — деловитым голосом проговорила Машенька и, потирая грязные руки одну об другую, отправилась за новой порцией мокрого песка.
— Ой, нет, Маш, не нужно! У меня уже всё зажило! — испуганно вскрикнула я и вскочила на ноги, отряхивая заляпанную песком ногу и наглядно демонстрируя полную управляемость нижними конечностями, но, увидев, как сразу же расстроенно надулись губки девочки, быстро добавила: — Ты можешь наложить гипс на ножку… нет, на обе ножки Матвея, он сегодня жаловался, что они у него болят. Правда, Матвей?
— Валяй, — добродушно улыбнулся Матвей и с готовностью уселся на мокрый песок у воды, вытянув ноги.
Довольная девчушка, заполучившая таки подопытного кролика для своих сомнительных медицинских экспериментов, пыхтя от прилагаемых усилий, принялась сооружать над ногами мужчины нечто среднее между двумя египетскими пирамидами и братскими могилами.
— Маша, Маша! — вдруг раздался со стороны пригорка звонкий женский голос, и мы, как по команде, повернули головы в его направлении.
На самом верху, широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие и не упасть, заметно раскачиваясь из стороны в сторону, стояла молодая светловолосая женщина в бирюзовом купальнике и тщетно пыталась сфокусироваться на девочке. Я бы сочла её довольно привлекательной, если бы не одно обстоятельство, которое сразу же обезобразило её в моих глазах: нарушенная координация движений и блуждающий взгляд мутных глаз однозначно указывали на то, что женщина находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения.
— М–м–маша… кушать! — снова закричала женщина, с трудом выговаривая слова, и предприняла героическую попытку спуститься с невысокого холма вниз, но первый же её шаг, после которого она лишь чудом осталась стоять на ногах и не покатилась кубарем к воде, продемонстрировал полную несостоятельность её планов. Едва снова поймав равновесие, женщина ухватилась за торчащий рядом куст, да так и осталась стоять на месте, на пару с этим кустом раскачиваясь.
— Мамулецька, любименькая, стой там и не севелись, я узэ иду! — испуганно закричала девочка, просиявшая было при появлении матери, и бегом пустилась к ней.
— М-да… «так вот ты какой, северный олень…» — присвистнул Иван, с нескрываемой неприязнью разглядывая женщину.
Меня передёрнуло от омерзения при виде в стельку пьяного человекообразного существа, которое оказалось матерью девчушки; одновременно сердце сжалось от охватившего меня чувства жалости и сострадания по отношению к ребёнку. Я посмотрела на ребят — судя по лицам, они испытывали схожие эмоции. Начнём с того, что ни мужчине, ни тем более женщине непозволительно напиваться до невменяемого состояния, да ещё средь бела дня, да ещё в присутствии маленького ребёнка, — мы же разумные существа.
Понимаю, что ситуации бывают разные и многие из нас хоть раз в жизни, но теряли контроль над собой в силу различных обстоятельств, которые отчасти могут послужить оправданием потери чувства меры при употреблении алкоголя. Чаще всего эти обстоятельства связаны с сильнейшим эмоциональным потрясением, с которым человек не в состоянии справиться самостоятельно, не прибегая к помощи других людей или лекарств… или псевдолекарств. Но по ту сторону пригорка шла банальная весёлая пьянка! Заранее готова согласиться с возражениями и утверждениями, что каждый человек имеет право немножко расслабиться. Имеет. И именно немножко расслабиться, а не напиться, тем более когда речь идёт о матери, на попечении которой находится неразумный малолетний ребёнок. Теперь понятно, почему в течение продолжительного времени девочка была предоставлена сама себе: её глупая курица–мать напрочь пропила последние мозги.
Тем временем Машенька добралась до женщины и нежно обвила маленькими ручками её бёдра, прижавшись щекой к животу. Она задрала вверх головку и стала ласково щебетать что–то своей «любименькой мамулецьке», которую откровенно штормило и которая лишь мычала в ответ, будучи не в состоянии составить фразу и произнести её членораздельно.
Меня снова передёрнуло от отвращения. Наверное, отрицательные эмоции отразились у меня на лице — я почувствовала прикосновение чьей–то тёплой руки, мягко опустившейся на плечо.
