Владимир Пучков - Тень великого канцлера
Яромир зажмурился от похвалы и едва не пропустил мелькнувший среди листвы белый домик.
— Вот оно! — закричал он. — Гриша, задний ход! Гриша высунул из колеса голову и заинтересованно осмотрелся:
— Где садний ход?
— У тебя, где же еще?
Гриша завертелся, пытаясь рассмотреть свой задний ход, и наступил Муромцу на ногу. Илья посмотрел на сплющенный сапог, пошевелил пальцами…
— Растет малыш! — сказал он умиленно. — Весь лапоть расплющил, слон ходячий! Ты, Гриша, Яромирку не слушай. У него от стихов шум в голове. Пролезай обратно, мы тут развернемся потихоньку и посмотрим, что там такое.
Через минуту корабль затормозил возле покосившейся деревянной хибарки.
— Не фазенда, а птичкина будка! — пробормотал Илья. — У нас сараи и те прочней строят.
— Эй, Букингем, выходи! — закричал Яромир.- Это мы, богатыри! В Лодимере хорошая погода!
Богатыри замерли в ожидании. Вдруг дверь распахнулась, и из хибарки выскочил мужик в шапке-ушанке, с повязкой на правом глазу. За ним выбежали еще двое. Даже не глянув на богатырей, они бросились бежать и сразу развили необыкновенную скорость.
— Жужа! — ахнул Яромир.- А ну, стой, разбойничья душа!
Но Жужа его не слышал. Он мчался огромными скачками, в его ушах свистел ветер, а перед глазами стояло суровое лицо Яромира.
«Где-нибудь есть в этом мире место, где можно спрятаться от страшных богатырей? — в отчаянии подумал он и тут же остановился, пораженный догадкой. — Нет такого места!»
Чья-то тяжелая рука опустилась на его плечо. Жужа замер, медленно, как во сне, повернулся, ожидая увидеть своего заклятого врага, но увидел медведя. Зверь стоял на задних лапах и скалился.
— Ну, Миша, сам напросился! — сказал Жужа и классическим захватом бросил косолапого через бедро. Медведь улетел в кусты, ломая ветки, а когда вскочил, разбойник отточенным апперкотом послал его в глубокий нокаут и уже не спеша пошел дальше.
А богатыри тем временем обследовали хибарку, на дверях которой висела покореженная медная табличка с надписью: «Херцог Букингем. Стучать три раза». В хибарке все было переломано, разбито и загажено. На полу лежала раздавленная гречневая каша.
— Бомжатник! — брезгливо сказал Илья, принюхиваясь. — Едем!
Через минуту корабль снова мчался на север, а богатыри рассуждали о том, что на крайняк обойдутся и без херцога.
— Может, он хапнул казну и в бега подался, — сказал Илья. — Может, схарчили. Но, скорее всего, прячется. Времена-то темные! По-любому нам разбираться некогда. Да и толку от него, думаю, немного — так, треп один, знаю я этих советчиков! Сами ни на что не способны, а учить — мастера!
Постепенно местность менялась, становилась все пустыннее и гористее. Одно за другим пошли озера. Возле некоторых стояли столбики с табличками: Лох Мангли, Лох Пресли, Лох Дурели…
— Вот она, страна лохов! — сказал Илья, с наслаждением вдыхая прохладный воздух. — Лечебная зона. Этот Мерин знал, где резиденцию строить!
Высоко в небе парил пожилой дракон. Завидев корабль, он подобрался поближе, но, увидев соплеменника, крутящегося, как белка, в колесе и двух бугаев на палубе, взвыл от страха и сломя голову помчался прочь.
— Вау! Чего творится-то! Чего творится! Полный абза-ац! — донеслось до богатырей издалека. — В на-туре-е!
— Ишь ты, не нравится скотине! — умилился Илья. — Распустились, бездельники! Вон, Микула Селянинович на них землю пахал, и дело было! А теперь распустились…
Запрягу зверюгу яИ займуся пашнею,Чтобы каждая змеяЗнала роль всегдашнюю!
тут же сочинил Яромир.
— Верно! — согласился Муромец. — Только тот добьется цели, кто не знает слова страх! — добавил он, поглаживая бороду.
— Хорошие стихи! — ревниво похвалил Яромир. — Сам сочинил?
— Не-а! — зевнул Муромец. — Это один гишпанский чародей. Кристобаль Хунта, кажется.
Упоминание о чародее сразу вернуло богатырей к действительности. Илья мрачно потер ладони:
— Да, главное удовольствие впереди!
— А может, как-нибудь сбоку заехать? — предложил Яромир. — Он ждет, что мы ударим в лоб, а мы сбоку! Нам лишь бы до него добраться, а шейку свернуть уже не проблема.
— Шейку? — хмыкнул Муромец. — А если шею или шеищу? Может, этот Мерин умеет раздуваться, как слон, что тогда?
— Тогда по морде! — сказал Яромир. — Колдуны не любят, когда их по морде бьют, я это замечал.
