Андрей Жвалевский - Порри Гаттер и Каменный Философ
– Какие гномы? Как их за гномов принять можно было-то? Это ж вертихлюсты, домовые, не пойми зачем освобожденные! Самозванцы поганые!
Из сбивчивого многоголосого рассказа выяснилось следующее.
Гномы, мобилизованные по всей стране на реконструкцию Первертса, прибыли сюда тринадцатого ноября в товарняке, следовавшем за экспрессом с комиссией из Министерства. Как только они достигли Места, Где Кончается Поезд, и высыпались на травку, со всех сторон налетели озверевшие домовые и отняли у гномов весь инструмент и одежду.
– Все про Ромуальда какого-то кричали, – всхлипнул Шишка, – Слава Труду, не пришел тот Ромуальд, а то бы точно хана!
– Мы бы отбились, конечно, – оправдывался предводитель, которого все уважительно звали Стах, – да с ними был волшебник.
– Какой волшебник?
– Да откуда нам знать-то. Одежа у него была такая… Непонятного матерьялу. Фиолетовая.
По протоптанным дорожкам на спине Порри пробежали мурашки.
– И он вас заколдовал?
– Зачем заколдовал? Мы же с понятием. Мы против волшебников ни в жизнь не пойдем.
– Это почему?
– Не по понятиям! – ответил Стах.
«Не положено!» – вспомнил жизненную позицию ментодеров Гаттер.
Рассказ продолжился. Безропотно раздевшихся гномов отвели под Психованную Пальму и велели сидеть под ней.
– Вот тут волшебник немного поколдовал, – припомнил Далиныч. – Он с энтой древесиной балакал, покаместь мы под землю залазили.
– А что он говорил, не помните? – заинтересовался Порри, которому еще предстояло возвращаться домой под градом кокосов.
Далиныч наморщил лоб и стал припоминать:
– Что-то про гербициды… под какую-то кормку сулил… И еще говорил, баунти. Вот этой баунти она особо страшилась.
– А вы бы узнали этого мага, если бы снова его встретили?
– Ёкстись! Да неужо бы мы его не признали! В фиолетовой маске он был! Мы бы его по той маске сразу признали!
Далее мальчик узнал, что в первые дни гномы подъедали свои ссобойки, а потом пришлось забраться в гаттерову банку, которая и спасла их от голодной смерти.
– Уж извиняй, барин, – в стотысячный раз загудели гномы, – мы отработаем.
– А что, – осторожно завел речь Стах, – в счет аванса нам могут жратвы выдать?
– Ой, я забыл совсем, – спохватился Порри и поднял палочку.
– Ежели нетяжко, – заторопился Стах, – солененького чего-нить.
– И горького, – робко поддержали его остальные, – и еще перченого. А варенье свое забирай от греха.
– Что, – улыбнулся мальчик, – неужели невкусное?
– Да не, варенье доброе, – сказал Шишка и непроизвольно скривился, – сладкое.
После получаса блаженного поедания соленых и маринованных продуктов из запасов столовой («Надо Гаргантюа предупредить», – подумал Порри) гномы повели гостя осматривать свои владения. Оказалось, что пещера, в которую он свалился, – это всего лишь спальня. Рядом трудолюбивые джобберы вырыли целый подземный дворец из множества комнат, залов и анфилад. Была даже подземная речка с аккуратной набережной.
– И это все без инструментов, голыми руками? – поражался мальчик.
– А что ж, – пожимали плечами гномы, – без дела, что ли, сидеть?
– Надо срочно вас забирать отсюда! – решил Порри. – Там эти самозванцы Первертс разносят, а вы тут в земле ковыряетесь! А давайте прямо сейчас! Я Психованную Пальму… то есть, Энту Древесину отвлеку, вы и выбежите.
Гномы начали переглядываться, один за другим опуская глаза.
– Не-е-е, – выразил общее мнение старейшина, – так не справно. Надо вперед референдум провести.
– Что сделать? – не понял Гаттер.
– Ну, посидеть, покалякать. Мы, гномы, народ трудолюбивый, но основательный. Мы по понятиям.
– Вылезайте на свет и калякайте сколько хотите! Что же вы будете сидеть полуголые в темноте и грязи?
– А может, так и надо? – сказал Стах. Единственное, на что уломал Порри трудолюбивых, но основательных гномов, – это согласие питаться авансом. С тем и ушел, унеся варенье и дав честное слово, что никому про честных джобберов не расскажет, пока те не проведут всенародное волеизъявление и не определятся наконец, чего они хотят.
Гномы споро соорудили мальчику аккуратную насыпь, и тот легко выбрался на поверхность.
