Алексей Зубко - Специальный агент высших сил

Рекс промолчал, не выражая открыто своего недовольства тем, что его зачислили в земноводные, а следственно, в очень близкие родственники разных жаб и лягушек, к которым он не питает особо теплых чувств, но наградил меня таким взглядом…

— Значит так. Слушать меня и беспрекословно повиноваться! — объявил я командным голосом. — Держаться вместе, не разбредаться и не паниковать. Ясно?

— Угу… Ага… Чего?

Будем считать, что возражений нет. А раз так, то смысла тянуть тоже нет. Того и гляди, гигантский хозяин этой пещеры погибших кораблей вернется…

Отступление десятое

ОХОТА НА ЗОМБИ

Есть мертвые, которых нужно убивать.

— Ты кретин! — характер Мамбуни Агагуки стремительно портился, а вот словарный запас пополняться не спешил. Все те же ругательства. Впрочем, и собеседник не особо блистал красноречием.

— Яволь, мой фюрер!

— Бездарь! — С каждым новым пунктом устной характеристики Отто фон Неггермана Агагука кричал все громче, но толку от этого больше не становилось. — Мы еще даже не начали войну, а ряды моих бойцов редеют с устрашающей скоростью.

— Это есть русиш партизаниш, — оправдываясь, заявил эсэсовский вояка, нынче состоявший в должности руководителя всех военных сил Мамбуни Агагуки. На настоящий момент все эти силы состояли из него самого и едва ли десятка немертвых, числившихся в роли рядовых. И это при том, что после захвата Кощеева замка Мамбуня зачислил в свои войска все трупы, которые удалось отыскать в подземном склепе и превратить в немертвых, но при этом не очень-то и живых последователей. Сосчитать точно их тогда никто не догадался, но то, что было их больше двух десятков, — это точно. А вот куда они делись?

— Откуда тут русские партизаны?! — Сердитое божество гневно топнуло босой пяткой об пол.

— Больше некому, — уверенно произнес бывший штандартенфюрер СС Отто фон Неггерман. — Это точно они.

— С чего ты взял?

— А кто спалил вашу хату?

— Ну… — покосившись на чернеющий рядом с пальмой круг пепла, протянул Мамбуня. — Это вроде как случайно вышло. Попала циновка в костер…

— Это они устроили. Русиш партизаниш. Больше некому.

— А почему именно русские, что, других быть не может? Может, какой шпион сбежал из камеры?

— А кто тогда выпил всю водку? Еще и обезьяна мелкого напоили до вер… вер… — Выскочившая челюсть помешала военному гению внятно закончить свою мысль.

— И где же они?

Ударом ладони вернув челюсть на отведенное ей место, Отто ответил:

— Партизанят в лесах.

— А почему солдаты пропадают возле дворца?

— Это их военная хитрость.

— Так излови их!

— Но…

— Никаких «но»! Делай что угодно… прояви свой военный гений, о котором столько твердишь, но излови мне их. Понял?

— Я-а, мой фюрер.

— Вот так-то лучше. Ступай.

Отто фон Неггерман развернулся, крутанувшись на каблуках сапог, и чеканя шаг вышел.

Трущаяся о металлический жезл с монотонностью робота танцовщица из стеклянной трубы усмехнулась в усы и подумала, что пора бы побрить их. Но это потом… а сейчас нужно работать. Коленкой провести по холодящему кожу металлу, откинуть назад голову, чтобы платинового оттенка волосы сияющей волной прокатились по изогнутой спинке, ухватиться руками за шест и подпрыгнуть, обвив его длинными стройными ногами, из-за которых ее и заключили в эту трубу — внести в деловую обстановку чуточку пикантной фривольности. Хотя Мамбуня сильно удивился бы, попытайся он узнать, кто из его помощников обзавелся этой распутной исполнительницей экзотических танцев, вот уже вторую неделю без сна, отдыха и перерывов на обед выполняющую вменяемые в ее обязанности телодвижения у шеста.

Разговор с давшим Отто вторую жизнь богом, больше походивший на обыкновенный разнос на тему несоответствия занимаемой должности, не добавил бывшему штандартенфюреру СС оптимизма. Уж он-то прекрасно знал, как неуловимы эти красные партизаны. И никакой военный гений, будь он даже семи пядей во лбу — намного ли больше было у Наполеона Бонапарта? — не сможет результативно с ними бороться.

— Куда прешь, Нехерман?! — воскликнул подвернувшийся под ноги эсэсовцу Павел Отморозов, поспешно спрятав за спину несомый им предмет.

— Партизан ловить, — машинально ответил бывший штандартенфюрер СС, пытаясь рассмотреть, что там такое прячет его коллега.

— Каких партизан?

— Красных.

— А их предводитель случаем не лысоватый такой, с бородкой клинышком?