— И при всём при этом Машенька её любит и всегда будет любить, — задумчиво произнёс Иван.
— Ты читаешь мои мысли, — удручённо сказала я, провожая взглядом девочку и её маму, почти скрывшихся за холмом.
— Это несложно, — улыбнулся Иван и легонько потряс меня за плечо: — Кончай кукситься… А давайте наперегонки на другой берег, а?
Обрадованные возможности отвлечься от неприятных мыслей и поправить подпорченное настроение, с дружным криком «Йес!» и улюлюканьем, подобно первобытным людям, загоняющим в сети из лиан древнего ихтиозавра, мы рванули к воде, а затем по воде до глубины. Брызги воды, подобно сверкающему салюту, разлетались во все стороны, ноги вязли в мокром песке и в иле, а мы бежали изо всех сил, стремясь первыми нырнуть и первыми добраться до противоположного берега.
Достигнув приемлемой глубины, мы нырнули, а затем поплыли, яростно лупя по воде руками и ногами, время от времени бросая косые взгляды в сторону соперников, чтобы при необходимости своевременно скорректировать скорость. Силы оказались откровенно неравными: Матвей, вынужденный спешно децементировать тщательно замурованные Машенькой ноги и потому самым последним из нас ступивший в воду, теперь находился на три корпуса впереди меня, за мной, отставая на два корпуса, плыл Иван.
В школе я занималась плаванием и сумела достичь в нём значительных успехов, но мастерство Матвея не оставляло никаких сомнений в том, что он — профессионал и на порядок превзошёл остальных по всем показателям. Если бы дистанция была более длинной, вне всяких сомнений, наше отставание оказалось бы более существенным. Иван плавал хорошо, но по–дилетантски, поэтому мне не составило труда его перегнать. Любопытно, на что рассчитывал Иван, предложив соревнование? Он же наверняка в курсе, насколько хорош Матвей, правда, он понятия не имел, что и я отлично плаваю. Впрочем, какая разница? Скорее всего, Иван просто хотел сменить внезапный негатив на позитив и предложил первое, что пришло ему в голову.
Взбодрённые и очень довольные, один за другим мы вылезли на противоположный берег и без сил упали на шелковистую густую траву, активно разросшуюся в непосредственной близости от живительной влаги.
— А вон Машенька и её бандерлоги, — кивнул в сторону пляжа Иван, лёжа на животе рассматривая место нашей стоянки на другом берегу.
Я перевернулась на живот и внимательно присмотрелась к компании, расположившейся по другую сторону холма. Противоположная сторона холма была не такой крутой, как наша, и постепенно переходила в довольно широкое плато, свободно вместившее две иномарки и вышеупомянутую компанию. Гулянка шла полным ходом. Из распахнутых настежь дверей одного из автомобилей доносилась негромкая фоновая музыка. На ровной площадке, ближе к воде, устроился походный столик, заставленный пластиковыми тарелками с разнообразной закуской и бутылками с водкой, пивом и, по всей видимости, минеральной водой. В паре метров от столика на шампурах небольшого переносного мангала жарилось мясо, источавшее умопомрачительный аромат, достигавший даже нас и вызывавший обильное слюноотделение и урчание в животе. Я невольно сглотнула.
Помимо девочки и её мамы я насчитала ещё четыре человека — все мужчины. Если бы не воспоминания, с завидным постоянством освежавшие в памяти образ пьяной мамаши, то эта компания ничем не выделялась бы среди прочих, устраивающих пикник у реки в знойный летний день. Разгорячённые алкоголем взрослые, не выпуская стаканов из рук, приплясывали вокруг стола, громко разговаривая и оживлённо жестикулируя, временами разражаясь пьяным хохотом, неприятно бившим по ушам. Машенька бродила по колено в воде и полоскала какую–то зелёную резиновую или пластмассовую игрушку, походившую то ли на котёнка, то ли на мишку. Вот интересно, какому дальтонику первому пришла в голову идея раскрашивать игрушечных животных в цвета, в которых в жизни вы этих животных никогда не увидите? Как потом бедные мамы объясняют детишкам, что зелёным медведь может стать только в одном случае — если он случайно забредёт на стройку и опрокинет себе на голову ведро с зелёной краской?
