Алекс Орлов - Тютюнин против ЦРУ
– Точно, – подтвердил Тютюнин, который прохаживался вокруг. Он не хотел идти домой, поскольку «пьяный» запах из него еще не выветрился.
Мотор оказался упрямый, и пять ударов кувалд очки растянулись ударов на триста.
Промокший насквозь агент Смит трясущимися руками бил и бил по зубилу, а Леха кричал ему: «Хорошо!» или «Давай еще разок!»
Наконец чугунный корпус был расколот на нужное количество частей, и довольный Окуркин собрал добытую медь.
– Все? – спросил агент Смит, чувствуя, что вот-вот свалится без сил.
– Все, Гоша. Можешь ехать, – разрешил Окуркин.
Смит поспешно сел за руль.
Всю дорогу до посольства он то и дело проваливался в полузабытье, а пару раз на светофорах ему даже сигналили сзади, чтобы не спал.
– Это вы, мистер Смит? – удивленно спросил охранник посольства, пропуская Берка на территорию.
– Да, это я, – не слишком уверенно ответил агент, тихо радуясь, что добрался до своих.
Не успел он войти в их с Джонсоном рабочую комнату, как босс вскочил со своего кресла и бросился к нему.
– Как дела, старина, я думал, с тобой покончено!
– Я сам так думал, сэр, – признался Смит и, опустившись на стул, изобразил слабую улыбку.
– Парни из прикрытия потеряли тебя на выставке. Хорошо, русские контрразведчики позвонили и сказали, чтобы мы не беспокоились. Что ты жив и просто находишься в милиции.
– Да. Мы и там побывали.
– Я заметил, что ты хромаешь. Они тебя били?
– Да, сэр. То, что били, я помню точно, но вот кто – уже с трудом.
– Может, тебе что-то вкололи? – предположил Джонсон.
– Если и вкололи, то всем троим… Мы сильно напились в каком-то кафе… – Берк вздохнул и растер ладонями лицо. – Помню, что я упал и на меня стали лить пиво…
– Зачем? Хотели, чтобы ты захлебнулся?
– Нет. Таким образом они приводили меня в чувство… Да, и еще этот Алексей Окуркин – он едва не разоблачил меня.
– Вот как! – поразился Джонсон. – А на вид обычный идиот. Но у русских внешность бывает обманчива. Мы на этом уже не раз обжигались. Как же он это сделал?
– Он сказал, что все американцы носят трусы из звездно-полосатого флага, и пытался сорвать с меня брюки, чтобы убедиться в моем российском происхождении.
– Какой тонкий ход… Похоже, мы их недооценили, – задумчиво произнес Джонсон и, достав блокнот, начал делать какие-то записи. – Я немедленно дам указания, чтобы все наши сменили трусы. Патриотизм здесь неуместен, поскольку становится настоящей уликой.
– А еще они пытались давить на меня психически, – пожаловался Берк и страдальчески улыбнулся.
– Как именно? – спросил Джонсон, застыв с блокнотом в руке.
– Они сказали, что все американцы не умеют читать.
– Но это чушь! – воскликнул Хэнк. – Взять хотя бы меня – я умею читать. И ребята из МИДа умеют читать, и Техасец. Я отлично помню, как дал ему инструкцию и он, глядя в текст, начал шевелить губами. Что же он тогда делал, если не читал? Да что там Техасец! – не на шутку разошелся Хэнк. – Президент Соединенных Штатов, и тот умеет читать, хотя уж ему-то, казалось бы, это ни к чему!
Поняв, что поддался слабости, Джонсон замолчал и, достав из холодильника воду, налил себе и Берку.
– Спасибо, сэр, – поблагодарил тот. Какое-то время они оба молчали.
– Так кто же тебя бил, Берк?
– Сергей Тютюнин свалил все на милиционеров, хотя, мне кажется, в этом замешан и он.
– Страшные люди и очень опасные противники, – подвел итог Джонсон. – Провели тончайшую проверку и придали ей вид обычной пьянки… Что там еще происходило, пока служба прикрытия вас не видела? Что за тяжелый предмет был положен в багажник машины?
– Это был электромотор, который Алексей Окуркин вынес со своего завода.
– Видимо, он нужен им для тайной лаборатории… Но почему не запросить оборудование у своего руководства?
– Нет, сам мотор им был не нужен, поскольку я разбил его собственными руками.
– Разбил мотор?
– Ну да. У него был крепкий чугунный корпус, и Алексей Окуркин попросил меня помочь ему. Я бил по зубилу, как какой-нибудь строитель Суэцкого канала, и это было нелегко, сэр.
– Надеюсь, агент Зи-Зи сделала видеозапись.
– Думаю, сделала, – кивнул Берк. – Недалеко от гаражей я заметил большую собаку, которая то и дело посматривала на часы. Думаю, это была она.
– Между прочим, с ней тоже происходит что-то непонятное. Из Вашингтона нам переслали счет за спутниковую связь на двенадцать тысяч долларов. Там интересуются, с кем мы так много говорим и почему большинство абонентов говорят на вьетнамском языке.