— Ты знал? Знал — и молчал?! — В глазах Отто фон Неггермана вспыхнул нездоровый огонек подозрительности. «Проболтался, — мелькнула у него мысль, которую он начал стремительно развивать. — Он с ними в сговоре. Шпион! А может даже…» На этом мысли зашкалило, и он воскликнул: — О майн Гот!

— Не-а… май — это месяц, не год, — попытался сменить тему Павел Отморозов.

Но профессиональная хватка была присуща Отто еще в бытность штандартенфюрером СС, и он начал допрос незамедлительно и по всем правилам:

— Кто предводитель партизан? — спросил он, впившись в собеседника немигающим взором своего единственного глаза и нащупывая в кармане кастет. — Имя? Назови мне его имя!

— Ковпак, — ответил руководитель информационной и идеологической служб, продолжая балагурить.

— Сколько у него людей? Где ты последний раз его видел?

— Да я его всего один раз-то и видел, — попятился Отморозов. У него разом пропало желание шутить с бывшим фрицем, замашки которого за прошедшее время не изменились. — По телику как-то крутили, а у меня как раз система легла, вот и посмотрел, пока она наново ставилась.

— Ты мне зубы не заговаривай! А то своих вмиг лишишься! Где их штаб?

— Да ты чего, военный? — с трудом проталкивая слова сквозь сдавленное эсэсовской пятерней горло, просипел Отморозов, косясь на замерший у самого уха кастет. — Это же до моего рождения было. Он во время Второй мировой вам горше геморроя был: и беспокоил, и беспокоил… то поезд с бронетехникой под откос пустит, то полицая на фонарном столбе вместо светильника повесит, то со склада все горюче-смазочные материалы подчистую вы… вы… Горло отпусти-и-и… дело-то минувшее, чего теперь кипятиться?

— Врешь! — Не сдержав порыв души, Отто таки приложился кастетом к уху собеседника. Но так — не со зла, а только для профилактики.

— Не вру, — прохрипел Павел, — честное геймерское.

— А кто тогда у нас партизанит?

— Да не знаю я! Может, барабашка сменил ориентацию, поселился в пещере и вместо мелких пакостей решил устроить террор…

«А что? Вполне может быть… Но как-то подозрительно много ты знаешь, нужно проследить…» — задумался Отто фон Неггерман, меся кастетом ребра соратника, попавшего под подозрение. Это было бы весьма больно, будь собеседник живым, а так… процесс идет, а результата нет. Скрывая разочарование, Отто задумчиво протянул:

— Так ты думаешь?..

— Думаю. В отличие от тебя — постоянно, — заявил Отморозов и, резво попятившись, юркнул за дверь, бросив напоследок: — Ты бы еще Давыдова и Дату Туташхиа ловил…

Но Отто не обиделся, он не уловил отпущенной по его адресу шпильки и даже не попытался задержать Отморозова для выяснения, ему вдруг стало не до того. На него набросились призраки прошлого, оставшиеся далеко в будущем. Темный подвал Управления того далекого сорок четвертого года, когда русские стремительным прорывом взяли в «кольцо» городок, в котором бравые немецкие парни должны были переломить ход войны и возобновить победоносное шествие к Москве. Источников света в подвале не было, если не считать таковым пылающий в жаровне для накаливания щипцов огонь, бросающий кроваво-красные отблески на сложенные вдоль стенки трупы. От рева близкой канонады задрожала земля под ногами и посыпалась на голову труха. Отто фон Неггерман нервно вздрогнул. Ему показалось, что один из мертвецов ожил и пошевелился. Но он взял себя в руки и, ухватив за ноги ближайшего из расстрелянных накануне пленных партизан, потащил его на себя. Он давно понял, что война проиграна и не быть ему наместником фюрера в землях славянских. Уцелеть бы…

Вот для этого он и остался в подвале с трупами, пока остальные, присоединившись к остаткам местного гарнизона, пошли на прорыв. Отто решил, что достаточно пролил крови (не своей, разумеется — он же из СС) во благо империи и теперь пора побеспокоиться о себе. Попросту говоря, он решил порвать с армией и заняться земледелием. Выбраться с захваченной красными территории и уехать в Африку. Там на заблаговременно положенные на счет в швейцарском банке деньги прикупить немного землицы, черных работников, пробковый шлем и заняться выращиванием бананов. Чтобы осуществить эту затею, нужно расстаться с опасной по нынешним временам эсэсовской формой и натянуть на себя шмотки одного из оборванцев, арестованных за нарушение комендантского часа, расстрелянного заодно с прочими — спешили сильно, некогда было устанавливать личности, а то, что они сами местные, кричат все. С трудом стянув с одеревеневшего трупа прорванные на коленях штаны, Отто брезгливо поморщился от исходившего от них запаха. Но жажда жизни оказалась сильнее брезгливости голубой крови и страха инфекционных заболеваний, и он принялся выламывать трупу негнущуюся руку, чтобы снять пиджак с рубашкой. Ему вновь почудился за спиной лающий смех нечистой силы, но он проигнорировал его, собираясь еще пожить до встречи с ней. Напрасно…