— А кто любит, мы, что ли? — хмыкнул Илья. — Но в одном ты прав. Нужно подкрасться, затаиться и посмотреть, что это за гусь. Нас не должны узнать, понял? Поэтому, если спросят, кто мы, надо честно отвечать, что, мол, местные крестьяне, везем хлебушек чародею.
Предложение было настолько глупым, что Яромир немедленно согласился.
— Хорошая идея, — похвалил он. — Главное, чтобы спросили!
— А вот за этим дело не станет! — сказал Илья. — Вон, видишь, впереди дорога перегорожена? Это называется блокпост. Придется остановиться.
Дорогу впереди перегораживал шлагбаум. Рядом топтались солдаты. Яромиру они показались маленькими, вроде собак. Это странное сходство усиливал тот факт, что у каждого из штанов торчал дородный, пушистый хвост.
Не доезжая до шлагбаума, Илья остановил корабль и недовольно перегнулся через борт:
— Привет, хлопцы!
«Хлопцы» оказались чертями, одетыми в солдатские галифе. Они лениво поигрывали алебардами и пялили на богатырей круглые черные глазки. От толпы отделился толстый, отъевшийся черт в форме сержанта и подошел вплотную.
— Кто такие, что здесь делаете? — осведомился он, становясь на цыпочки и пытаясь заглянуть через борт.
При виде такого дела Илья спутался и понес невесть что:
— Мы калики перехожие, страннички божий… Везем чародею святую водичку, он, вишь, любит по утрам чертей кропить!
Услышав это, сержант на мгновение обалдел и затоптался на месте, утратив ориентацию в пространстве. Яромир попытался помочь служаке и плеснул на него водой из бутылки. Это была обыкновенная вода, но черт этого не знал. Более того, он был уверен, что лихие страннички спрыснули его святой водой. От самовнушения черт задымил, медленно и вонюче выгорая изнутри. Увидев, что их командир чадит, как дымовая шашка, отряд побросал алебарды, разбежался кто куда и мгновенно попрятался. Яромир, однако, обратил внимание, что дальние кусты подозрительно трясутся. Тряслись и стог сена, и верхушка придорожной ветлы.
— Вы что, пацаны, шуток не понимаете? — Илья почесал затылок. — Это же юмор!
— Ничего себе шуточки! — прохрипел сержант, пытаясь затушить себя. Но тушить, в сущности, было уже нечего. От маститого черта остались горстка пепла, копыта и покрытый ржавчиной железный зуб.
Задерживаться здесь друзья не стали.
— Откуда я знал, что они шуток не понимают, — оправдывался Муромец. — Но все равно, удачно вышло. А то прицепились бы, полезли с досмотром. А оно нам надо?
Постепенно небо темнело, словно где-то в вышине сгущались невидимые пары, преграждая путь солнечному свету. Явственно запахло колдовством. От этого запаха у Яромира защипало в горле, а у Ильи начался богатырский чих. От каждого такого чихания окрестные горы содрогались, испуганное эхо летало по ущельям, а с вершин срывались вниз камни. В конце концов насыщенное магическими заклинаниями пространство не выдержало и разразилось волшебной грозой. На богатырей сразу обрушились две желтые молнии, и, попади они в корабль, беды бы не миновать. Но они ударили рядом. Одна расколола пополам скалу, а вторая проделала в земле здоровенную дымящуюся дырку.
Чтобы укрыться от стихии, богатыри подняли над собой щиты.
— Ешкин кот! — испуганно воскликнул кто-то невидимый. — Назад, братцы! Все в укрытие!
Но, очевидно, было поздно. Сверкнула еще одна молния, на этот раз не магическая, а самая настоящая. Кто-то утробно хрюкнул, кто-то завыл в голос, но тут же смолк. Запахло озоном и паленой шерстью. Прямо из воздуха выпал и покатился по дороге здоровенный череп с дырой в затылке. Череп был явно не человеческий, весь какой-то многогранный, вроде бы из железа. В следующую минуту мутное небо прояснилось, и остатки магии серыми клочками разлетелись по ветру.
— Что такое? — богатыри удивленно переглянулись.
— Колдойство консилось! — подсказал из колеса Гриша. — Им васы сситы не нравясся!
— А почему? — продолжал недоумевать Илья, разглядывая свой щит, словно ища в нем разгадку происшедшего. — У тебя кто на щите изображен?
— Георгий Победоносец! — сказал Яромир.
— Ну, тогда ясно, — вздохнул Муромец. — И у меня тоже. Эх, не любит нечисть нашей символики!
Дорога пошла в гору, потом снова с горы, и наконец корабль выкатился на широкую равнину, в центре которой темнело озеро, закрученное, как свиной хвостик. На берегу озера чернел замок, натуральное обиталище чародея, издали похожее на сломанный зуб. Но не это заставило Яромира сказать: «Ой, мама!» Вся равнина была запружена войсками! Один их вид заставил бы дрогнуть любого смельчака! Любого, кроме Ильи.