– На вьетнамском? – удивился Берк.
– Вот именно…
Джонсон вздохнул и, подойдя к Смиту, дотронулся до его пиджака.
– Что с вашим летним шестисотдолларовым костюмом, Берк?
– Я же говорил – меня поливали пивом.
– Непонятно зачем.
– Может, таким образом они приводили меня в чувство или.., это какой-то местный обычай, о котором мы еще не знаем.
– В любом случае вам нужно будет выбросить его. В нем вы похожи на полупереваренную камбалу.
– Хорошо, я так и сделаю. Что слышно о Техасце?
– Он уехал к своим новым друзьям. А я связывался с НАСА и Пентагоном, чтобы они решили вопрос с обменом… Забавное дело, эти дурни не сразу поняли, что я из ЦРУ, и принимали меня за русского. – Джонсон улыбнулся. – Одним словом, дело вроде стронулось, только им еще хотелось бы получить самих инопланетян. В комплекте с тарелкой.
– Нужно не забыть сменить трусы…
– Что?
– Это я для себя, сэр, чтобы не забыть, – пояснил Смит. – Чтобы в следующий раз я смог продемонстрировать, какого цвета мое белье.
– Вы договорились с ними о новой встрече?
– Да, мы ведь так и не попали на меховую выставку.
– Новая встреча желательна для нас, Берк, однако она опасна.
Джонсон посмотрел на изможденное лицо агента Смита, которому за этот день выпало немало испытаний.
– Пока есть шанс, что меня еще не раскололи, сэр, я пойду на эту встречу. Эти двое далеко не простые люди. Я это чувствую.
101
На другой день, сразу после работы Сергей Тютюнин пришел к Лехиному гаражу – так у них было договорено.
Окуркин уже был на месте и, ожидая приятеля, в четвертый раз намыливал «запорожец» шампунем от перхоти. Не то чтобы этот шампунь помогал чем-то машине, просто Лехин дед получил ящик этого добра в качестве гуманитарной помощи, и теперь многочисленные родственники Окуркиных мыли все – от полов и до посуды – исключительно лечебным шампунем.
– Привет, – сказал Тютюнин, не замечая перебегавшей от кочки к кочке бабки Живолуповой.
– В Тегеране хорошая погода, – ответил Леха таинственной фразой.
– Чего? – не понял Сергей.
– Ну видишь, я шифруюсь – машину нашампуниваю в четвертый раз.
– И чего?
– Ну, ты как бы говоришь мне пароль – «Привет». А я тебе как бы отзыв – «В Тегеране хорошая погода».
Из гаража донесся какой-то шум и скрежет.
– Это тыклики, что ли? – спросил Сергей.
– Если бы. – Леха смахнул со лба пену и посмотрел в глубь гаража. – Дроссель это. Поймал я его, гада, и в сейф стальной временно посадил, а он, гад, дверку выворачивает – сила в нем неимоверная. Я и раньше слышал, что бультерьеров из диких свиней вывели, но только сегодня убедился.
– А как?
– У меня желуди были – полведра. Так я их ему насыпал, и он все сожрал. Даже облизнулся. Такая вот проверка.
– Для Дросселя это не проверка, – возразил Сергей. – Дроссель жрет все. А на что ты его поймал?
– На кирзовый сапог. Веревкой привязал и подкинул к помойке. Как только Дроссель клюнул, я его подсек и стал к сейфу подтягивать… Хотел сапог отнять, да где там. Вместе с каблуком резиновым ушел в эту прорву…
– Когда делом-то займемся? – спросил Сергей, оглядываясь.
– Все готово. Полиэтиленовый пакет у меня с собой – в холодильном ящике лежит. Нужно только слить чистый продукт и опробовать на Дросселе…
Окуркин бросил тряпку в ведро, отер руки о штаны и, мотнув головой, тихо скомандовал:
– Пошли.
Приятели скользнули внутрь гаража, где Окуркин указал на большой посылочный ящик. В нем он с помощью кусков пенопласта устроил что-то вроде холодильного шкафа.
– Здесь. Примерно полтора литра чистого…
С этими словами он вскрыл ящик и достал сплющенный кусок желтоватого льда, замотанный в полиэтилен.
Сергею досталось держать эмалированную кастрюлю, а Окуркин выполнял самую важную часть работы.
Размотав зубами старую резинку от трусов, он ослабил горлышко полиэтиленового мешка и, наклонив его, начал выливать очищенный продукт в кастрюлю.
Запертый в стальном ящике Дроссель скрежетал зубами по металлу и бился головой о дверку. Леха всякий раз вздрагивал и разбрызгивал полученный спирт.
Наконец все было слито, и Окуркин, распрямившись, потряс перед Сергеем пакетом с желтыми заледеневшими кристаллами.
– А вот здесь, Серега, осталась та самая отрава, от которой и происходили всякие неприятности… Мы ее выбросим прямо на свалку, чтобы никто… Ну ты понял.