На воле было уже темно.
Тихонько, чтобы не разбудить Пальму, Порри оттащил метлу на безопасное расстояние и, не запуская турбину, на минимальной скорости отправился домой – успокаивать свою команду.
Глава 25. Железный аргумент
Дни перед соревнованиями пролетали со скоростью озверевшего драконодава на охоте.
Про добросовестно калякавших гномов Порри вспоминал раз в сутки – на обеде, по времени совпадавшем с очень поздним ужином. Мальчик отправлял труженикам очередную порцию тушенки со школьного склада (Гаргантюа он наплел сказок о необходимости очень усиленного питания спортсменов) и несколько минут пытался придумать, на кой черт Мордевольту понадобилось подменять гномов домовыми, но тут же отвлекался на подготовку к турниру и напрочь забывал про благородных узников Психованной Пальмы – до следующего обеда-ужина.
Пару раз Гаттер встречал в коридорах угрюмых псевдогномов, которые, озираясь, волочили мешки с краденым. Разница между освобожденными домовыми и честными джобберами не просто была заметна, она была очевидна. «И как я раньше этого не замечал? – сокрушался мальчик, – где только мои глаза были?»
С футбичем дела шли более-менее успешно. Порри научился пристойно управлять своей утяжеленной метлой, иногда точно угадывая, куда она двинется в следующий момент. Сен ухитрялся не только координировать действия звена Вышибал и болтать с Порри, но и слушать новости по мудловскому радио.
Майор Мистер Клинч демонстрировал чудеса убалтывания. Однажды он прибился к стае зимующих уток и уговорил их эмигрировать в Россию. Сен считал, что птицы просто сбежали от Мистера, но факт оставался фактом: на третьем часу лекции утки поднялись на крыло и потянулись на восток.
Мерги и Дубль демонстрировали отличную слетанность. Мисс Пейджер жаловалась, что электроника не успевает реагировать на ее команды, но Порри только разводил руками – схема управления работала на пределе быстродействия.
Хуже дело обстояло с подготовкой к гонкам. «Помело» без двигателя вообще не могло быть использовано на трассе. Турбина спасала положение, но порождала новые проблемы: топлива в баке хватало только на половину дистанции. Кроме того, уже на сороковом круге из шестидесяти прутья измочаливались настолько, что метла становилась почти неуправляемой. На последних сотнях метров приходилось сбрасывать скорость до минимума. Клинч утешал команду тем, что это общая проблема для гоночных метел, но гаттеровцы упорно искали оптимальное решение.
– Есть два выхода, – рассуждал Сен. – Во-первых, можно поставить дополнительные баки. Но это не спасет прутья и сильно замедлит скорость. Второй выход: летишь на горючем, сколько его хватит, а дальше потихонечку шкандыбаешь до финиша. На чистой магии.
К счастью, Порри видел несколько гонок мудловской «Формулы-1» и поэтому смог предложить свой вариант.
– Если я верно прочел правила, – сказал он, – метла может покинуть трассу, а затем вернуться на нее.
– Да, – согласился Клинч, – а смысл? За это время соперники улетят очень далеко.
– За это время, – возразил Гаттер, – мы дольем горючее и сменим резину… то есть прутья. Это даст нам выигрыш в скорости.
– Сомневаюсь, – покачала головой Мерги.
– Некогда сомневаться, – отрубил Порри, – давайте пробовать.
Оказалось, что сдернуть метлу с древка и насадить другую, – проблема еще та. Порри гонял команду до пота, пока пит-стоп не сократился до десяти-двенадцати секунд. За это время Дубль успевал почти полностью заполнить баки горючим. Попутно выяснилось, что разная погода требует применения разных типов прутьев. При сильном ветре лучше всего вел себя толстый орешник, при штиле – легкая и гибкая ива, а в дождь приемлемую управляемость обеспечивал только можжевельник. В ходе испытаний друзья заготовили столько веников, что Клинч, окинув их взглядом, тут же начал рассказывать, как он двое суток выполнял спецзадание в парилке русской бани, изображая не то домового, не то водяного.
Утром двадцать девятого декабря Порри смотался к Пальме, проведал гномов. Законопослушные трудяги поблагодарили за гостинцы и с гордостью сообщили, что почти назначили день референдума, на который планировалось вынести только один вопрос: «Ну что, так и будем сидеть в грязи и холоде или что?».
Соперники уже знали, что команда Гаттера выставит на матч не девятнадцать, а всего пять игроков. По этому поводу даже состоялся небольшой скандал. Но жюри заклеймило ретроградов и консерваторов за их нежелание содействовать прогрессу в спорте.
